В этой истории гораздо больше вопросов, чем ответов.
Например: а есть ли какой-то особый российский план поиска урегулирования в Сирии, или нынешние действия Москвы не более чем реакция на происходящее в этой стране в новых условиях - участившиеся случаи военного поражения армии Башара Асада на обоих фронтах против ИГИЛа и против повстанцев, изменения в подходе Ирана к ситуации в Сирии и т.д?
Или Москва в отсутствие собственного плана урегулирования стремится актуализировать, возродить какой-то из ранее обозначенных планов, присоединившись к нему ?
Расшифровать действия России пытаются ныне во всех столицах мира.
Набор причин, способных объяснить действия России, широк и разнообразен: от попыток отвлечь внимание от Украины , через создание выгодного информационного контекста в духе борьбы с терроризмом для грядущего выступления Владимира Путина в ООН 28 сентября 2015 года, до стремления Москвы подогреть нефтяной рынок эскалацией боевых действий в Сирии.
Все аргументы, несомненно, следует учитывать, но далеко не все они дают ответ на главный вопрос: почему Москва действует так и почему сейчас?
Итак, есть ли у России свой план?
Ответ положительный, этот план был недавно анонсирован самим президентом. Он предельно прост: все стороны, задействованные в сирийском конфликте как на поле боя, так и политически, должны забыть о разногласиях и объединиться в борьбе с главным врагом запрещенной в России группировкой Исламское государство .
Это план создания новой коалиции , принципиально отличной от уже действующей против ИГ.
По большому счету это план присоединения России (а может быть, и Ирана) к уже действующей коалиции, но при условии включения в нее и правительства Башара Асада.
Реалистичен ли этот план?
На данный момент решительно нет.
Но не станут ли в мире с ним больше считаться, если он будет подкреплен военной силой России?
И при такой постановке вопроса ответ скорее будет отрицательным: основные включенные в процесс государства арабские страны, США и большая часть стран Евросоюза вряд ли сочтут российские аргументы убедительными и изменят свое отношение к роли правительства Асада.
Именно Асад, считают в мире, обрушил военную мощь на мирных сирийских протестующих и повстанцев и тем самым создал почву и условия для появления террористов-джихадистов.
Выступая на днях в британском парламенте, саудовский принц Турки аль-Фейсал назвал попытки оставить Асада у власти в Дамаске оскорблением памяти 350 тысяч погибших сирийцев . И пояснил:
Сохраняется различие в подходах России и Саудовской Аравии к сирийскому кризису. Русские представляют Асада как борца с терроризмом , в то время как мы в королевстве считаем террористом его самого .
Противники Асада в регионе и в мире приводят немало аргументов, например, проливающих свет на особенности взаимоотношений сирийского режима с террористической группировкой ИГ.
Суть их в том, что Дамаск и ИГ, конечно же, противники, но как бы щадящие друг друга , сознающие, что у них обоих остается более важный общий враг сирийские повстанцы. А потому основные военные усилия направляются первым делом против повстанцев.
Любопытные факты в связи с этим приводит журнал TIME в номере от 26 февраля 2015 года. Например, о том, что в столице террористов городе Ракка продолжают работать два основных сотовых оператора Сирии: в случае поломки оборудования специалисты из Дамаска беспрепятственно прибывают в Ракку для ремонтных работ и безопасно возвращаются восвояси. Авторы статьи в журнале раскрывают механизмы активной торговли террористов с режимом, обеспечения террористов поставками продовольствия и т.д.
Словом, перспектив для приобщения президента Сирии к международной коалиции против ИГ практически нет.
Похоже, в Москве это сознают, а потому и ведутся переговоры о том, что Асаду надо бы обеспечить красивый уход , но по воле сирийского народа . То есть в контексте возобновленного политического процесса в духе Женевы.
В русло этой версии и логики укладываются и недавний визит в Москву представителей реальной (не придворной ) сирийской оппозиции международно-признанной Национальной коалиции. А также и призывы Москвы срочно возобновить женевский процесс. Об этом, собственно, говорят в Вашингтоне и Эр-Рияде, призывая Москву заставить Асада сесть за стол переговоров , но с целью красивой передачи власти и ничего более. Внятного ответа из Москвы пока нет.
Другое новое обстоятельство: странно, с точки зрения сторонников Асада, повел себя Тегеран, реагируя на военные поражения своего дамасского союзника . 12 августа глава МИД Ирана Мухаммад Джоуаф Зариф вручил сирийским партнерам иранский вариант плана урегулирования, который мало порадовал окружение сирийского президента .
По сути, Тегеран предлагает вариант децентрализации (федерализации) Сирии по конфессиональному принципу. Конкретно: принятие поправок к конституции с целью выделения районов (секторов) с преимущественным населением там представителей той или иной религии, формирование правительства национального единства и сохранение роли Асада в качестве гаранта автономного (шиитско-алавитского) сектора на севере страны, граничащего с Ливаном.
В Дамаске почти не скрывают своего разочарования: вместо того чтобы броситься на защиту терпящей поражение правительственной армии, проиранские формирования ориентируются Тегераном на решение собственных задач в регионе.
Главная из них, подчеркнем, обеспечение системы безопасности для группировки Хезболла в Ливане.
Прошиитский сектор в Сирии призван стать буфером между суннитским сектором и Хезболлой в будущей конфигурации. Более того, иранцы убеждают Асада начать процесс перемещения части суннитского населения из потенциальных шиитских секторов в будущие суннитские районы, и наоборот. А это уже смахивает на зачистки по религиозным признакам.
Иранский план вызвал разочарование и в Москве, поскольку речь идет о смене Тегераном прежней сирийской стратегии, о его концентрации на идее раздела Сирии.
Неудивительно, что в этой ситуации Дамаск делает ставку в основном на Москву, давая понять, что может пригласить российские войска для стабилизации положения в стране и, разумеется, борьбы с ИГ. А в России отвечают, что рассмотрят такое обращение, разумеется, ради борьбы с терроризмом.
Одновременно Дамаск все чаще апеллирует и к арабским братьям , подтверждая свою готовность бороться с террористами из ИГ.
На самом деле он тем самым посылает сигналы о готовности режима Асада вернуться в лоно арабских государств , а не делать впредь ставку на Иран.
Подытожим: если нынешние военно-мобилизационные усилия России в Сирии не начнут сопровождаться политическим процессом, то Москва рискует оказаться вовлеченной Асадом в военное противостояние в Сирии против террористов ИГ и повстанцев . Последним будет предоставляться поддержка силами международной коалиции, борющейся с Исламским государством .
Иран в этой ситуации не выглядит надежным партнером ни Асада, ни России.
Лишенная союзников, Москва может решить задачу по спасению Асада в краткосрочном плане.
В долгосрочной же перспективе цена за наше вхождение в сирийский конфликт будет несомненно возрастать.
Использованная литература: источник