Теория вагона

Давным-давно, в засранной колыбели трех революций, городе-герое Ленинграде, меня, молодого, а следовательно глупого, познакомили с глубоко законспирированным человеком. Свистящим шепотом и плюясь в ухо, мне поведали, что это великий художник, но картин своих он никому не показывает, справедливо опасаясь, что другие художники украдут его ходы и идеи. Как писали тогда в советских протоколах «после совместного распития, приведя себя в состояние, позорящее высокое звание советского человека…», художник исповедальным голосом поведал мне «Теорию вагона», которая показалась мне достаточно и забавной и правильной. «Каждый временной период генерирует новых художников, которые занимают места умерших, подобно местам в вагоне. Есть места Дали, Босха, Домье, Дюрера, Брейгеля и т.д. Мест этих немного, около 50 и придумать свое удается разве что Шагалу или Эшеру. Ну понятно, что на одно место могут толкаться несколько задниц, но количество самих мест крайне ограничено».

Пообтерхавшись в арт-бизнесе и заматерев на втюхивании своих опусов, я с удивлением обнаружил, что покупателю нужна не только картина, но и мегатонны слов. Я-то по молодости, а следовательно и глупости, считал исчерпывающей фетву художника Тыкоцкого, которую услышал на развеске выставки в ЛДМ, к приемной комиссии: «Вот картина, пусть она говорит за себя, а я ничего добавить не могу». Познав этот закон искусства впаривания тряпок, измазанных краской, я стал радовать жаждущих духовных ценностей «теорией вагона», не забывая бойко привертеть, что я лично – никак не меньше, чем советский Брейгель. Радости узнавания знакомого имени не было предела, истомленные сенсорным голоданием покупатели светлели душой, начинали глуповато улыбаться и понимающе кивать головой, развязывая бисерные кошелечки. Дело пошло, впереди замаячили какие-то похабства, называемые «вернисаж», «арт-турне», «галерейщики и галереи», «сотбис-кристи» и даже «консигнация». Замелькали какие-то человечки с бегающими глазками, сующие на подпись бумажки, которые они называли «контракт на эксклюзивное право приобретения».

Бумажки я подписывать поначалу конфузился, но старший друг и собрат по творчеству разъяснил: «Ты молод, а следовательно глуп. Все это тоска, я уже с десяток таких цедулек подмахнул. Что я никому не буду сливать свою мазню, кроме этих нехороших людей, правообладателей. Обязуются покупать не менее 10 картин в месяц. Вот теперь дую по несколько шедевров в день, пока вся эта марцифаль барыжная не пожухла, надо успеть отканифасить этих сучар бацильных».

И это оказалось суровой артбизнесовой правдой.

Вот только автора «теории вагона» я потом так и не встретил, не смог налить ему стакан коньяка в качестве моей благодарности, а жаль. Только в поминальник его записал.