Республики в составе империи

Точно так же, как и Россия является федерацией лишь номинально, превратившись в путинские годы в современный ремейк империи – государства, сверхцентрализованного во внутренней политике и агрессивного во внешней.

Крым: запоздалые сожаления

Аннексированный Крым – очень наглядный пример имперской политики. Следует признать, что в составе Украины эта республика также не обладала всей полнотой автономных полномочий, которые были декларированы при ее воссоздании в 1991 году. Однако после «воссоединения с Россией» обычные крымские граждане утратили даже и те права, которые у них были в Украине.

Например, они привыкли к свободе митингов и собраний – но теперь российская полиция разгоняет их точно так же, как и в других регионах РФ. А если добавить к этому разрыв налаженных более, чем за полвека экономических связей с Украиной, что вызвало в Крыму водный, продовольственный и энергетический кризис, многие крымчане уже начинают сожалеть о своем поспешном голосовании за «единство с Россией» в марте 2014 года.

Однако обратного пути уже нет – тот, кто заявит в Крыму о необходимости возвращения республики в Украину, будет осужден по российскому закону о «нарушении территориальной целостности РФ». Кстати, по этому закону новые крымские власти уже «заочно арестовали» лидера крымскотатарского меджлиса Рефата Чубарова, который выразил свое несогласие с аннексией полуострова.

Почему провалился Федеративный договор?

Постсоветская Россия поначалу строилась как настоящая федерация, где учитываются интересы всех ее регионов.

Еще летом 1990 года, будучи с визитом в Казани, тогдашний председатель Верховного совета России Борис Ельцин предложил всем региональным властям в России: «Берите суверенитета, сколько проглотите!»

Основной причиной такого обращения стал острый экономический кризис последних лет СССР. Москва решила снять с себя ответственность за падение жизненного уровня граждан, переложив ее на региональные власти. И власти республик в составе России приняли эту ответственность. Но при этом все эти республики провозгласили свои собственные декларации о суверенитете, предусматривавшие их политическое и экономическое самоуправление.

Объявляя свой суверенитет, эти республики и не стремились к выходу из состава России. Они стремились к преобразованию России в настоящую федерацию, подобную США и ФРГ, где высок уровень регионального самоуправления. К сожалению, в России такого преобразования не произошло, и вскоре она вновь превратилась в унитарную империю.

Федеративный договор, который был подписан в марте 1992 года, предоставлял большие полномочия республикам в составе России. Однако уже сам этот документ имел имперско-централистский формат. Договор был заключен не между республиками напрямую – но между всеми республиками и «федеральным центром». В этом состояло коренное отличие от истории создания США, когда договор об объединении подписывали сами штаты, которые впоследствии избрали федеральное правительство.

Конституция 1993 года вообще отменила договорный принцип федерации. Кроме того, российские республики в ней перестали называться суверенными. Это означало новую централизацию власти, которая дошла до апогея при Путине. Он отменил прямые выборы глав республик и стал назначать их сам. Таким образом, само слово «республика» утратило свой первоначальный смысл, который предусматривает избираемость власти народом. Да и слово «федерация» осталось только на бумаге, сегодняшняя Россия фактически – унитарное государство.

Чеченская трансформация

Ельцинский призыв 1990 года «брать суверенитета, сколько проглотите» в Чеченской республике поняли буквально. Хотя Чечня оставалась в административных границах России, но на фоне распада СССР она тоже хотела стать независимым государством. В этом сказалась давняя историческая напряженность в отношениях между русскими и чеченцами. Практически весь XIX век Российская империя вела колониальную войну на Кавказе, причем самым непокорным народом был именно чеченский. А в 1944 году Сталин депортировал всех чеченцев в Среднюю Азию, откуда они вернулись только во время хрущевской «оттепели».

Однако, став президентом России, Ельцин уже не призывал регионы к суверенитету, но напротив, приступил к новой централизации власти. В 1994 году он ввел российские войска в Чечню с целью «преодоления сепаратизма». Так началась первая чеченская война (1994-1996), которая ознаменовала собой возвращение России к имперской парадигме.

Сами чеченцы в ходе этой войны также быстро эволюционировали. Если сначала они боролись за светскую независимую республику (генерал Дудаев), то впоследствии у них все более доминировали исламистские настроения. Политологи объясняют эту эволюцию тем, что западные страны не поддержали борьбу Чечни за независимость, не желая ссориться с Ельциным. В итоге чеченские повстанцы нашли поддержку только у исламских радикалов с Ближнего Востока, что и изменило их мировоззрение.

Первую чеченскую войну в 1996 году остановил российский генерал Лебедь, подписав мирные соглашения с чеченским президентом Масхадовым. Фактически он признал независимость Чечни. Лебедя иногда сравнивают с французским генералом де Голлем, который в свое время также признал независимость Алжира.

Но имперские настроения в России усиливались. Чечня создавала опасный для Кремля прецедент того, что какая-то республика может добиться независимости от России. Возвышение Путина в 1999 году фактически началось с новой, второй чеченской войны. Однако Путин вел ее уже другими методами, чем Ельцин.

Он попытался «купить» Чечню. В то время мировые цены на нефть росли, у Кремля появилось много денег, и Путин сделал ставку на лояльных чеченцев, направляя в эту республику многомиллиардные дотации. Сегодня в Чечне строятся роскошные здания, огромные мечети, чеченские силовики разъезжают на самых дорогих автомобилях. Но это не заработано самой Чечней, а получено ею за счет других регионов России. Многие оппозиционеры сравнивают эту ситуацию с выплатой дани ханам Золотой Орды.

И действительно, нынешние чеченские политики чувствуют себя в России как настоящие «ханы», особенно Рамзан Кадыров. Убийства Анны Политковской и Бориса Немцова, которые критиковали кадыровский режим, оппозиция считает его местью.

Во время Первой мировой войны российский император Николай II также создал «Дикую дивизию» из лояльных представителей горских народов Кавказа. Фактически, Путин повторяет его политику – только кадыровская «дикая дивизия» вполне может выйти из повиновения Москвы, поскольку вся ее лояльность держится только на щедрых кремлевских дотациях. Но пока эти дотации есть – кадыровцы будут патриотами Кремля.

Так выглядит парадоксальная трансформация Чечни в постсоветские годы – из повстанческой республики, боровшейся за независимость от России, она превратилась в свою противоположность – средоточие самых воинственных сторонников империи.

Сырьевые кладовые России

Республика Татарстан, так же как и Чечня, не подписала в 1992 году Федеративный договор, провозгласив себя суверенным государством. Однако до военного развития событий там ситуация не дошла – Москва в 1994 году заключила с Татарстаном отдельный договор о распределении полномочий, который предоставлял этой республике существенные экономические привилегии. Многие предприятия и налоги остались в республиканской собственности.

Татарстан и Башкирия с их нефтью, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий округа с газом, а также Якутия с золотом и алмазами – это важнейшие сырьевые республики, где добывается около 70 процентов ресурсов России. Однако в процессе строительства путинской «вертикали власти» контроль за этими ресурсами все более переходил к московским чиновникам. Кроме того, эти республики не могут самостоятельно торговать на международном рынке – помимо юридических запретов, у них нет и географического выхода к внешним границам России.

Вследствие этого, никакой суверенной политики там также уже давно нет. Хотя главным республиканским праздником Татарстана и поныне является день провозглашения его суверенитета в 1990 году, он остался лишь воспоминанием. А реальные заявления о суверенитете сегодня подсудны. Так, в сентябре 2015 года к трем годам лишения свободы был приговорен председатель Татарского общественного центра Рафис Кашапов, вся вина которого состояла в размещении публицистических материалов в соцсетях.

Трансграничная республика

С точки зрения географического положения Карелии повезло больше – эта республика имеет самую длинную в России (около 1000 км) границу с Евросоюзом (Финляндией). Трансграничные связи Карелии и Финляндии традиционно крепки – многие постоянно ездят в соседнюю страну на работу, на учебу, за покупками и т.д.

Однако в современной Карелии все же нет массового желания «присоединиться к Финляндии», как иногда изображают ситуацию внешние комментаторы. Здесь просто не хотят менять одну «вертикаль» на другую (Москву на Хельсинки), но предпочли бы, чтобы Карелия стала суверенной республикой.

Декларация о суверенитете Карелии была также принята в 1990 году. Правда, с тех пор очень многое изменилось. В том числе и в составе населения – многие местные финны и карелы переехали в Финляндию, так что доля их населения в Карелии сегодня составляет всего 10%. Однако интересно, что даже местные русские требуют республиканского самоуправления и протестуют против московской имперской политики. С другой стороны, некоторые этнические карелы поддерживают Кремль. Известный карельский писатель Арви Пертту замечает: «линия фронта» проходит не между русскими и карелами, но между имперцами и республиканцами.

Губернатор Карелии Александр Худилайнен, назначенный Кремлем, несмотря на свое финское происхождение, ведет жесткую политику подавления местного демократического сообщества. По его распоряжению в 2015 году была отправлена в отставку Галина Ширшина – свободно избранный мэр Петрозаводска, которая находилась в оппозиции к партии «Единая Россия». Это вызвало массовые общественные протесты, которые в республике, вероятно, будут только нарастать.

Русские республики?

Большинство регионов в России являются не республиками, а областями. Республиками в советское время провозгласили лишь регионы компактного проживания национальных меньшинств, а области, где большинство составляли русские, не получили таких привилегий.

Тем не менее, в постсоветское время жители многих русских областей также потребовали, чтобы им был присвоен республиканский статус. Согласно Федеративному договору он дает гораздо больше возможностей регионального самоуправления.

В 1993 году власти Свердловской области провозгласили Уральскую республику – но Ельцин, несмотря на то, что он сам родом с Урала, отменил это решение. В Калининградской области существовала Балтийская республиканская партия, добивавшаяся преобразования этого региона в Балтийскую республику. Но эта партия была запрещена в 2003 году – как и вообще все региональные партии в России. Сегодня регионалисты Санкт-Петербурга выступают за создание на основе города и области Республики Ингерманландия – но их за это часто обвиняют в сепаратизме. Новосибирские активисты попытались провести в 2014 году «Марш за федерализацию Сибири», потребовав на нем экономической децентрализации – но этот Марш власти сразу же запретили…

Почему же российская власть так опасается превращения русских областей в республики? Видимо, дело в том, что этот процесс способен кардинально изменить политическое сознание русского народа. Кремль навязывает тождество «русский=имперский». Но если на карте появятся десятки русских республик – они будут думать о своем собственном развитии, и кремлевская империя им станет не нужна.

«ДНР» и «ЛНР»: федерализм наизнанку

Сегодня Кремль ведет политику имперской экспансии. И в этом активно применяет двойные стандарты – при том, что никакой федерации в самой России фактически нет, он настойчиво требует «федерализации» от других стран.

Особенно наглядно это проявилось в ходе агрессии против Украины. В ее восточных регионах, силами пророссийских боевиков и частей регулярной российской армии были созданы марионеточные псевдогосударства – «Донецкая народная республика» и «Луганская народная республика». Наилучшим для себя результатом Минских соглашений Кремль видит вхождение этих регионов в состав Украины – но чтобы они могли оказывать влияние на ее политику и тормозить европейскую интеграцию этой страны.

Такой политический метод еще в 1964 году описал американский политолог Уильям Райкер (William Riker). По его мнению, буквальная имперская экспансия после Второй мировой войны стала неприемлемой для международного сообщества. Поэтому страны, ведущие имперскую политику, делают это в «упаковке» федерализма. Желая присоединить к себе какие-то регионы, они заявляют, что это воля самих их жителей и громко требуют для них «права на самоопределение», предварительно проведя там мощную пропагандистскую подготовку. Именно это и происходило в 2014 году в Крыму и на Донбассе, которым московское телевидение круглосуточно промывало мозги сказками о борьбе «русского мира» и «киевских фашистов».

Однако эта пропаганда – орудие обоюдоострое. Если в Москве привыкли бороться за «право на самоопределение» для Донбасса, им однажды будет нечего ответить, например, жителям Владивостока, которые также когда-нибудь потребуют своего самоопределения. Жители этого тихоокеанского города часто путешествуют в Китай, Японию, Южную Корею – они видят, как развиты эти страны и хотят с ними сотрудничать. А зачем им какая-то далекая Москва, которая умеет только отбирать ресурсы и командовать?

Выход из империи или война всех против всех?

Анализ нынешнего положения дел в различных российских регионах неизбежно приводит к дилемме, обозначенной в заголовке этой главы.

Позитивное разрешение российского кризиса будет состоять в окончательном преодолении имперской традиции. Все российские регионы должны стать равноправными республиками и, при желании, заключить новый Федеративный договор. Причем основной объем власти останется у самих регионов – столице они делегируют лишь отдельные полномочия. Кстати, и столицу новой федерации надо будет перенести из Москвы, потому что средневековый Кремль неизбежно пробуждает у его обитателей имперские архетипы.

Российские республики вполне смогут договориться между собой и с окружающим миром – просто это заставят сделать экономические законы. Если же кремлевская власть будет препятствовать такому развитию событий – империя все равно распадется, как и ее исторические предшественники. Только этот хаотический распад будет чреват межнациональными войнами и угрозой всему окружающему миру.