Великое смешение советских культур

«Пайковые» члены всяких официальных Союзов с завистью поглядывали на неформалов, запросто шастающих в американское посольство и менявших там свою мазню на кожаные плащи и видеомагнитофоны. Началось великое смешение советских культур. В авангарде этого иррационального процесса я и застал эту странную парочку.

Поэт Дмитрий Александрович Пригов, традиционно заправив брюки в солдатские ботинки, водил под руку партийную даму из какого-то надзирающего органа, в кримпленовом искрящем платье и в прическе 60-х, официально именуемой кажется «хала», а в народе амикашонисто «блошиный домик». Взяв партийную «птичку», весом центнера в полтора, Дмитрий Александрович погружал несчастную, с умственным багажом из трех цитат Ленина, в пучину авангардного искусства. Звучали слова «апперцпция», «релевантный», «фиоритурные лессировки по фронтиспису», партдама безуспешно пыталась делать умное лицо и довольно кивала головой. Было видно, что лекция Дмитрия Александровича ей интересна хотя бы потому, что множества слов она совершенно не понимает.

Предполагалась официальная торжественная часть, потом концерт каких-то гугнивцев с гитарами, по стенам были развешаны малопонятные ляпки-тяпки маслом по упаковочному картону.

Партдама с величественным видом угнездилась в президиуме, рядом с Приговым, организовавшим эту смычку великогопартийного и неформальноужасного. Свои большие белые крестьянские руки, не отвыкшие от труда, она сложила ступеньками, накрыв их огромным, как СССР, бюстом. Ясно было, что спать с открытыми глазами, глядя в зал с номенклатурной высоты, ей не впервой. Потекли витии о задачах перестройки, журчание о необходимости поиска новых форм, борьбе с костностью и отжившим старым…

Меж тем заскучавший Дмитрий Александрович, не зная как занять час президиумного времени, прицепил к нижней губе посольский паркер и стал, дрыгая головой, бебякать паркером по листу бумаги, с интересом разглядывая дзэнские каляки. Партдама, являвшая собой монумент Екатерины Великой, в кривопошитом крипмлене, возмущенно скосила свои водянистые буркалы и пошла пятнами, сначала цвета кадмия светлого с белилими, чуть позже переходящими в краплак темный чистый по своему партийному фронтиспису. «Под надзором квартального надзирателя» стремительно расцветало явно не то искусство, о котором писал В.И. Ленин в своей работе «Партийная организация и партийная литература». Вопиющее несоответсвие увиденого динамического искусства и решений 25 съезда партии привело «птичку» в состояние отрицания-отрицания и она покинула почтенное сборище с какой-то парадоксальной для ее курпулентности легкостью, издав лишь неопределенное: «Ффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффффф!!!!!»

Хотя гугнивцы уже настраивали свои гитары и расставляли, похожие на детские гробики, джибиэли. Рок-выступление, несомненно имеющего своей целью «пробуждение самых низменных человеческих инстинктов путем невразумительных текстов, выкрикиваемых под примитивные созвучия» венчал прекрасный номер «А сейчас Дмитрий Александрович Пригов будет кричать кикиморой!». Но партийная птичка уже упорхнула…