Оклеветанные радзивиллы

Сенкевич в своей книге нарисовал картину захвата Польши шведским королем Карлом Густавом, которому присягнули Радзивиллы. И вот главная нестыковка всего сюжета книги: присягнули Карлу и все остальные шляхтичи, кроме города Гданьска, но предателем почему-то все стали называть лишь Януша Радзивилла с кузеном Богуславом и практически ничего не решавшего в том конфликте пана Анжея Кмитица, образ которого Сенкевич списал с реального литвинского оршанско-смоленского князя Самуэля Кмитича. Кмитиц в книге стал чуть ли не главным врагом Польши за то, что до последнего держался рядом с Великим гетманом.

И вот со дня выхода книги прошло уже более 140 лет, а воз, как говорится, и ныне там – многие историю Речи Посполитой учат по этой самой художественной книге, а не по самой истории. Говоря о «потопе», как поляки называют почему-то оккупацию сравнительно маленьким войском Карла огромной Польши, а не разгром всей Литвы московско-казацким войском, в Польше и сейчас наивно полагают, что Януш и Богуслав Радзивилл это поляки-предатели.

Но Радзивиллы никакого отношения к Польше никогда не имели и были во все года большими неприятелями и католицизма, и Польши, желая отделения от неё ВКЛ еще до начала войны 1654 года. Если кого и предал тот же Богуслав, то только лично своего старого друга Яна Казимира, который до избрания его королем Речи Посполитой также не любил поляков и как-то обронил такие слова: «Я бы разговаривал лучше с псом, чем с поляком».

Но, сев на трон в Варшаве, Ян Казимир сам стал поляком, забыв о нуждах и бедах своей родины Литвы. Первое, что возмущало в польской шляхте и Костеле Януша Радзивилла, – вмешательство в дела ВКЛ, страны, в отличие от Польши, не католической, а протестантско-православной. Подпись Унии с протестантской Швецией в августе 1655 года и стала логическим итогом всех конфликтов и разногласий Вильны с Варшавой.

Официальный титул Богуслава Радзивилла – «князь на Биржах, Дубинках, Слуцку и Копыли». Польских городов здесь, как видим, нет и в помине.

И Богуслав, и его кузен Великий гетман Януш были беларусами-литвинами, причем настоящими политическими лидерами нации, знавшими, что их стране в данный момент нужней. Пока Литва лежала в руинах под пятой захватчиков, а Польша ничем помочь не могла, практически вся литвинская шляхта поддержала идею Унии со Швецией.

Унию подписало более 2000 шляхтичей – вдвое больше, чем на выборах земляка-короля Владислава IV. Если кого и предал Богуслав Радзивилл, так это лично Яна Казимира, которого и не предал, а забыл ради благополучия своей родины. К слову, уже в 1658 году Ян Казимир и Богуслав Радзивилл помирились. Королева Мария Гонзаго даже сватала Богуслава за свою родственницу.

Богуслав – вовсе не предатель, он беларуский д’Артаньян, герой, которым следует гордиться. Он преуспел на всех фронтах: в дипломатии, в боях, в любовных делах, но при этом оставался рыцарем и для своей возлюбленной Анны Марии Радзивилл, и для своей страны. Историки особенно отмечают, что лишь благодаря заботе Богуслава укрепленный им город Слуцк – один из немногих, кто отбился от московитов.

После смерти его покровителя и родственника шведского короля Карла Густава в 1660 году Богуслав, теснимый на родине католиками, окончательно перебрался в прусский Кёнигсберг (Крулевец), где стал губернатором.

НАСТОЯЩИЙ ПРЕДАТЕЛЬ

Во всей этой истории больше всего поражает то, что многие авторы как-то подозрительно молчат о реальном предателе времен «потопа» Иерониме Радзейовском, который, в принципе, и притащил в Польшу Карла Густава в 1655 году и переманил на его сторону ряд русинских и польских князей с войсками, развязав и гражданский конфликт в Польше.

Радзейовицы – это местечко в польской Мазовии. Отец Иеронима был довольно-таки незаметным русинского (украинского) происхождения полонизированным шляхтичем. Он, однако, смог сделать карьеру при дворе Сигизмунда III за счёт своего умения угодить нужным людям: Радзейовский-старший получил Ленчецкое воеводство, сделав свой род сенаторским, а единственного сына Иеронима, родившегося в 1612 году, пристроил при королевиче Владиславе.

После смены королей карьера молодого шляхтича пошла в гору. Иероним получил два доходных староства, Сохачевское и Ломжинское, в 1640 году был избран послом на сейм, однако тут случился скандал: Радзейовского чуть было не выгнали из посольской избы как соблазнителя девицы из знатного рода. Выручили заступничество короля и, как пишут современники, «собственная наглость».

Репутация Радзейовского складывалась неоднозначная. Он был человеком заносчивым, не умевшим заводить искренних друзей, а потому старался достигать своих целей подкупом и лестью. Он стал кравчим королевы Марии-Людовики и даже её доверенным лицом.

Ну а король Владислав давал Радзейовскому более чем важные поручения: в частности, именно Радзейовский вёл от имени монарха тайные переговоры с Богданом Хмельницким по поводу войны с Турцией при тайной поддержки Венеции, что в итоге обернулось непредсказуемыми событиями. Король за деньги Венеции, которая жаждала отвоевать у Турции свои средиземноморские острова, при помощи запорожцев планировал спровоцировать протурецкий Крым начать большую войну, которой явно мешало миролюбие шляхты. Когда об этих планах узнали, Радзейовский тут же перешёл в оппозицию Владиславу: это стало более выгодным.

Средства для своего возвышения Радзейовский находил, если верить злым языкам, в приданных своих жён. Он был женат три раза, и все три – очень удачно. Овдовев во второй раз, он смог очаровать одну из самых привлекательных (в определённом смысле) вдов Польши – Эльжбету Казановскую. Она происходила из видного литвинского рода Служек, а первый её муж, Адам Казановский, был одним из первых вельмож Короны и близким другом Владислава IV.

Но вот с благосклонностью нового короля ничего не вышло, хотя Радзейовский поддержал на элекции именно Яна Казимира и сохранил доверие королевы. Видимо, благодаря последней и каким-то ещё тайным извилистым ходам смог он в 1651 году получить высокий пост коронного подканцлера. Во всяком случае, при посвящении в должность великий коронный маршалок, князь Юрий Себастьян Любомирский, открыто обвинил Радзейовского в том, что должность эта им куплена. Ещё один с грехом пополам замятый скандал.

Вероятно, подканцлер смог бы достичь и больших высот, несмотря даже на королевскую неприязнь, если бы не особый случай. В следующем 1651 году состоялся большой поход на казаков – война началась, но не такая, на которую рассчитывали Венеция и Владислав, да и сам Хмельницкий тоже.

Командовал войском сам король, при нём был и подканцлер с женой. Что-то заставило Яна Казимира вскрыть корреспонденцию Радзейовского, и было найдено письмо, написанное к королеве, из которого следовало, что король – очень неспособный военачальник и что он то ли «приволакивается» за подканцлершей, то ли уже сделал её своей любовницей.

К этому неприятному открытию добавились слухи о том, что Радзейовский настраивает против короля шляхту. В любом другом государстве такие вещи сделали бы человека государственным изменником, но поскольку мы говорим о Речи Посполитой, единственным прямым следствием случившегося стал развод Радзейовского.

Панна Радзейовская сразу после истории с письмом оставила армию и, вернувшись домой, начала дело о разводе. Безопасности ради она укрылась в монастыре клариссинок, поскольку её муж попытался вернуть её силой. Предотвратить похищение смог только отряд королевской гвардии, принявший настоящий бой и удержавшийся на позициях.

В это время (декабрь-январь 1651-1652 гг.) начинался сейм, на который прибыли из Литвы двое братьев подканцлерши, Богуслав и Сигизмунд Служки. Нужно было не только сберечь сестру от посягательств, но и вернуть её имущество, в первую очередь дворец Казановских.

Радзейовский вызов на поединок от бывшей родни оставил без ответа, зато ввёл в дворец целый гарнизон с двумя пушками. Тем не менее, 4 января Служки со своими людьми, приведёнными из Литвы-Беларуси, взяли дворец штурмом. Радзейовский вооружил свою челядь и охочую до драки мелкую шляхту и уже на следующий день попытался отбить дворец.

Сражение шло несколько часов, но Служки смогли отбиться, в том числе и благодаря трофейной артиллерии.

Теперь у короля появился совершенно законный повод, чтобы избавиться от неприятного ему человека. Ведение полномасштабных военных действий в окрестностях столицы могло сойти с рук вельможе, но тут речь шла о войне совсем рядом с королевской резиденцией, да ещё и во время сейма, а это уже оскорбление величия короля.

Служки отделались штрафом, а Радзейовский был приговорён к лишению чести и изгнанию из страны. Некоторое время он ещё мог надеяться на пересмотр дела, но летом 1652 года в руки властей попали его письма к Хмельницкому, и в самый неподходящий момент: как раз в эти дни казаки вырезали польскую армию под Батогом, так что любому, заподозренному в сочувствии казацкому делу, не могло быть прощения.

Радзейовский бежал в Вену. Там ему не понравился прием, и тогда он отправился в Стокгольм, к новоиспеченной королеве Кристине, у которой нашёл «содействие и значительную помощь в своих делах» по выражению, употреблённому Яном Казимиром в письме к французскому дипломату Шаню. Польский король просил последнего предостеречь Кристину от общения с таким авантюристом и преступником, как Радзейовский.

Затем Радзейовский осел в Гамбурге и уже оттуда завязал тесное общение с Карлом Густавом Пфальцским, наследником шведского престола, которого он убеждал в лёгкости завоевания Польши, где он, Радзейовский, якобы имеет множество сторонников, только ждущих удобного момента.

Мать Радзейовского, Катерина, была дочерью воеводы любельского Марека Собеского – русского (украинского) галицкого князя. И когда экс-подканцлер под Уйсьцем убеждал польское войско перейти на сторону шведов, он уговорил в числе прочих и своего двоюродного брата, молодого полковника кварцяного войска по имени Ян Собеский, того самого, что однажды станет королем Речи Посполитой.

В самой Польше таким образом произошел по сути не «шведский потоп», а гражданский раскол. Ян Казимир бежал в Силезию под крыло Любомирского, тоже литвинского рода князя.

Ситуация в конце 1655 года в Речи Посполитой получилась просто абсурдная: поляки и большая часть русин вместе с Хмельницким переходят на сторону Карла Густава, Швеции. А литвины, подписавшись под Унией с этой же самой Швецией, вдруг через два месяца пёстрой толпой потянулись в Польшу воевать со своим вроде как нынешним королем за бывшего короля.

Конечно, тут сыграли роль немалые деньги, одолженные Яном Казимиром, и его обещания новых маёнтков для литвин взамен утраченных в Литве. Вот такой вот патриотизм нашей шляхты!

Но Радзейовский, похоже, был паталогическим предателем и авантюристом. Уже в 1657 году, когда Карл Густав решил покинуть неспокойную Польшу, по обвинению в предательстве Радзейовский был арестован уже шведами и заключен в замок Мальборк. После суда Радзейовский был переведен в замок Оребро в Швеции.

В 1660 после подписания мира между Речью Посполитой и Швецией он был выпущен из заключения, благодаря заступничеству всепрощающего короля Польши Яна II Казимира Ваза.

Итак, предатель и плут вернулся в Польшу. Но, ох уж этот благородный семнадцатый век! После горячих споров позорные поступки Радзейовского были прощены. Более того – предатель вернулся на почетную государственную службу! В 1667 он был отправлен c дипломатической миссией в Османскую империю для ведения переговоров, но заразившись, умер в Адриануполи.