Духовная опасность лицедейства...

18 июля 2015, 13:00
Мысль о духовной опасности лицедейства обычно связывают с христианским мировоззрением. Это и так, и не так: христианские мыслители не выдумали эту опасность, а лишь заметили.

Негативная реакция некоторых комментаторов на статью Весь мир занимается лицедейством , про актёров, мне понятна, но по сути она несправедлива.

В нём ведь не утверждалось, что всё актёры - пустые болваны и подонки.

Речь лишь о той зрительской слепоте, которая за любимыми экранными образами мешает видеть реального человека таким, каков он есть на самом деле, и создаёт кумиров из собственных заблуждений.

Зато когда мнимые репутации лопаются, как мыльные пузыри на ветру, становится видно, кто чего стоит.

Тем более в актёрской среде, они же все на виду.

Мысль о духовной опасности лицедейства обычно связывают с христианским мировоззрением.

Это и так, и не так: христианские мыслители не выдумали эту опасность, а лишь заметили.

Удивительно, что так давно, ещё в те времена, когда представления были лишь балаганом, а исполнительское мастерство не предполагало глубокого чувственного проникновения в образ.

И тогда уже было замечено: надевая чужую личину, выступая от имени выдуманного злодея или беспутника, невольно приспосабливаешься под его грехи и страсти, присваиваешь их, а то и свыкаешься с ними, а это путь обратный христианскому, на котором от своих пороков надо освобождаться, а не лишние в себе культивировать.

Сегодня, когда настоящее актёрское мастерство, особенно в кинематографе, требует высокой степени достоверности образа, опасность прилипания личины только возросла.

Спросите любого серьёзного артиста, он вам подтвердит, что работа над большой ролью не проходит даром - она непременно что-то меняет в нём самом.

Она может обогатить личность исполнителя и раздвинуть горизонты, когда через роль артист прикасается к опыту незаурядного или великого человека. А другая может утомить накалом страстей до тяжёлой душевной усталости - потребуется отдых для восстановления равновесия.

Правда, есть и такие, которым все это - как с гуся вода: они легко воспроизводят хоть святых, хоть подонков, по десять в ряд, хорошо отработанными приёмами, словно нет разницы.

Всё у них выходит одинаково блестяще на радость режиссёрам и публике, а сами они десятилетиями не меняются, сохраняя, незамутнённый взгляд, резвость и задор.

Вот о таких у меня и возникают сомнения: что же там внутри, под личинами?

Что там за субстанция, на которой ничто не отражается и не оставляет никакого следа?

К их профессиональным качествам - никаких претензий. Но однажды настают времена, когда человеческие качества важнее профессиональных.

Вот, как сейчас.

Но есть ещё один небезынтересный аспект - особая роль кино и телевидения в создании той реальности, в которой мы сейчас оказались.

Важнейшим из искусств, если кто помнит, Ленин назвал кино, имея в виду его пропагандистские возможности.

Больше половины населения страны тогда не умело читать, оттого агитировать его живыми картинками представлялось куда более перспективным. Но со временем и с развитием технологий сила воздействия зримых образов на умы превзошла самые смелые ожидания.

Некая аспирантка, историк, однажды вскользь сказала своему руководителю, что помнит документальные кадры штурма Зимнего.

Разумеется, перепутала документальное с постановочным.

Но перепутала так естественно , не без труда осознав свою ошибку, что руководителя заинтересовала психология такой аберрации.

Он стал её проверять на других студентах и аспирантах. Что важно - на неглупых и достаточно образованных.

Какая-нибудь бессознательная путаница кино-фактов с реальными историческими документами обнаруживалась у всех.

Это у историков!

Что уж говорить о простых людях , которым недосуг отделять документальные зёрна от пропагандистской или просто художественной шелухи.

Можно попытаться списать аберрацию на то, что в современном восприятии чёрно-белые кадры немого кино слишком похожи на документальные своей кажущейся безыскусностью и невысоким качеством изображения. Но фильмы более позднего периода, звуковые, с известными артистами, которые никто не путает с документальными, тоже воздействуют на сознание.

Несколько иначе: они подменяют художественным вымыслом свидетельства очевидцев.

Причём, с годами эффект подмены усиливается, потому что реальные очевидцы уходят из жизни, а запечатлённые на киноплёнке исполнители ролей как бы занимают их место.

А ведь они в самом деле - очевидцы и свидетели.

Не только актёры, разыгрывавшие перед камерой счастливые сцены колхозного строительства, перековки заключённых красноармейцев и героическую борьбу прекрасных чекистов с вредителями и шпионами.

Режиссёры, сценаристы, композиторы и поэты, прославлявшие страну, в которой так вольно дышит человек - все они прекрасно знали, насколько далеки их сказки от страшной реальности.

Но создавали эту мифологию, со временем вытеснившую в народном сознании подлинную историю. Из страха, ради собственного благополучия или с благими намерениями - уже не важно.

Кино-ложь за целый век стала столь привычной и столь наглухо перекрыла любую правду, что бороться с ней стало совершенно невозможно.

Кому, казалось бы, какое дело до того, что Николай Первый не играл с собачкой во время казни декабристов, а, напротив, страдал и плакал, закрывшись даже от самых близких на неделю - он же, всё равно, душитель свободы, так какая разница.

И что весь тот фильм про декабристов - стопроцентная развесистая клюква пополам с придуманными глупостями, тоже никому не важно - зато песня хорошая.

А ведь в 75-м году не было никакой необходимости всё так беззастенчиво перевирать и выворачивать факты наизнанку - никто не заставлял авторов и в лагеря не грозил сослать.

Ничего бы не случилось и с авторами Агонии , если бы они не выставили девственницу Вырубову пошлой и циничной шлюхой, и замысел картины не пострадал бы. Но привычка к созданию кинолжи, видимо, из второй натуры постепенно превратилась в первую.

И теперь ничто не мешает снимать приторное лубочное мыло хоть про белых адмиралов-генералов, хоть про Фурцеву с Брежневым пипл хавает , а творцы упиваются собой и своим успехом.

Миф о героях-панфиловцах сочинили не киношники, а литераторы - писатели и журналисты.

Признаем, что была в том изначальная необходимость - бойцы пера поднимали таким образом дух в момент почти свершившейся катастрофы и общего отчаяния. Но после войны, когда правда обнаружилась, её решили скрыть.

А от лжи не только не отказались, её растиражировали и усилили сотнями художественных образов.

Зачем?

Ведь героическая оборона Москвы была. А значит, правда не могла опорочить реальный подвиг народа, не могла унизить десятки тысяч солдат и ополченцев, своими телами остановивших захватчиков.

Но правда, настоящая правда о войне, не вписывалась в насквозь лживую советскую мифологию. Именно её она могла разрушить. Разоблачение одной, малой лжи поставило бы под сомнение ложь другую, большую.

Возникли бы вопросы: почему столько было предателей, почему некоторые бойцы, и в немалом числе, не видели разницы, на чьей стороне воевать?

А вопросов и сомнений допустить было нельзя.

Потому правде не позволили пробиться, а продолжили закатывать в асфальт советского агитпропа.

Силами тех же творцов - писателей, режиссёров, поэтов и так далее.

Те из них, в ком живо было нравственное чувство, кого терзания разума годами вели к мудрости, пытались говорить и отстаивать правду. Но таких нашлось не много.

В результате ложь победила: её одежды оказались богаче и ярче, а речи - привлекательнее.

Художественное творчество не на сто процентов самоценно.

Очень важно, чему и кому оно служит.

Я не знаю, что будет с народом, отказавшимся от своей настоящей истории в угоду лестным и насквозь лживым мифам. Думаю, что ничего хорошего.

Но я знаю, какая ответственность лежит на тех, кто своим талантом помогал завести народ в грязный лабиринт лжи, из которого только один выход - назад, а времени на преодоление обратного пути нет.