Еврейская царица Польши

30 января 2016, 12:00
У польского короля Казимира Великого была любовница-еврейка по имени Эстерка.

У польского короля Казимира Великого была любовница-еврейка по имени Эстерка. В Кракове находился квартал Казимеж, выстроенный, королем специально для евреев по просьбе его фаворитки. Там находится и Дом Эстерки , куда Казимир Великий приезжал из своего расположенного неподалеку замка, чтобы очутиться в объятиях любимой женщины.

Почему именно Эстерка, а не Эстер, как звали ее библейскую тезку, чью судьбу эта женщина, в сущности, и повторила?! Может быть, именно так называл ее в минуты страсти сам великий Казимир?

Или же так чуть пренебрежительно, несмотря на все, что она для них сделала к ней обращались ее соплеменники, не сумевшие простить ей блуда с неевреем, пусть даже и королем?!

Первые упоминания об Эстерке есть у польского священника, историка и дипломата Яна Длугоша, и именно его записки в той или иной степени лежат в основе всех последующих сочинений, касающихся этой удивительной женщины.

Длугош утверждает, что у Казимира III Великого была любовница-еврейка Эстерка, дочь портного (и одновременно лекаря) из местечка Опочно. Любовная связь короля с Эстеркой началась в дни, когда Казимир был женат на своей второй супруге Адельгейде, и ради прекрасной еврейки он расстался со своей прежней фавориткой чешкой Рокичанкой.

Согласно Длугошу, фаворитка-еврейка, перенявшая от отца многие тайны врачевания, родила королю четырех детей двоих сыновей, Немира и Пелку, и двух дочерей, имена которых история не сохранила. Дочерей Казимир разрешил ей воспитать в еврейском духе, а вот сыновей сделал истовыми христианами и дал им затем огромные состояния. Длугош был убежден, что именно под влиянием Эстерки Казимир дал многие привилегии польским евреям, и расценивал эти его шаги как оскорбление святой веры .

Но историки тут же напоминают, что Казимир Великий жил в 1310 1370 годах, а Ян Длугош в 1415 1480 годах, потому нельзя исключать, что его рассказ не более чем пересказ уже сложившейся к тому времени легенды. Казимир III, говорят они, и в самом деле был одним из самых великих польских королей.

Он сумел установить мир со всеми соседями, значительно улучшил положение простого народа, за что заслужил прозвище короля холопов , содействовал просвещению, заложил основание древнейшего в Европе Краковского университета, провел целый ряд прогрессивных реформ и в числе прочего даровал вольности евреям, чем в немалой степени содействовал подъему польской экономики.

Казимир был явным юдофилом, утверждают эти историки. А потому не исключено, что для того чтобы как-то объяснить его симпатии к евреям, возможно, то ли в польской, то ли в еврейской среде и родилась легенда о еврейской фаворитке короля. На самом деле никаких убедительных исторических свидетельств ее существования опять-таки нет. Выдавая же вольности евреям, Казимир Великий руководствовался исключительно государственными интересами.

Но если и польская Эстерка всего лишь легенда, то как объяснить, что и в Опочно, и в Радове, и в Казимеже Дольном, и в краковском квартале Казимеж вам и сегодня покажут место, где когда-то стоял выстроенный королем дворец для его еврейской возлюбленной? Наконец, куда деться от фольклора евреев Польши, утверждающего то же, что и Ян Длугош?

Правда, все эти легенды расходятся в версиях о том, что случилось с Эстеркой в конце жизни. Согласно одним, король охладел к ней задолго до своей смерти, и последние годы она коротала в одиночестве. По другим, их любовь продолжалась до самой смерти короля, и Эстерка пережила своего венценосного любовника. Если верить третьим, она покончила с собой, получив известие о смерти Казимира.

По следам Яна Длугоша многие польские авторы из числа записных антисемитов объясняли дарование Казимиром евреям привилегий и вольностей именно тлетворным влиянием распутной еврейки . Польский сатирик XVII века Опалянский уподоблял евреев бабочкам моли, которые, словно шубу, объедают польскую экономику, и тоже сетовал, что все это из-за проклятой еврейки Эстерки .

Пастор Флориан Ярошевич в выпущенном в 1762 году сочинении Святая Матерь Польша подхватывает это сравнение Опалянского и пишет, что моль смогла отложить яйца на теле Польши только благодаря еврейке Эстерке, которая своим бесстыдством в блуде смогла завоевать сердце короля Казимира .

Обрабатывалась история Эстерки и в польской литературе. В 1818 году в Варшаве вышел роман Александра Брониковского, который так и назывался Казимир Великий и Эстерка . Брониковский не скрывал своей неприязни к евреям, и одним из главных героев романа является еврей, втершийся в окружение короля Казимира, одержимый жаждой денег и власти и вдобавок еще и немного колдун.

Думая о том, как стать самым влиятельным человеком при дворе, этот новый Мордехай решает сделать все, чтобы библейская история о царице Эстер повторилась в Польше, подложив под короля свою внучку Эстер. Ради реализации этого плана он подсыпает яду фаворитке короля Рокичанке.

История с отравлением открывается, но когда Казимир видит Эстерку, то (возможно, под воздействием магии) оказывается настолько очарован ее красотой, что дарует отравителю жизнь в обмен на любезное предложение переспать с его внучкой. Таким образом, по версии Брониковского, в основе любви Казимира к Эстерке лежали колдовство, подлость и похоть, и сама эта любовь не может не вызывать ничего, кроме омерзения.

Проходит еще десять лет и польский прозаик и драматург Феликс Бернатович выпускает в свет свой роман Належь , в котором Эстерка предстает уже в качестве положительной героини, чем-то напоминающей Ревекку из Айвенго Вальтера Скотта. В романе Эстерка является дочерью богатого торговца из Опочно, знатока Торы и вдобавок сведущего в медицине. Отец девушки умирает, но до этого она успевает выучиться у него многим секретам врачевания.

Будучи куда более образованной и возвышенной натурой, чем евреи ее местечка, Эстерка не может найти себе место в их среде, а когда ее решают выдать замуж, бежит из-под венца от нелюбимого жениха. Но тут в ее доме появляется раненый Казимир. Девушка приступает к его лечению, и пока король поправляется, между ними вспыхивает роман.

Так, по версии Бернатовича, Эстерка становится на какое-то время самой влиятельной женщиной Польши и пользуется этим влиянием, чтобы улучшить положение своих соплеменников и заодно защищает их от кровавого навета. Многие богатые евреи в это время ищут ее милости и с ее помощью добиваются удовлетворения своих просьб. Но со временем король охладевает к своей новой пассии, и отвергнутая фаворитка оказывается на улице. Увы, она по-прежнему чужая для евреев, и те, кому Эстерка недавно покровительствовала, со скрежетом зубовным соглашаются предоставить ей на короткое время кров, так что она вынуждена скитаться от дома к дому.

Любопытно, что в том же году в России выходит и повесть Фаддея Булгарина Эстерка , и по сюжету, и по основной идее удивительно напоминающая роман Бернатовича.

Подозрение в плагиате выглядит безосновательным: оба произведения вышли в свет почти одновременно. Возможно, опять-таки сказалось влияние Айвенго , первый перевод которого на русский вышел в 1823 году.

Будучи поляком, Фаддей Венедиктович, безусловно, был знаком с историей Эстерки, которая в его интерпретации противостоит своему отцу фанатичному иудею и тянется к свету христианства . Рассуждения израильского литературоведа Михаила Вайскопфа о том, что в образе Эстерки Булгарин видел едва ли не Богоматерь, а в ее конфликте с отцом противостояние иудаизма и христианской церкви, безусловно, оригинальны, но вряд ли выдерживают проверку бритвой Оккама.

А вот что и в самом деле интересно, так это то, что свою Эстерку Булгарин посвятил Пушкину то ли из желания завоевать его дружбу, то ли с каким-то тайным намеком.

Вновь мы встречаемся с образом Эстерки в романе другого крупного польского писателя Юзефа Игнацы Крашевского Король холопов . Это действительно выдающееся произведение, в котором Казимир выписан не только как гуманист и великий государственный деятель, но и как человек, которому не чужды слабости и который способен на большое искреннее чувство. Его любовь к Эстерке движима отнюдь не только и не столько плотской страстью.

Юная еврейка предстает в романе как одна из самых образованных и умных женщин своего времени, и Казимир находит в ней не только любовницу, но и верную соратницу в своих преобразованиях страны. Роман начинается в те дни, когда в Польше бушует чума, и Казимир встает на защиту евреев, которых поляки обвиняют в том, что те разносят болезнь.

Среди тех, кого он спасает, оказывается и еврейская семья, и король невольно обращает внимание на красоту маленькой еврейской девочки. Спустя несколько лет, решив отдохнуть во время охоты в Опочно, Казимир оказывается в гостях у этой семьи, но девочка к этому времени превратилась в прекрасную девушку, и новая встреча становится для обоих бесценным подарком судьбы. Против их любви восстают все как евреи, так и поляки.

Евреи видят в поведении Эстерки предательство, они не могут понять, как еврейка может полюбить нееврея. Но и Казимир наталкивается на яростное осуждение своего окружения и духовенства, видящих в поведении короля богохульство. Однако вопреки всему любовь побеждает, и король счастлив оттого, что рядом с ним женщина, равная ему по уму и по духу, единственная, кто способна его по-настоящему понять.

Эстерка, в свою очередь, беззаветно предана любимому, и когда ей сообщают о смерти Казимира, жизнь для нее теряет всякий смысл, и это обуславливает трагический финал романа.

Безусловно, правы те критики, которые видят в этом романе и образе идеальной еврейки отражение тех перемен, которые произошли в сознании польской интеллигенции (особенно после польского восстания 1863 года) по отношению к евреям.

При этом, принимая евреев-интеллигентов, отдавая им должное за их вклад в развитие культуры и других областей жизни страны, польская интеллигенция по-прежнему брезгливо относилась к большинству евреев, видя в них, прежде всего, наживающихся на простых поляках торгашей и это тоже отчетливо чувствуется в романе, когда Крашевский рисует взаимоотношения Эстерки с соплеменниками.