Что останется потомкам от подлинной истории Победы?

5 мая 2014 года, в канун очередного празднования Дня Победы, президент РФ В. Путин подписал одобренный Советом Федерации закон, устанавливающий уголовную ответственность за реабилитацию нацизма .

Запрет на критику Иосифа Сталина введён

Закон приравнивает к такой реабилитации уподобление действий СССР во время Второй мировой войны военным преступлениям, за которые карал Нюрнбергский трибунал. Перечень преступных деяний, предусмотренных новыми поправками в УК РФ, выглядит так:

...Отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР во время Второй мировой войны, соединенных с обвинением в совершении преступлений, установленных указанным приговором, совершенные публично...

Закон принят по проекту известного депутата Государственной Думы И. Яровой. Несколько лет назад, в Думе предыдущего созыва, она уже предлагала подобный законопроект, но тогда даже её коллеги сочли это несуразным. На волне шовинистической эйфории, идея сажать историков и журналистов за критику действий сталинского руководства СССР вновь всплыла, обретя на этот раз поддержку в правящих сферах.

Правда, даже сейчас возникла пусть слабая, но всё-таки оппозиция закону, позволяющему репрессировать граждан, исходя из расплывчатых формулировок. Так, часть членов Совета Федерации во главе с Константином Добрыниным разработала альтернативный законопроект, в котором не фигурировало распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР . Но большинство законодателей в обеих палатах поддержало более широкий (в плане возможностей для репрессий) проект Яровой.

В нём, кстати, исчезла формулировка, приравнивавшая к критике действий СССР критику действий его союзников по антифашистской коалиции. Пункт вызывал недовольство уже части патриотов , указывавших, что в таком случае нельзя будет осуждать варварскую атомную бомбардировку японских городов американцами. Благодаря их корректировке данную норму из окончательного варианта законопроекта изъяли, оставив только про СССР.

Формулировка закона заведомо ставит знак равенства между распространением заведомо ложных сведений и уподоблением отдельных действий сталинского руководства действиям руководства нацистского. То есть, по определению, Сталин не мог совершать преступлений против человечества и человечности. Таков, если разобраться, смысл данного закона.

Забудем о депортациях, вспомним о пособниках нацизма ?

Что же подпадает под запрет, согласно закону Яровой?

Очевидно, что о депортациях целых народов (чеченского, ингушского, балкарского, карачаевского, калмыцкого, крымско-татарского) можно будет говорить или ничего, или хорошо. Осуждать эти депортации значит, обвинять Сталина в совершении деяний, за подобные которым судили в Нюрнберге. Не знаю, о чём думали представители этих народов (точнее их республик), заседающие в Совете Федерации, когда они поддерживали данный закон межнациональному согласию в РФ нововведение явно не способствует.

Вообще, запрет на критику сталинских этнических чисток ставит под сомнение все ранее принятые в РФ законы о реабилитации репрессированных народов, да и само это юридическое понятие репрессированный народ . И не исключено, что в ближайшее время от него откажутся.

Приятная перспектива для новых граждан РФ крымско-татарской национальности, и не только для них. Хорошо ещё, если Яровая с коллегами не возродят в нашем законодательстве понятие пособник нацизма для целых этнических групп.

Директивы Сталина и вермахта: найдите различия

Далее, вероятно, нельзя будет сравнивать директиву Сталина от 29 июня 1941 года, согласно которой советское руководство на местах было обязано, при отступлении войск, проводить стратегию выжженной земли , с приказами командования вермахта, согласно которым при отступлении проводились аналогичные мероприятия.

Напомним строки из директивы Сталина:

При вынужденном отходе частей Красной армии угонять подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Всё ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться

(цит. по: Великая Отечественная война 1941-1945 , М., 1998, т. 1, с. 500).

Понятно, что отныне нельзя будет цитировать или приводить ссылки на такие, например, комментарии сталинской директивы историками:

Это были жестокие требования. Они обрекали на голод миллионы людей, оставшихся на оккупированной территории. Но в глазах советского политического руководства это были уже не наши люди . Наши люди должны были покинуть столетиями обжитые места и двинуться на восток. Но организовать поголовную эвакуацию не смогли. В первую очередь спасались материальные ценности, архивы местных властей, советские и партийные работники, специалисты, или как тогда говорили, основные кадры промышленности и сельского хозяйства

(там же, с. 389).

А вот выдержка из приказа рейхсфюрера СС Гиммлера наместнику и полицеймейстеру в оккупированных районах Украины Прюцману, отданного перед отступлением немцев из Левобережной Украины:

Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса, чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно сожжённую и разрушенную страну

(указ. соч., т. 2, с. 294).

Как говорится, сравните сами...

Теперь историкам надо будет или подвергнуть забвению сталинскую директиву от 29 июня 1941 года, или парадоксальным образом не упоминать аналогичные приказы гитлеровского командования о выжженной земле , или ухищряться, доказывая, будто, несмотря на формальное сходство стратегий обеих сторон, со стороны Сталина это было неизбежной мерой, а со стороны немцев военным преступлением. Впрочем, сам сопоставление данных приказов, по нынешним нормам , уже тянет на статью.

Подобная же ситуация складывается во многих других случаях. Например, приказ Сталина от 16 августа 1941 года (под которым стоят также подписи военачальников Жукова. Шапошникова и других) вводил репрессии против родственников советских воинов, оказавшихся во вражеском плену:

Командиров и политработников, [...] сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту как семьи нарушивших присягу и предавших свою Родину дезертиров. [...] Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи

(указ. соч., т. 1, с. 504).

Не оспаривая практического значения данного приказа для повышения боеспособности войск, обращаю внимание на то, что аналогичную меру (лишение казённого пособия семей сдавшихся в плен) вводил ещё в 1915 году Николай II (см.: Головин Н. Н., Военные усилия России в мировой войне , М., 2001, с. 311). Кто-то вспомнит ещё схожие эпизоды из Прощай, оружие! Эрнеста Хемингуэя, где рассказывается об итальянской армии в Первой мировой войне.

Но почему тогда мы должны как-то выделять из этого ряда введение Гитлером репрессий против семей, сдающихся в плен военнослужащих вермахта? Чем оно принципиально отличалось от подобных мер, предпринимавшихся другими странами в разное время в схожих ситуациях? Разве только тем, что было введено только в самом конце войны, а до того солдаты вермахта в таких драконовских поощрениях не нуждались...

Общеизвестно, что одним из военных преступлений нацизма считается массовая депортация мирных жителей из оккупированных территорий на принудительные работы в Германию. А как быть тогда с этим:

В восточных областях страны [Венгрии] после их освобождения имели место факты сбора и вызова мужского населения в возрасте от 15 до 55 лет якобы для трёхдневных восстановительных работ, что, однако, завершилось их депортацией в СССР. Такая участь постигла около 40-60 тыс. человек, большинство из которых так и не возвратилось домой

( Великая Отечественная война , т. 3, с. 135).

В данном контексте само слово освобождение , употреблённое авторами фрагмента (историками Б. И. Невзоровым и Б. Й. Желицки), звучит как издёвка. Но отныне... Либо данного эпизода не было, либо он не является военным преступлением, потому как был инициирован аппаратом сталинского государства, а оно отныне, по закону, вне критики.

Думским патриотам бесполезно пытаться доказывать, что их противоречащие здравому смыслу законы лишают историческую науку возможности объективного исследования, а народ правды о войне. Им это всё хорошо понятно, на самом деле. Именно к этому они и стремятся вполне осознанно: переписать заново нашу историю, причём так, чтобы заведомо оправдать любые жестокие методы управления, если они, по их мнению, приводили к величию России , с которой они навязчиво отождествляют СССР. И ещё они хотят обладать идеологической монополией на историю. Некоторые думцы стремятся распространить эту монополию не только на период Великой Отечественной войны, но на отечественную историю в целом.

Бесконечное продолжение войны

Победа, одержанная многонациональным народом Советского государства 69 лет назад, нещадно эксплуатируется властью РФ в целях собственной легитимации. Для этого широко используется шельмование любых своих оппонентов вне и внутри государства как фашистов . Это мы, в частности, отчётливо наблюдаем по сегодняшнему конфликту с Украиной. Приклеивание ярлыка фашистов подразумевает, что на данного субъекта уже не распространяются общепринятые нормы права. Фашист враг, а с врагом не ведут переговоров, врага уничтожают таков мессидж власти к своим подданным, чтобы те правильно понимали нынешнюю государственную политику.

Попутно происходит сужение понятия патриотизма до проявления исключительной внешней лояльности действующей власти и конкретно лицу, её олицетворяющему (вождизм). Раз власть продолжает Великую Отечественную войну и борется с фашизмом , то любое несогласие с её (конкретно вождя) действиями означает пособничество фашизму , и каждый несогласный, по определению, враг, пятая колонна, коллаборационист и т. д. И надо признать, что власти удалось успешно внедрить установки такого рода в сознание значительной части населения. Они просты и легко провоцируют измученного обывателя на агрессию в отношении указанного ему врага, что способствует некоторой психологической разрядке в той напряжённой социальной атмосфере, в которой приходится жить населению современной России.

При этом как-то совершенно незаметно произошла смена матрицы интернационализма, характерной для советского прочтения Победы, на матрицу русского великодержавного шовинизма, этноцентризма и национальной исключительности. Всю заслугу победы Советского Союза в Великой Отечественной войне российская власть и её идеологи приписали Российской Федерации, а через неё транслировали эту заслугу целиком на русский народ. Из интернациональной победы над фашизмом/нацизмом идеологией национальной исключительности, расового превосходства одного народа над другими и геноцида расово неполноценных возникла национальная победа одного русского народа чуть ли не над всей Европой. Причём получается, будто бы остальные народы Советского Союза (за немногими исключениями) либо находились в стороне от борьбы, либо мешали русским добиться победы, либо откровенно были вместе с врагом. То же самое приписывается союзникам СССР по антифашистской коалиции США, Великобритании и др.

Узурпация Победы

Таким образом, современное прочтение Великой Отечественной войны, навязываемое с помощью провластных идеологов, представляет собой этнонациональную монополизацию Победы, а через неё утверждение идеи о национальном превосходстве русских над всеми остальными, о том, что нам все должны , и о том, что единственной достойной исторической наградой русским за Победу может быть только некая новая версия мирового лидерства . То есть, нынешняя (практически уже официальная) концепция Победы содержит в себе значительный компонент идеологии национальной исключительности и, как указывалось выше, вождизма. Поэтому мы вправе характеризовать её не иначе, как крипто- или протофашизм.

Наши деды те, кто погиб на той войне или умер вскоре после неё и не наблюдал всей этой трансформации (а к тому, что происходит постепенно, люди привыкают) не узнали бы своей Победы в её нынешнем российском праздновании. Даже сами символы, которые сейчас служат чествованию Победы георгиевская ленточка и трёхцветный флаг в то время считались преступными. Но именно они сейчас выставляются на первый план и служат национализации , вернее монополизации Победы нынешним руководством РФ.

Да, многие из государств, возникших на обломках бывшего СССР, вообще отказались от празднования Дня Победы или имеют несколько отличающийся взгляд на него. Но разве это причина для того, чтобы самим искажать историческое видение Победы? Если россияне действительно, как они сами себя считают, остались единственными достойными хранителями памяти о той войне и блюстителями традиции Победы, то они должны были сохранять эту многонациональную память и эту советскую традицию без националистических искажений, без шовинизма, в целости и неприкосновенности.

Однако превалирующий русский взгляд на Победу нынче так трансформировался под влиянием националистической идеологии, что его нельзя считать более адекватным, более историчным, чем, например, официальный взгляд нынешней Украины на Вторую мировую войну. И даже так: во многом именно русификация Победы, сопровождающаяся принижением роли других народов, служит тому, что этим народам не остаётся ничего другого, как дистанцироваться от нового российского прочтения Великой Отечественной войны.

Осуждение сталинизма насущно необходимо

Как отмечалось выше, через оправдание всех действий сталинского руководства во время войны происходит реабилитация культа личности вождя как стиля властвования. Через новое прочтение Победы этот культ транслируется на российских преемников единоличной власти, а патриотизм сводится к лояльности вождю. Мы имеем дело не просто с одобрением личной роли Сталина в истории СССР и прославлением его личных заслуг в достижении победы над фашизмом (об этом наверху редко говорится столь откровенно), а в попытке возродить сталинизм как систему перманентного насилия над народом. И именно реабилитация сталинизма, а не личности Сталина как исторического деятеля, должна стать объектом гражданского сопротивления.

Благоприятный исторический период для осуждения сталинизма имелся в 90-е годы прошлого века, но он оказался упущен. Сейчас маятник качнулся в другую сторону, и сколько времени пройдёт на его возвращение назад неизвестно. В то время ни малейших подвижек в сторону реального закрепления осуждения сталинизма, начатого ещё в советское время Хрущёвым и продолженного при Горбачёве, предпринято не было. Либералы тогда (как, впрочем, и сейчас) были склонны только с ужасом говорить о деяниях Сталина. Но они оказались неспособны придать своим разговорам хоть сколько-нибудь практические последствия. Создаётся впечатление, что им теперь даже доставляет удовольствие наблюдать, как Сталин возвращается ...

Давно назревшие практические действия должны быть просты. Необходимо чётко вычленить преступные методы и деяния сталинского режима, дать им правовые дефиниции и закрепить юридическую ответственность за пропаганду подобного рода преступных деяний. При этом осуждению не подвергаются ни сама личность Сталина, ни его стратегическое и дипломатическое руководство в Великой Отечественной войне, ни политика индустриализации и коллективизации как таковая. Все эти реалии остаются открытыми для любых научных дискуссий: никому не запрещено находить положительные результаты деятельности сталинских правительств или замечательные черты характера самого Генералиссимуса.

Осуждению и запрету на пропаганду подвергаются лишь преступные методы, использовавшиеся режимом для достижения тех или иных целей, как-то: бессудные репрессии, фальсифицированные обвинения на судебных процессах, применение пыток, чрезмерное применение насилия против народа (в период коллективизации, например), издание и применение неоправданно жестоких и антигуманных законов и приказов, поражение в правах (дискриминация) целых социальных (например, кулаки ), этнических и ситуационных (бывшие советские военнопленные) групп населения, депортации народов по этническому признаку (этнические чистки), принятие политических решений, приведших к массовой гибели людей (Голодомору, голоду 1947 г.) и т. д. Как видим, список уже получается довольно обширным.

Если бы нынешние коммунисты были в среднем хоть немного умнее, то они продолжили бы традицию КПСС, постепенно открещивавшейся от методов сталинского руководства. Опираясь на решения партийных съездов хрущёвского периода, съездов народных депутатов периода перестройки , они могли бы предложить или хотя бы поддержать план по дальнейшей десталинизации российской политики, включающий упомянутое осуждение порочных аспектов сталинизма как системы. Это позволило бы самим коммунистам (ныне позиционирующим себя как левых патриотов ), испытывающим постоянное давление со стороны правых патриотов , окончательно размежеваться с наиболее одиозными чертами того исторического периода, с которым они олицетворяются, сохранив за собой заслуги за его положительные достижения. Вместо этого они стремятся быть большими роялистами, чем сам король и выступают в авангарде возрождения вождизма.

Пока это всё продолжается, пока сакрализируется не сама победа над фашизмом, не её общечеловеческий, вселенский, гуманистический характер, а воля вождя и сила одной-единственной нации, подлинный смысл Победы будет всё больше ускользать от нас, а мы будем всё меньше достойны того, чтобы претендовать на хранение адекватной памяти о ней.