Проклятье России

Давным давно, когда я учился в школе, я был, как все здоровые подростки, не циником, а пожалуй даже идеалистом. Конечно, еще не выйдя из школьных стен, я уже стал антисоветчиком, но совсем не таким яростным, отпетым, «зоологическим», каковым я — увы! – пребываю сейчас. И обитал в моем сознании целый калейдоскоп из светлых картин, идеалов, образцов «делать жизнь с кого». О космонавтике я, правда, уже не мечтал. Достаточно рано понял, что вся эта ракетная бодяга, вся космическая гонка — это всего лишь парадная сторона гонки вооружений, лихорадочная подготовка к убийству немыслимых толп мирного населения. Зато вот образ спокойного, гордого, уверенного в себе капитана дальнего плавания, он и сейчас бередит, царапает душу высохшими косточками несбывшихся мечт.

Так к чему я клоню? А к тому, что мой стремительно сокращавшийся иконостас героев, из которого постоянно выпадали те или иные опозоренные, дискредитированные фигуры, он все-таки был составлен вокруг абсолютно несомненных подвигов, вокруг святости, к которой не подкопается никакой циник. (Разумеется, я уже тогда ценил первым делом не подвиги воинские, и уж тем более революционные, а подвиги созидательные - типа работы хирурга, деревенского учителя или выдающегося музыканта.)

Одним из таких героических образцов, который не слишком-то и афишировался, хотя и не был тайной для всех как-то причастных и вообще для желающих и любознательных — это легенда (а может, и быль) про группу геологов, открывших в 60-е годы в Западной Сибири несметные месторождения газа. Легенда про то, как они год за годом кормили комаров и месили сапогами грязь далеко в тундре, собирая только им одним известные признаки, про то, как их героический труд, самоотверженная жизнь увенчались наконец фантастическим успехом, который принес в закрома родины неслыханные богатства.

Не думайте, что я сейчас начну сетовать о том, что этим героям не досталось ничего — всего лишь кому-то защита диссертации, кому-то повышение на одну ступеньку в научной иерархии. Это как раз нормально. Даже не обидно. Настоящая награда ведь всегда в другом. И именно о ней я сейчас и говорю.

Можно только завидовать людям, греющимся у костра за тысячу верст от ближайшего жилья и поздравляющим друг друга с великой победой. Кто, как не они, могли сразу оценить значимость открытия. Триллионы кубов топлива, способные обогатить родину, принести тепло в миллионы домов… и так далее, и тому подобное. И даже у меня нынешнего, мрачного и циничного, язык бы не повернулся добавить сюда свою ложку дегтя. А поскольку других приправ у меня нет, я бы, окажись рядом с ними в тот момент, пожал бы им руки и… промолчал. Потому что я, нынешний, уже знал всю перспективу…

Я-то уже знал, что эта не заслуженная роскошь, обвалившаяся ни с того, ни с сего на голову нашей страны, принесенная на блюдечке командой невинных героев — она окажется коварным, дьявольским даром. Страна, катившаяся тогда в какой-то еще неведомый, даже не осознанный тупик, подползавшая к краю пропасти, уже на тот момент успела выработать почти весь свой агрессивный ресурс. Вот-вот само собой началось бы торможение, остановка, откат. Возможно, он совершился бы еще до той роковой «точки невозврата», которую мы миновали в 80-е и которая, кажется, и обрекла на провал все дальнейшие, уже фальшивые и безнадежные реформы.

Без этого коварного дара проигрыш в холодной войне наступил бы на 15-20 лет раньше, Восточная Европа вывернулась бы из-под советского каблука еще до того момента, как по Чехословакии покатились русские танки. Наши войска не собрали бы урожай в миллион невинных жизней афганских крестьян. Перестройка бы началась в той ситуации, когда население СССР еще не было развращено двумя десятилетиями полуголодной халявы под крылышком полубезумного политбюро, еще не свыклось с полупьяным полусаботажем как с нормой жизни. Думаю, в те годы люди, еще не забывшие о военной аскезе, легче приняли бы трудности переходного периода, естественнее вдохновлялись бы романтическими идеалами шестидесятничества и, глядишь, у России уже тогда появился бы шанс стать нормальным, не обязательно богатым, но хотя бы человечным государством. Конечно же, я говорю всего лишь о шансе, может быть, даже о мааааленьком таком шансике — но ведь сейчас у нас нет даже и его.

Кто знает, может, мы до сих пор не можем еще осознать всей разрушительной роли тех двух никчемушных десятилетий сонной, вальяжной, продажной жизни, копошившейся под задницей Брежнева. Тех застойных десятилетий, которые зиждились в большой степени именно на немереных запасах полезных ископаемых.

В общем, глядеть нужно, кому ты подносишь в дар свои подвиги.

Вот теперь всматриваюсь я в историю, перекатываю с ладони на ладонь этот драгоценный камень — беззаветный подвиг, который даже сейчас язык не повернется хоть как-то дискредитировать, и думаю себе в голову — а не лучше ли вообще без этих подвигов? Не лучше ли вообще не соваться в колесо истории, когда даже не видишь, в какую сторону оно крутится? Не лучше ли, подобно мудрецам Востока, «осуществлять недеяние»? А?

Вот так по крайней мере я сейчас оправдываю свое собственное безделье.