27 апреля 2015, 18:36
Прочитав мою предыдущую статью, меня тут стали активно жалеть отдельные граждане сопредельных стран. Мол мрачное у Вас, Марк, детство было.
Прочитав мою предыдущую статью , меня тут стали активно жалеть отдельные граждане сопредельных стран.
Мол мрачное у Вас, Марк, детство было.
У нас вот и икорка водилась и балычки, и холодильник ЗИЛ и самовар с глинтвейном.
В отместку расскажу как я хорошо учился, сдавал все экзамены на пятерки и за это мне торжественно вручили Золотую медаль!
Золотая медаль
Она лежала в утилитарной серой картонной коробке. Квинтэссенция моих познаний в химии, физике и прочих точных и неточных науках. Когда стало понятно, что у меня хорошие шансы ее получить, я мечтал, как надену ее на грудь и гордо приду домой, радовать маму.
И тут государство обломало меня в первый раз. Медаль была без шнурка, без ушка и прикрепить ее на грудь не представлялось возможным...
Надо сказать, что я всегда отличался любопытством, похожим на самозабвенное любопытство кошек.
И мне стало любопытно... Ну просто очень любопытно... Любопытно настолько, что на следующее утро, наскоро пообедав, я незаметно сунул медаль в карман и побежал в лавку к ювелиру.
Она была не золотая... И даже не позолоченная... Просто какой-то сплав... И так государство прокинуло меня вторично...
Я вот думаю теперь, может мне просто не повезло?
Может у икрограждан с холодильниками ЗИЛ и золотые медали были из чистого золота?!
Брежнев
Когда умер Брежнев, я сидел на дереве. Со мной было несколько товарищей, мы громко смеялись, повторяя какую-то детскую шутку. Мимо проходил взрослый. Он сказал нам:
- Сегодня нельзя смеяться.
- Почему? - удивились мы.
- Умер Леонид Ильич Брежнев...
Небо выцвело над нашими головами, листва пожухла и ветер перестал гонять пыль по растрескавшемуся асфальту. Умер... Тогда мы не знали, кажется, этого чувства, но это был оно - чувство всеобъемлющего конца.
Я слез с дерева и заплакал. Потому что мир, каким я его знал, счастливый мир выселых советских детей, доживает последние часы. Больше не будет солнечных дней, не будет радостного смеха.
Потому что Он умер.
Потому что ОНИ скоро об этом узнают.
Проклятая американская военщина, агрессивный блок НАТО и конечно же, сионисты.
Все карикатуры из Крокодила и Перца , все сюжеты Международной панорамы , все школьные политинформации в мгновение ока слились в одну, достойную Босха, картину.
Вот худой дядя Сэм в авианосцах на босу ногу тянет ко мне костлявые страшные руки с ногтями в виде атомных боеголовок. На поводке у него худой и жалкий пес в колючем ошейнике - это ООН. Из кармана торчат доллары. Это лишь немногая часть проклятой валюты, которую козлобородый старик тратит на военные расходы. Я знаю, их намного больше, и каждый второй идет на то, чтобы пакостить советским людям.
Справа от дяди Сэма Гитлер, стыдливо прячущий усы за дамским веером, на веере надпись: Мирные инициативы . На каске страшная надпись НАТО. Он тоже худой и очень страшный. И наверное очень сильный при всей внешней тщедушности. Потому что во второй руке у него огромная ядерная ракета-дубинка, занесенная над головой за секунду до удара.
Слева примостился Леонид Моисеевич, руководитель шахматного кружка. Ну, по крайней мере, он был жутко похож на всех карикатурных сионистов, а сионисты на него. Леонид Моисеевич был одет в дырявый мундир и каску с шестиконечной звездой. Худ, носат и страшен. В руках дубина сделанная из пограничного столба с надписью Израильско-Палестинская граница .
Эта троица былинных богатырей стояла на границе, отделяющей светлый мир социализма от подлой клоаки эксплуатации и чистогана. И некому, больше некому, было защитить!
Не прикроет теперь Леонид Ильич широкой своей грудью, покрытой сияющим панцирем орденов, медалей и памятных знаков и способной выдержать прямое попадание Першинга .
Два дня я ждал ядерного удара.
Лебединое озеро по телевизору не добавляло оптимизма.
Во сне ко мне являлся двойник Леонида Моисеевича.
Он поглаживал свою пограничную дубину и, устрашающе картавя, сообщал с приторным одесским акцентом:
Тебя, полукровка, мы кончим первым. За предательство светлых идеалов сионизма .
Потом он хрипло затягивал Тум балалайку , и пускался за мной в погоню. Я убегал от него на ватных ногах, сжимая в руках пионерский галстук, но понимал - догонит.
Умер Брежнев, а значит непременно - догонит.
Не догнал, спрятал где-то дубину и вернулся в кружок, учить пионеров основам шахматной тактики.
Затихло Лебединое озеро , последнюю награду покойного на бархатной подушечке пронесли вслед за гробом в уходящей за горизонт веренице таких же подушечек.
Высохли слезы на щеках.
А ОНИ все стояли на границе добра со злом.
Страшной костлявой скульптурой.
Злые, дистрофические, с ледяной злобой в маленьких колючих глазках. И не нападали.
ОНИ боялись его даже мертвого.
А может просто не видели смысла...
Вражда микрорайонов
Верхи против низов. Левобережные против правобережных. Классическое развлечение советской молодежи. Посреди микрорайона, в котором я жил, был большой пустырь под названием Собачье поле. На пустыре стоял Летний кинотеатр. Верхи и низы сходились во время сеанса. Но кинотеатр был нейтральной зоной, и противники только злобно лузгали семечки, да проверяли легко ли ходят мечи в ножнах.
После сеанса начиналось главное веселье, культурная программа переходила в военно-спортивную игру, заканчивавшуюся для многих средними телесными.
Мы, тогда еще совсем мелкие шакалята, отирались на периферии. Редким смельчакам и везунчикам иногда удавалось подбежать к крайнему из поверженных бойцов и от души насовать ему с носака . Иногда этот боец даже мог принадлежать к вражеской фракции.
Те кто поробчее, и я в их числе, дожидались когда битва стихнет, либо сама собой, либо в результате приезда канарейки . И тогда начиналась великая жатва!
Вы не представляете сколько хитроумного холодного оружия, брошенного или выпавшего из рук бойцов, можно было отыскать. Цепи, кастеты, свинчатки, тактические (как сказали бы сейчас) гайки на веревках. Однажды я нашел деревянную скалку, утыканную гвоздями.
Надеюсь, она в дело не шла, по крайней мере была чистой.
Впрочем, ристалищем война микрорайонов не ограничивалась.
Ах это волнующее дух:
Пацан, ты с какого микрорайона?
Оно сулило битву если соперник сопоставим по силе или позорный шмон если он здоровый или их много.
Кинотеатр, не летний, обычный, был в другом микрорайоне, через дорогу. На особо интересные фильмы можно было ходить три или четыре раза. И так и не дойти, позорно возвращаясь в свои границы с вывернутыми карманами.
С девушкой не трогали.
Было такое неписанное правило.
Сам проверял.
Максимум могли позадирать, не больше.
Микрорайоны воевали с микрорайонами, но при этом превращались в монолит когда шла битва район на район.
Сейчас этим занимаются, наверное только футбольные фанаты, да и то в специально отведенных местах, а тогда...
По-большому счету делать было просто нечего. Либо до одури играть в карты в детском садике, либо пойти и попытать счастье на вражеской территории.
Это сейчас подростки прыгают кульбиты с бетонных парапетов, катаются на скейтах, трюкачат на велосипедах, занимаются паркуром и ходят по канатам. Да мало ли сейчас способов попасть в больницу со сломанной конечностью?!
Тогда выход был только один: Эй, пацан! Ты с какого района? .
Ну спорт еще.
Но о спорте мы поговорим как-нибудь в следующий раз
Лагерь труда и отдыха
Сейчас вспомнил еще одну совковую фичу. Вы помните ЛТО? Лагерь труда и отдыха. Я, и другие малолетние рабы, жили в палатках посреди колхозного яблоневого сада. Весь день мы трудились, собирая вместо нерадивых колхозников бурые помидоры, а вечером отдыхали от того, что ООН и Международная организация труда рассматривают как эксплуатацию.
Из достопримечательностей, скрашивавших наш нехитрый досуг, самой впечатляющей была дыра в обшивке женского душа. Прильнув к теплому шиферу мальчиковое население лагеря в порядке живой очереди подглядывало за девчонками. На долю Олежки выпало нелегкое испытание - роскошные бедра и перси преподавательницы украинского языка. Кажется мы отливали его холодной водой. Дар речи вернулся к бедняге только вечером, а руки и голова тряслись дня два, а может, периодически, трясутся и до сих пор.
Помню древесный чай, свежий белый хлеб и кубик сливочного масла в столовой. Ничего вкуснее я не помню. По той простой причине, что ничего вкуснее в колхозной столовой не было. Все остальное, кроме хлеба и масла, в пищу годилось лишь условно. Мясо коров-долгожителей, о которое гнулись алюминиевые вилки, каша которую не испортили маслом и чудо советской кулинарии - борщ из кильки в томате. Судя по вкусу, кильку в борщ бросали прямо в банках.
Выжить помогал подножный корм. В день я съедал около килограмма немытых томатов, полкило зеленых яблок и немного печенья, которым делился запасливый Славон.
Иногда к кому-нибудь из нас приезжали родители. Счастливчик уходил с ними в посадку, неподалеку. Ел домашние котлетки, арбузы и бутербродики. Если его успевали поймать сразу после отъезда - удавалось кой-чем разжиться.
Я не могу сказать, что нас морили голодом. Но дети не должны питаться коровой, которая водила личное знакомство с Кришной.
Детство, с его стремительным обменом веществ и ядерным расходом калорий создано для того, чтобы поедать сладости и вкусняшки, которые не может позволить себе желающая влезть в прошлогодние штаны зрелость.
Один сумасшедший как-то расклеил по Риге рукописные листовки, в которых были замечательные слова: Человек не рождается для работы, он для счастья рождается . Я прочел их намного позже, уже придя к этой нехитрой истине извилистым эмпирическим путем.
А тогда, тогда было смутное чувство, что у тебя украли теплый летний месяц индивидуальной свободы, подсунув взамен этого маленькую дырочку в женском душе.
Вдогонку к ЛТО
Так вот всегда и бывает, дергаешь за одну ниточку памяти, а следом лезут другие. И вспомнился мне лагерь, в котором я побывал уже будучи комсомольцем, года через два после того ЛТО. Это был лагерь комсомольского актива. А я таки был комсомольцем и таки очень активным. Я знал когда родился Ленин, мог перечислить все награды комсомола и регулярно уплачивал 2 копейки взносов.
Вот в лагере актива я понял, что жизнь в лагерях может быть красивой. И контраст с ЛТО был разительным.
Четырехразовое усиленное питание, включая какой-то второй полдник, свежие млеко-яйки-сырники... Ежедневные активные игры, ежевечерние оргии, коими мы считали медленные танцы в обнимку и поцелуи с языком.
Единственное, что портило жизнь - это то, что сейчас бы назвали тимбилдингом и корпоративной культурой. Несколько часов в день приходилось отрабатывать вкусные калории, пробежки на Северский Донец и развратные дискотеки под чуждую нам идеологически музыку. Похмельный лектор втирал нам про передовую роль комсомола, решения партсъездов, методику воспитания патриотизма и проч. А мы резались в морской бой, гадали будет ли сегодня тот вкусный розовый компот и даст ли Наташка подержать за сиську.
Вернулся я окрепшим, загорелым, пахнущим свежей травой и Наташкой... Или не Наташкой... Но то такое... То не важно... А вот то, что такую страну про ... эх...