Возвращение к цивилизации

Мало какое слово используется столь интенсивно в российском политическом дискурсе, как слово цивилизация .

Ход истории часто представляется как борьба и соперничество цивилизаций, создаются институты мировых цивилизаций .

Президент в послании к парламентариям говорит о России как о государстве-цивилизации, скрепленном русским народом .

Цивилизации выделяются на основании распространенности той или иной религии, по принципам этничности; и даже на базе приверженности определенным системам ценностей.

Как и во многих других случаях, этот подход заимствован нами у западных исследователей и, как это часто случается, копирует относительно недавние новации в социологической теории. Причем не только недавние, но и далеко еще не устоявшиеся.

В том виде, в каком мы сегодня используем понятие цивилизация , оно появилось около ста лет назад и использовалось вначале скорее как пафосное обозначение определенной общности чего-то такого, что и по своей значимости, и по своему влиянию на исторический процесс может считаться большим, чем отдельная нация.

По мере того, как этот термин становился более широко употребляемым, цивилизации множились примером тому могут служить не только творения современных российских авторов, но и, например, знаменитая книга С. Хантингтона О конфликте цивилизаций .

В определенной мере можно сказать, что этот подход стал характерен для времени, которое отмечено отказом от доминировавшей вплоть до конца XIX века линейной доктрины исторического прогресса и подчеркиванием множественности исторических путей развития .

Чем чаще люди говорят о самоценности отдельных культур, чем большее распространение получают идеи политкорректности , тем шире становится поле для использования понятия цивилизация , употребляемого во множественном числе.

Однако некоторые реалии начала XXI столетия формируют странное отношение к вышеозначенному применению термина цивилизация . Как минимум потому, что, если строго придерживаться правил его использования, окажется: представители уже упоминавшегося государства-цивилизации , стремясь расширить пределы своего цивилизационного влияния, судя по всему, вполне предумышленно сбивают самолет, который оказывается полон представителей европейской цивилизации; в то же самое время лучшие люди исламской цивилизации, объединившиеся ради защиты своих ценностей, в праведном гневе взрывчаткой и бульдозерами сносят с лица земли древние храмы и памятники искусства, созданные цивилизациями, не дошедшими до наших дней.

Можно привести и другие примеры таких межцивилизационных конфликтов, в которых само слово цивилизация может применяться по крайней мере к одной из сторон с большой степенью условности.

Чем больше здравомыслящий человек соприкасается с реалиями нашего времени, тем больше у него возникает сомнений в правомерности использования понятия цивилизация in pluralis и тем более важным начинает казаться возвращение к исходному значению этого термина.

Это значение, замечу, опирается на два важных обстоятельства.

С одной стороны , сам термин, впервые употребленный в 1757 году Виктором де Рикети, маркизом де Мирабо, стал производным от слова civilit , в свою очередь происходившим от латинского civis .

Изначально в понятии цивилизация было заключено указание на индивидуальность человека, на выделенность его из орды или массы, на особый характер взаимоотношений человека и общества .

Симптоматично, что первое использование этого понятия в английском языке отмечается в книге выдающегося шотландского моралиста и социального мыслителя Адама Фергюсона, называвшейся Essays oт the History of Civil Soсiety .

Великий немецкий философ Иммануил Кант отмечал, что хотя понятие о нравственности является элементом культуры его имплементация, проявляющаяся в соблюдении правил приличия, присуща только цивилизации .

Во французской и английской философской и исторической традиции понятие цивилизация долгие десятилетия использовалось именно в единственном числе.

C другой стороны , и это обстоятельство напрямую вытекает из первого, цивилизация рассматривалась как нечто противостоящее не другим цивилизациям , а варварству состоянию нецивилизованности .

Разные авторы привносили в такую констатацию разные смыслы: одни подчеркивали достижения цивилизации, другие, как, например, Шарль Фурье, бичевали ее пороки, говоря, что только в цивилизации бедность рождается из самого изобилия .

Но противостояние было одним и единственным: цивилизованный мир отделялся от той части человеческих сообществ, в которой люди не жили по правилам, которые тогдашняя Европа полагала соответствующими развитому состоянию человечества .

Путь от варварства к цивилизованности, от царства силы к домену права таким представлялась универсальная траектория развития, и цивилизация виделась как его цель, тогда как варварство считалось его исходным пунктом.

Именно в этом смысле Поль-Анри Гольбах подчеркивал, что цивилизация народов далеко не закончена; бесчисленные обстоятельства все еще препятствуют распространению полезных знаний, умножение которых одно только может способствовать совершенствованию нашего правительства, наших законов, наших институтов и нашей моральности .

Сегодня мир более сложен, чем когда бы то ни было ранее.

Экономические условия, которые легко копируются и в гораздо меньшей степени зависят от культуры, чем прежде, дают возможность разным странам достигать успехов, недавно казавшихся немыслимыми.

Растущее неприятие насилия в развитом мире стремительно снижает степень его вовлеченности в дела глобальной периферии, которая все более предоставлена сама себе.

Идея прав человека, какой бы передовой она ни была для своего времени, стремительно трансформируется в концепцию, признающую равенство прав не только людей, но и культур, из чего неявно вытекает вывод об отсутствии в их числе передовых и отсталых .

Результатом всего этого становится невиданный всплеск релятивизма, чему в огромной степени способствует умножение цивилизационных сущностей .

Этот путь ошибочен и аморален.

Да, в мире могут существовать и существуют десятки культурных традиций.

Да, современное человечество разделено на сотни народов, каждый из которых обладает собственной идентичностью.

Да, люди веруют в различные воображаемые сущности, многие из которых представляются им настолько священными, что они готовы заплатить собственными жизнями за то, чтобы не допустить над ними надругательств.

Однако все эти различия не стоит называть цивилизационными.

Представители любой культурной традиции, любой расы и национальности, любой конфессии и любой этнической группы могут быть людьми цивилизованными либо нецивилизованными, и я готов утверждать, что наш мир окажется намного совершеннее, если люди достигнут консенсуса о том, что this difference is the only one that matters .

Пришло время вернуться к истокам, с которых начиналась современная европейская философская традиция, пора перестать убаюкивать себя сказками о том, что те, кто способен осуществлять этнические чистки или стирать с лица земли огромные массивы культурного наследия, имеют право говорить от имени какой-либо цивилизации .

Этого права у них не было и нет.

Варварство должно называться варварством и никак иначе.

И если мы пересилим себя и сможем говорить это открыто и прямо, современный мир изменится к лучшему.