Почему Гитлер оказалась для Запада большим злом, чем Сталин?

Существует ли какая-то комплексная оценка доступности и существования ЖБД немецких подразделений, участвующих в событиях второй половины 41-го?

Существует не только «оценка доступности».
 На моем сайте выложены для всеобщего бесплатного пользования 500 страниц первичных документов штабов вермахта (приказы, оперативные сводки, журналы боевых действий). Выложены с качественным (многократно проверенным и уточненным) переводом, картами-схемами боевых действий, топонимическим указателем, «привязкой» к действиям Красной Армии в те же дни в том же месте. Пользуйтесь.

Да, для самых бдительных: на моем сайте нет, не было и никогда не будет коммерческой рекламы, поэтому прошу не искать тройных смыслов в приглашении пройти в мой виртуальный дом.

Судя по опубликованным воспоминаниям, внутренняя граница между прибалтийскими республиками и остальной территорией СССР не просто осталась существовать, но на ней поддерживался настоящий пограничный режим: была погранзастава, пограничный переход. Значит, была еще одна линия обороны — внутренние пограничные заставы, существовавшие на старой госгранице. Так ли это? Какова их судьба?

 Да, именно так всё и было: погранзаставы, погранотряды, проход и проезд строго по пропускам.
 Советские историки об этом старались не вспоминать, ибо более яркого опровержения вранья про «добровольное вступление в братскую семью советских народов» трудно даже придумать.

Зачем закрыли границу?

Прежде всего для того, чтобы советские люди, жизнь которых становилась все веселее и лучше, не увидели собственными глазами крестьянский дом, крестьянский скот, сельский магазин в каком-нибудь бедном литовском местечке. Эта причина — главная, но не единственная. Товарищ Сталин был суровым прагматиком, реалистом, без тени самообольщения; мотивировать свою армию для «освободительных походов» он собирался надежным, проверенным в веках способом: «На три дня город ваш». В модернизированном варианте обр. 1940 г. это выглядело так: тем, кого пустили в Прибалтику (военнослужащим Красной Армии, чекистам, партийному начальству, идеологической прислуге), в первые месяцы меняли рубли на местные деньги по фантастически завышенному курсу, настолько завышенному, что даже рядовые красноармейцы на свое копеечное «денежное довольствие» могли что-то купить и кем-то попользоваться (есть у меня на сайте соответствующие воспоминания), а уж начальники-то затарились пОльтами и мебелями на 10 жизней вперед.

Разумеется, никакой «линии обороны» эти погранзаставы не создали и создать не могли (не их задача); в первые же дни войны они были сметены — и не немцами даже, а вооруженной толпой бегущих красноармейцев.
Но слово «судьба» Вы употребили очень к месту: в судьбе еврейского населения восточной Польши (т.н. «западной Белоруссии» и «западной Украины»), Литвы и Латвии чекистский заслон на «старой границе» сыграл роковую роль.

Почему все-таки гитлеровская Германия оказалась для Запада большим злом, чем коммунистический СССР?

Прекрасный вопрос!
К сожалению, полного и точного ответа на него не знает никто. Попробуем кое-что набрать по частям. Во-первых, замечательно точно сказано: «оказалась». Именно так — оказалась в ходе бурного, трудно предсказуемого процесса. Плюс к тому — великолепно спланированная и проведенная тов. Сталиным операция, вероятно, самая удачная во всей его длинной политической жизни. Слабого (Германию) приободрил, воодушевил, кое-чем помог практически; сильного (англо-французский блок) спровоцировал на необдуманные поступки — как сам, так и через коминтерновскую агентуру и «прогрессивную общественность». Результат: к 1 сентября 1939 г. англо-французы оказались перед сорвавшимся с цепи Гитлером, в полном одиночестве и договорами о гарантиях Польше на руках. Ну а дальше, когда война уже разгорелась и пролилась первая кровь, кровавое колесо крутится само собой. С ускорением.

Тем не менее, был вполне отчетливый момент, когда можно было остановиться.
Это — весна 43-го года, после Сталинграда и разгрома немецких войск в Северной Африке, после разрушенного Кёльна и за несколько месяцев до сожжения Гамбурга. С этого момента Германия перестала представлять собой близкую и неотвратимую угрозу для Британии (и уж тем более — для США), можно было бы задуматься и о том, что тов. Сталину лучше остаться внутри границ 1939 года, если и вовсе не ликвидироваться. Но не задумались, продолжали лить кровь и пот, расчищая «красному фараону» дорогу в Европу. Почему? Инерция мышления. Инерция однажды начатой войны. Личные и политические пристрастия тов. Рузвельта (попробуйте на минутку представить «рокировочку», при которой Рузвельт в Лондоне, а Черчилль в Вашингтоне). И конечно же — неувядающее очарование коммунистической идеи! Для простых людей — обещание неиссякаемой халявы, для тех, кто посложнее — четвертый сон Веры Павловны, «преодоление отчуждения», освобожденный творческий труд, «чтобы в мире без россий и латвий жить единым человечьим общежитьем…» А что на другой стороне? Даже в лучшем случае (пока фотографии из Дахау не появились в американских газетах) — марширующие толстомясые физкультурницы, толпа орущая «Зиг хайль!» и деревянные циркули для обмера голов. Тьфу на вас…

Ввод Красной Армии на территорию Польши в сентябре 1939 г. оказал для СССР положительное влияние на ход Великой Отечественной войны? Я прошу сначала ответить «да» или «нет», а потом — комментарий.

Уважаемый Александр, к сожалению, я не смогу выполнить Вашу просьбу, ибо события, оценку которого Вы хотите получить в одном слове, никогда не было.
Не было никакого «ввода Красной Армии на территорию Польши». Была совместная, по предварительному сговору спланированная и при непрерывной взаимной координации проведенная военная операция по разгрому польской армии и разделу Польши на заранее согласованные зоны оккупации. Если сомневаетесь — обратитесь к газетам. Любым советским газетам сентября 1939 года. Лично я пользуюсь «Пионерской правдой». Номер 133 (2303) от 30 сентября. На второй полосе  — огромная карта с подписью: «Линия обоюдных государственных интересов СССР и Германии на территории бывшего польского государства». Слева от карты — текст очередной телеграммы Молотова Риббентропу («примите, Господин Министр, повторное уверение в совершеннейшем моем уважении»). Ниже карты — статья «С честью и со славой» («танковая колонна быстрым маршем двигалась к городу Львову…»).

Какие последствия имела эта операция для Советского Союза в дальнейшем?
Самые прискорбные. Почему? Потому, что черепаха может обогнать оленя, но лишь в том случае, если уйдет со старта на пару лет раньше; в дальнейшем олень без труда сократит дистанцию, а затем догонит и перегонит черепаху. Во второй половине 30-х годов Вооруженные силы сталинской империи превосходили Германию по числу людей и дивизий — в разы, по числу танков и самолетов — на порядок. Но это не потому, что советские коммунисты управлялись с экономикой лучше, чем германские национал-социалисты, просто Гитлер вынужден был стартовать с огромным — по отношению к Сталину — опозданием. Германия открыто вышла из ограничений Версальского договора и приступила к созданию массовой современной армии лишь в 1935 году, у Сталина на тот момент было порядка 9 тыс. танков, 4 мехкорпуса и 18 отдельных танковых бригад. Чудес, однако же, не бывает, и эта ситуация подавляющего материально-технического превосходства не могла сохраняться долго. Немецкий «олень» стремительно догонял, а потом и обогнал советскую «черепаху», и в конце войны немецкие заводы выпускали такие системы оружия, на попытки (не всегда успешные) копирования которых у советских инженеров уходило по 5-10 лет.

Поэтому, в интересах советских людей было не «оттягивать начало войны» — каждый день менял соотношение сил в худшую для нас сторону — а «мочить» Гитлера как можно раньше, если уж не в 35, так в 39 году.
 И если бы Молотов, вместо заверений в «совершеннейшем уважении», послал Гитлеру клочок бумаги, на котором карандашом в столбик были бы сосчитаны дивизии и танки антигитлеровской коалиции в составе Англии, Франции, Польши и СССР, то очень может быть, что Гитлер не стал бы оттягивать до мая 45-го и застрелился бы летом 39-го года. Увы, у Сталина были другие цели и другие планы. Сталину нужна была война, многолетняя разрушительная война в Западной Европе, по пепелищу которой он надеялся провести свои танковые колонны. И таки провел. По пепелищу. Но с большой оттяжкой во времени и по цене не то 17, не то 27 млн. жизней советских людей.

Уважаемый Марк Семенович, не так давно закончил читать вашу книгу «1941. Окончательный диагноз». Многие изложенные факты были мне известны и раньше, но конечный вывод меня, честно говоря, шокировал. И остался вопрос — так что или кто спас СССР от полного разгрома в октябре 1941 — феврале 1943 года. Как из исчезнувшей (погибшей, плененной, разбежавшейся) Красной Армии появилась новая Армия 42 — 45 года?

Бывают простые вопросы, и бывают сложные.
Причину разгрома 41-го года можно (с приемлемой потерей точности и глубины) выразить одной фразой: «Армия рабов не может быть эффективной». Сжать до одной-двух фраз ответ на вопрос, который Вы задали, я не могу, а упрощать до карикатуры столь сложную и кровоточащую тему не хочу. Мне остается только рекомендовать Вам мою статью «Как Советский Союз победил в войне».

Между пактом Молотова-Риббентропа и нападением на СССР лежит целый 1940 год. Есть версия, что Сталин хотел продолжить раздел мира с Гитлером на сферы влияния и претендовал на территории или протекторат Румынии, Турции, Ирана, Швеции. Насколько эта версия имеет основания? Спасибо.

Лежит не только 1940 г.
Невероятно, но факт — в т.н. «Архиве президента РФ» лежит (как только не сожгли?) документ с собственноручной подписью Молотова: текст предложений советского правительства об условиях присоединения СССР к «тройственному пакту» (т.е. к фашистской «оси» Рим-Берлин-Токио) от 25 ноября 1940 г. Основные положения: включение Болгарии в «сферу безопасности черноморских границ СССР», военно-морская база СССР в проливах Босфор и Дарданеллы, причем «в случае отказа Турции присоединиться к четырем державам Германия, Италия и СССР договариваются выработать и провести в жизнь необходимые военные и дипломатические меры». И в качестве вишенки на торте: «центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу». К Персидскому заливу, Карл!

Гитлер подло, по пунктам, разгласил эти условия, выступая с радиообращением 22 июня 1941 года.
Полвека советская пропаганда/историческая наука решительно отрицала и гневно опровергала гнусную фашистскую клевету на неизменно миролюбивую политику СССР. Потом нашли в архиве документ — и даже не покраснели. А теперь и вовсе все обо всем забыли.

Как вы думаете, как развивалась бы история, если бы в 1938 году Чехословакия послала бы своих «союзников» с их советами и сказала Гитлеру резкое «нет» на все его претензии по Судеттам? Объединились ли бы Лондон и Париж с Германией чтобы привести к покорности Бенеша? Смогла бы Чехословакия дать военный отпор Германии? Как повёл бы себя в этом случае Советский Союз?

Несмотря на пятикратно повторенное «бы», я выбрал для ответа этот вопрос — уж очень интересную, важную и практически неизученную тему («Мюнхен» и Москва) он поднимает.
 Славные «патриоты совка» не устают напоминать про «мюнхенский сговор» всякий раз, как возникает тема начала 2МВ; это, в их понимании, «козырный туз», который бьет влет пакт Молотова-Риббентропа. А на деле-то всё сложнее…

Еще раз повторяю, тема изучена очень слабо, основные документы наглухо засекречены.
Тем не менее, какие-то крохи мне удалось (по случайности) найти в архиве МИДа; есть и замечательная книжка вполне советского историка Марьиной «Советский Союз и Чехо-Словацкий вопрос». Из этого скудного материала я слепил текст («Судетский кризис: первая попытка»), который висит у меня на сайте. Рекомендую. В кратчайшем изложении (и оставляя в стороне всю аргументацию) получается так:

Цель Сталина была неизменной и к осени 1938 года уже вполне оформившейся: война в Европе.
Главный инструмент в достижении цели — агрессивный параноик, оказавшийся у руля власти в Германии. Главным фронтом будущей войны должна стать франко-германская граница, но поджечь европейский пожар Сталин пытается в каком-то другом месте, через провоцирование острого локального конфликта. Осенью 1938 г. таким «местом» представляется ему Чехословакия, год спустя — Польша. Главное отличие — в объекте приложения усилий сталинской дипломатии. Летом-осенью 38-го года Москва пыталась спровоцировать Прагу на занятие предельно жесткой позиции, что по замыслу тов. Сталина должно было привести к войне между Чехословакией и Германией с неизбежным втягиванием в войну против Германии Франции, а затем и её союзников (Польши и Великобритании). Но не вышло, «мюнхен» обломал весь хитрый план. В следующем году объектом давления стали сами англо-французы, которых в августе 39-го тов. Сталин «кинул» с легкостью и проворством профессионального шулера.

Почему к началу битвы под Москвой в октябре 1941 года, через 3,5 месяцев после начала войны, не был создан оборонительный рубеж, на котором вермахт просто полёг бы (общепринятое соотношение потерь наступление/оборона 3/1)?

Начнем с того, что 3,5 месяца для такой стройки — это совсем немного, известные «линии» (линия Мажино, линия Маннергейма, линия Сталина) строились годами.
 Во-вторых, мощный оборонительный рубеж («Можайская линия обороны») протяженностью порядка 230 км, от Волоколамска до Калуги, конечно же, строился. Решение было принято 18 июля, великая стройка продолжалась до самого момента выхода немцев на оборонительный рубеж (10-15 октября), кроме сотен тысяч москвичей там работало семь армейских управлений военно-полевого строительства, в начале октября развернутых в три саперные бригады по 19 саперных батальонов в каждой. Всего к началу октября было завершено строительством 296 бетонных ДОТов и 535 ДЗОТов (дерево-земляная огневая точка). Т.е. в среднем на один км фронта приходился один ДОТ и два ДЗОТа. Но это в абстрактном «среднем», в реальности же никто не ставит бетонные коробки сплошной цепочкой через леса и болота, создаются узлы обороны на основных дорожных направления, где плотность возрастает до десятков сооружений на километр; на Можайском шоссе так и вовсе ставили «в бетон» тяжелые морские орудия.

Нельзя сказать, что немцы вовсе не заметили «Можайскую линию», но весь вермахт там как-то не полег.
Точные цифры никто уже не назовет, но с учетом первых недель операции «Тайфун», т.е. окружения и разгрома 700-тысячной группировки войск Красной Армии под Вязьмой и Брянском, соотношение потерь «наступление/оборона» в битве за Москву (с 1 октября по 5 декабря) составило порядка 1 к 10 / 1 к 15.