Как Венеция оказалась в Англии

Статус Британии как нации будущего современной истории обусловлен, в частности, метастазами венецианской олигархии в Англии и Шотландии в шестнадцатом и семнадцатом веках вместе с ее философией, политическими формами, семейными состояниями и имперской геополитикой. Победа венецианской партии в Англии между 1509 и 1715 годами, в свою очередь, опиралась на уже существовавшую основу византийского и венецианского влияния.

Одним из лучших правительств в английской истории было правительство короля Альфреда Великого, который правил с 871 по 899 год. Альфред проводил политику грамотности, образования и национального строительства и считается основателем древнеанглийской литературы. Византийская империя увидела в Альфреде всплеск платонического христианского гуманизма ирландских монахов и Алкуина Йоркского, главного советника Карла Великого столетием ранее. Соответственно, Византия побудила викингов и варягов, потерпевших поражение от Альфреда Великого, возобновить нападения на Англию.

Затем, в 1066 году, две армии сошлись в Англии. Первой была норвежская армия короля Гарольда Хардрады («Безжалостного»), византийского генерала, служившего командующим императорской гвардией в Константинополе. Гарольд Хардрада был убит англичанами при Стэмфорд Бридж в 1066 году. Но в том же году ослабленные английские силы были разбиты при Гастингсе Вильгельмом Нормандским («Завоевателем»). Так началось норманнское иго, навязанное нормандскими олигархами и веком нормандских королей.

Следующая династия, Плантагенеты, представляла таких деятелей, как Ричард I Львиное Сердце, яркий гомосексуал, активно участвовавший в спонсируемых венецианцами крестовых походах в восточное Средиземноморье. Великая хартия вольностей, вырванная у преемника Ричарда короля Иоанна в 1215 году, не имела ничего общего с политическими свободами в современном понимании, но защищала лицензию мародерствующих феодальных баронов от центральной монархии. Механизм обеспечения соблюдения Великой хартии вольностей позволял баронам на законных основаниях вести войну против короля в случае, если их жалобы не будут урегулированы. Поскольку гражданская война и частные войны были величайшими проклятиями общества того времени, Англия была заложницей паразитических феодальных повелителей, которых могла бы смягчить более централизованная (или «абсолютная») монархия. Бароны, чьи социопатические прерогативы были закреплены в Великой хартии вольностей посредством разрешения на гражданскую войну, были, пожалуй, самым реакционным элементом в английском обществе и легко поддавались манипуляциям со стороны Венеции, которая к тому времени завоевала Византию и приближалась к апогею своего расцвета. власть.

Венецианское влияние в Англии было опосредовано банковским делом. Венецианские олигархи были руководящей силой среди лангобардских банкиров, осуществивших «великую стрижку» Англии, приведшую к банкротству английского короля Генриха III, который в 1250-х годах отказался от своих долгов и обанкротился. За банкротством последовала широкомасштабная гражданская война.

Именно под эгидой Венеции Англия начала катастрофический конфликт против Франции, известный сегодня как Столетняя война. В 1340 году король Англии Эдуард III направил посольство к дожу Градениго, объявив о своем намерении вести войну с Францией и предложив англо-венецианский союз. Градениго принял предложение Эдуарда III о том, что все венецианцы на английской земле получат все те же привилегии и иммунитеты, которыми пользуются англичане. Венецианцы приняли привилегии и отказались участвовать в боевых действиях. Отныне английские армии, опустошающие французские города и деревни, будут делать это в качестве венецианских суррогатов. Франция была не в состоянии вмешиваться в заключительную фазу соперничества между Венецией и Генуей, которая разрешилась в пользу Венеции. Вырождение английского общества в эти годы венецианского господства зафиксировано в трудах Чосера — величайшего английского писателя того времени, — который был союзником антивенецианской группировки Данте-Петрарки-Боккаччо.

Венецианцы сочиняли мифы, чтобы усилить свое влияние на английское общество. Для дворянства и двора существовал антихристианский миф о короле Артуре и его Круглом столе олигархов, ищущих Святой Грааль. Для немых и угнетенных масс существовал миф о Робин Гуде, который, грабя богатых и раздавая бедным, сочетал грабеж с классовой борьбой.

Во время войны 1370-х годов население Англии сократилось на 1,5 миллиона душ, с 4 до 2,5 миллионов, из-за Черной смерти, которая сама по себе стала результатом венецианской политики обслуживания долга. В 1381 году в Лондоне и на юго-востоке Англии вспыхнуло восстание против программы отмены феодальных повинностей, бесплатного использования лесов и отмены десятины и налогов, взимаемых церковью. Это называлось восстанием Уота Тайлера, которое закончилось, когда Уот был убит мэром Лондона. Одновременно с этим произошел подъем лоллардии, прототипа английского протестантизма, пропагандируемого Джоном Уиклифом, оксфордским ученым. У антиклерикальной кампании Уиклифа было много легких целей, но его богословие было хуже, а его акцент на праве каждого человека читать и интерпретировать Библию был направлен на то, чтобы породить множество фанатиков-фундаменталистов.

Лоллардизм как социальное явление имел специфическую венецианскую родословную, что лучше всего видно по распространению среди рядовых лоллардов убеждения, что душа не бессмертна и умирает вместе с телом. Это смертная ересь, и ее точнее можно назвать венецианской ересью из-за ее глубоких корней внутри венецианской олигархии. Позже, начиная с начала шестнадцатого века, Падуанский университет и Пьетро Помпонацци прославились своей пропагандой мортализма.

В 1377 году Уиклифа спасло от преследования восстание лондонской мафии. Лоллардри веками существовал как подпольная религия для обездоленных, поддерживаемая странствующими проповедниками. Во времена королевы Елизаветы лоллардри жили в форме сект, называемых фамилистами и Гриндлтонианцами. В конечном итоге они вылились в пуританскую революцию 1640-х годов. Лоллардия содержала в себе сильную дозу примитивного социализма; Лидеры лоллардов, такие как Джон Болл и «Джек Стро», проповедовали социальную революцию с такими лозунгами, как: «Когда Адам копал, а Ева тянула, кто тогда был джентльменом?» Это высший источник того коммунизма, которому Давид Уркарт учил Карла Маркса пять столетий спустя. Наконец, лоллардия распространилась в Центральную Европу через гуситов Богемии и вызвала там серию религиозных войн. В Англии XVII века существовал лозунг о том, что Уиклиф породил Гуса, Гус породил Лютера, а Лютер породил истину. Есть все основания рассматривать лоллардов как венецианский пилотный проект Лютера, начавшего в 1517 году Реформацию во время войны Камбрейской лиги.

Поражение Англии в Столетней войне (1453 г.) повергло английское общество в упадок. Это было местом олигархического хаоса и гражданской войны, известной как Войны роз, в которых Дом Йорков с его символом — белой розой — противостоял Дому Ланкастеров с его красной розой. Обе группировки возникли в результате ссор между семью сыновьями провенецианского Эдуарда III, развязавшего войны с Францией. Войны роз, которые велись между 1455 и 1485 годами, привели английское общество к грани распада.

От этого кризиса Англию спас приход Генриха Тюдора, графа Ричмонда, который стал королем под именем Генриха VII. Именно при Генрихе VII Англия начала становиться современным государством и участвовать в прогрессе Возрождения, связанном с Флоренцией Медичи и Францией Людовика XI. Предпосылкой возрождения Англии было подавление провенецианской олигархии, баронов. К счастью, они были уничтожены их собственными руками в ходе гражданской войны. Генрих VII позиционировал себя как «Большой полицейский» против олигархов. Генрих VII установил для центрального правительства эффективную монополию полиции и военных сил. Одна из причин огромной некомпетентности, продемонстрированной обеими сторонами в гражданской войне в Англии 1640-х годов, заключается в том, что при Тюдорах дворянство и дворянство в значительной степени разучились вести гражданскую войну.

Как и политика Людовика XI, политика Генриха VII основывалась на союзе короны с городскими торговыми и производительными классами против баронов-латифундистов. Бароны были исключены из государственного управления, которое скорее полагалось на городских купцов, которые были гораздо более лояльны к королю. Поскольку олигархи регулярно запугивали местные суды, Генрих VII придал новое значение суду Звездной палаты, специальному королевскому суду, призванному навязывать центральную власть баронам. Частные армии олигархов вместе с другими бандитами и пиратами были ликвидированы.

Генрих VII был активным дирижистом, поощряя торговые компании расширять зарубежную торговлю. При государстве Тюдоров Англия существовала как нация с относительной внутренней стабильностью и четкой династической преемственностью.

Подавление олигархов Генрихом VII вызвало недовольство Венеции. Венеции также не нравилась политика союза Генриха с Испанией, закрепленная браком его наследницы с Екатериной Арагонской. Генрих VII фактически стремился к хорошим отношениям как с Францией, так и с Испанией. Венецианцы хотели, чтобы Англия оказалась втянутой одновременно с Францией и Испанией. Венеция также была принципиально враждебна современному национальному государству, которое Генрих продвигал в Англии. Когда сын Генриха VII Генрих VIII оказался убийственным провенецианским психотиком и сатиром, венецианцы смогли вновь утвердить свою олигархическую систему.

Генрих VIII был королем Англии между 1509 и 1547 годами. Его восшествие на престол совпало с началом войны Камбрейской лиги, в которой участвовало большинство европейских государств, включая Францию, Священную Римскую империю (Германию), Испанию и Папство Папы Юлия II делла Ровере объединилось в комбинацию, которая справедливо предлагала уничтожить Венецию и ее олигархию. Камбрейская лига была мировой войной, открывшей современную эпоху. Генрих VIII привлек внимание венецианской олигархии, когда он — единственный среди крупнейших правителей Европы — сохранял провенецианскую позицию в кризисные 1509–1510 годы, как раз тогда, когда Венеция находилась на грани разрушения. Генрих VIII какое-то время был формальным союзником Венеции и Папы Юлия. Венецианская олигархия заинтересовалась Англией.

В 1527 году, когда Генрих VIII пытался развестись с Екатериной Арагонской, контролируемый венецианцами Падуанский университет поддержал юридические аргументы Генриха. Гаспаро Контарини, доминирующая политическая фигура венецианской олигархии, направил к английскому двору делегацию, в которую входил его собственный дядя Франческо Зорци. Олигарх и сотрудник разведки Зорзи, виртуозно умевший играть на похоти и паранойе Генриха, стал основателем могущественной розенкрейцерской, герметической, каббалистической и масонской традиции при дворе Тюдоров. Позже Генрих VIII сделал важный шаг, порвав с римским папством, и стал новым Константином и основателем англиканской церкви. Он сделал это по явному совету Томаса Кромвеля, венецианского агента, который стал его главным советником. Томас Кромвель был деловым агентом Генриха VIII при конфискации бывших католических монастырей и другой церковной собственности, которые были проданы молодым семьям. Таким образом, Томас Кромвель стал акушеркой многих олигархов.

Под влиянием войны Камбрейской лиги венецианская олигархия осознала тщетность попыток проведения политики мирового господства с крошечной базы города-государства среди лагун северной Адриатики. Как впервые предположил автор настоящей статьи в 1981 году, венецианская олигархия (особенно ее фракция «джовани» вокруг Паоло Сарпи) ответила передачей своих семейных состояний (фонди), философских взглядов и политических методов в такие государства, как Англия, Франция и Франция. Нидерланды. Вскоре венецианцы решили, что Англия (и Шотландия) — наиболее подходящее место для Новой Венеции, будущего центра новой всемирной Римской империи, основанной на морском превосходстве. Успех этой политики требовал олигархического доминирования и деградации политической системы путем уничтожения любой платонической гуманистической оппозиции.

Общая политика Венеции заключалась в разжигании религиозных войн между лютеранами, кальвинистами и англиканами, с одной стороны, и католической контрреформацией Тридентского собора, в которой доминировали иезуиты, с другой. Венецианцы породили обе стороны этого конфликта и оказали на них глубокое влияние. Венецианцы настаивали на сохранении протестантской династии и протестантской государственной церкви в Англии, поскольку это делало конфликт с католическими державами более вероятным. Венецианцы требовали антииспанской политики со стороны Лондона, как правило, для того, чтобы активизировать имперское соперничество с Мадридом и, прежде всего, для того, чтобы помешать испанской армии, дислоцированной в Милане, получить возможность завоевать Венецию.

Разрушение английского разума поощрялось венецианцами под знаменем убийственного религиозного фанатизма. При Генрихе VIII английское население продолжало придерживаться традиционного римского католицизма, который был установлен в 644 году на синоде Уитби. Затем, в 1534 году, Акт о верховенстве Генриха и Томаса Кромвеля предал римского Папу анафеме. Те, кто отказался следовать за Генрихом VIII по этому пути, такие как Сент-Томас Мор и многие другие, были казнены. Эта первая фаза англиканства продолжалась до 1553 года, когда к власти пришла католическая королева Мария I («Кровавая Мэри», дочь Генриха VIII и Екатерины Арагонской). Мария восстановила папскую власть и вышла замуж за короля Испании Филиппа. Главным советником Кровавой Мэри в ее проскрипциях был кардинал Реджинальд Поул, который несколько лет жил в Венеции и входил в ближайшее окружение Гаспаро Контарини. Генрих VIII опасался поляка, наследника Плантагенетов, как возможного претендента, и поляк сделал все, чтобы возбудить паранойю Генриха. Поул подстрекал Кровавую Мэри устроить кровавую бойню, жертвами которой стали от 300 до 500 известных людей. Эти казни «Марианских мучеников» были увековечены в знаменитой «Книге мучеников» Джона Фокса (1554 и далее), экземпляр которой позже хранился в каждой церкви в Англии и которая получила статус второй Библии среди протестантов всех типов. События, организованные поляком, казались многим англичанам подтверждением тезиса о том, что католическая реставрация поставит под угрозу их жизнь и имущество.

Кровавая Мэри умерла в 1558 году, и ей наследовала Елизавета I, дочь Генриха VIII и Анны Болейн. С католической точки зрения Елизавета была незаконнорожденной, поэтому было уверено, что она будет править как протестантка. Элизабет насильно восстановила англиканскую или епископальную церковь своего отца.

Таким образом, трижды в течение 25 лет население Англии было принуждено сменить религию под угрозой смертной казни. Трижды якобы вечные истины, которым учил деревенский священник, были перевернуты с ног на голову, очевидно, из-за династических амбиций и raison d'etat. Моральное, психологическое и интеллектуальное разрушение, связанное с этим процессом, было постоянным и огромным.

Антикатолическая и антииспанская политика Елизаветы отвечала основным венецианским императивам. Борьба против испанской армады в 1588 году также придала этой политике несомненную популярность. Элизабет в течение 40 лет находилась под влиянием Уильяма Сесила, которого она создала первым бароном Берли и лордом-казначеем. Сесилы были известными активами Венеции; их родовой дом в доме Хэтфилдов был украшен львами Святого Марка. Когда Уильям Сесил стал слишком стар, чтобы выполнять функции контролера Елизаветы, ему наследовал его сын Роберт Сесил, 1-й граф Солсбери. Венецианско-генуэзец сэр Горацио Паллавичини был важным контролером английских государственных финансов.

Экономическая политика Елизаветы имела сильные элементы дирижизма и меркантилизма. Многочисленные промышленные монополии, которые она продвигала, привели к созданию новых областей производства в стране. Сесил развивал торговый флот и военно-морской флот. Существовали налоги для поддержки нетрудоспособных, а также детальное регулирование рабочих мест и условий труда. Многие из этих успешных мер соответствовали желанию венецианцев превратить Англию в новую мировую империю и в противовес огромной мощи Испании.

После смерти Елизаветы Роберт Сесил организовал назначение Стюарта королем Шотландии королем Англии Яковом I. Сесил какое-то время был главным советником Джеймса. Яков I был педерастом и педантом, человеком яркой развращенности, открытым гомосексуалистом, превратившим своих любовников-мужчин в фаворитов двора. Помимо педерастии, Джеймс стремился к тирании.

Яков I был ведущим теоретиком божественного права королей. Он произносил длинные речи в парламенте, говоря богатым латифундистам и пуританским купеческим олигархам Лондона, что они так же мало могут указывать ему, что делать, как они могут говорить Богу, что делать. Политика, по словам Джеймса, является «королевским ремеслом» и поэтому «намного выше их досягаемости и возможностей». Яков I был горячим сторонником Паоло Сарпи в его борьбе против Папского интердикта в 1606 году. Яков I сделал это отчасти потому, что считал, что получил свою корону непосредственно от Бога, без какого-либо посредничества Папы. Соответственно, венецианское влияние при дворе Стюартов было очень велико. Сарпи даже говорил об уходе в Англию.

Джеймс также был оккультистом. Шекспир покинул Лондон вскоре после приезда Джеймса и умер после того, как неосмотрительно сел выпить с аристотелевским служащим Беном Джонсоном.

Слабая происпанская политика умиротворения Джеймса горько разочаровала Паоло Сарпи, начальника Сесила и ведущего руководителя венецианской разведки того времени. Джеймс заключил мир с Испанией в 1604 году, положив конец 19-летней войне. Затем Сесил попытался склонить Джеймса к антииспанской политике с помощью запланированной провокации — Гая Фокса и Порохового заговора 1605 года. Сарпи планировал развязать Тридцатилетнюю войну (1618-1648) как апокалиптическое противостояние между протестантской и католической Европой. и он хотел, чтобы Англия участвовала в битве. Советник Джеймса, сэр Фрэнсис Бэкон из семьи Сесил, убеждал Джеймса вступить в войну против Испании и Австрии, но Джеймс сначала попытался выступить посредником в конфликте, но затем ничего не сделал. Карл I также разочаровал: он женился на католической принцессе Генриетте Марии Французской и помог Франции победить французских кальвинистов или гугенотов - венецианский актив - в их цитадели Ла-Рошель.

Ранние Стюарты не могли утвердить Англию как великую державу, потому что война требовала налогов, а налоги требовали голосования парламента, который они не хотели созывать, поскольку это подорвало бы их притязания на божественное право. Между 1628 и 1639 годами Карл I пытался править как самодержец, не созывая парламент. Английская военно-морская мощь настолько ослабла, что даже корабли, доставляющие уголь по кабелю из Ньюкасла-апон-Тайна в Лондон, не были защищены от пиратов. Это возмутило лондонский Сити и его купцов-пуритан, последователей доктрин Кальвина Женевского.

Своими тирадами о своем божественном праве ранние Стюарты нарушали основной пункт венецианского политического кодекса. Венеция была олигархией, которой правили максимум несколько тысяч дворян-мужчин. На практике власть принадлежала нескольким десяткам патрицианских лидеров. Но ни один патриций не был достаточно силен, чтобы доминировать над всеми остальными в качестве диктатора. Большой совет (Maggior Consilgio) был общим собранием дворянства и избирал Сенат или Прегади. Большой совет, используя сложную процедуру, также избирал дожа или герцога, занимавшего высший пост в государстве. Соответственно, дож был избранным и ограниченным руководителем, служившим пожизненно. Эта должность никогда не была наследственной; когда один дож умирал, Maggior Consiglio избирал нового. Дож был окружен своим кабинетом или коллегией, включая министров (сави) различных ведомств. При этой системе Дож не был лидером нации и защитником всего народа, каким мог бы быть абсолютный монарх; он был главным функционером консорциума благородных семей, которые владели государством и управляли им ради частной выгоды своих собственных фондов. Для венецианцев олигархия нуждалась в слабой исполнительной власти дожа, и именно эту систему они хотели пересадить в свой клон, Англию.

Эти проблемы были заметны в Европе семнадцатого века. Французский Людовик XIV в лучшие моменты своей жизни являл собой пример преимуществ централистического абсолютизма, направленного против провенецианской французской знати, ответственной за гражданские войны Фронды и религиозные войны. Кольбер стремился к экономическому объединению, уничтожая местные интересы, стремящиеся собирать паразитические налоги. Людовик заставлял высшую знать работать в Версале мальчиками-полотенцами и служащими, в то время как французскими департаментами управляли интенданты, посланные королем. Чуть позже в России некоторые из тех же споров велись между централизующим абсолютистом Петром Великим и крупными дворянами-латифундистами, известными в России как бояре. Реальному экономическому и социальному развитию лучше всего способствовало разрушение власти аристократии. Англия, напротив, была страной, где триумф олигархов в конечном итоге оказался наиболее полным. (Это станет еще яснее, если принять во внимание, что английское дворянство и сквайры соответствуют графскому уровню континентальной титулованной аристократии.) Английское дворянство было твердо уверено, что именно они, а не интенданты правительства в Уайтхолле, будут править в графства.

Когда в 1640 году Карл I был вынужден созвать парламент из-за необходимости в деньгах, разгорелся конфликт между олигархией и монархией. Палата общин теоретически представляла людей, владеющих собственностью, способной приносить 40 шиллингов в год; это был порог свободных подданных, имевших долю в государстве. Палата общин была избрана примерно одной десятой населения Англии. Палата лордов была полна латифундистов, но было подсчитано, что землевладельцы и купцы Палаты общин были достаточно богаты, чтобы трижды скупить Палату лордов. Парламентские лидеры, такие как Пим и Хэмпден, хотели установить олигархию путем капитуляции короля парламенту, чтобы они могли создать военно-морской флот и ускорить разграбление Испанской империи в Карибском бассейне. Они хотели более энергичного преследования работорговли. Пим и Хэмпден утвердили парламентскую власть, приняв законопроекты об импичменте и лишении свободы против королевских фаворитов, таких как Страффорд и архиепископ Лауд, глава англиканской церкви, которые оба были казнены. В 1641 году Карл I пытался арестовать Пима и Хэмпдена. Провенецианский лондонский Сити, порты, а также юг и восток Англии восстали против этого неудачного переворота, совершенного глупым королем, бежавшим на север. В Англии шла гражданская война, или пуританская революция. Многие англичане были потрясены жалким уровнем руководства и жалкими программами обеих сторон. Современник писал, что многие люди пытались сохранять нейтралитет, потому что считали, что «обе стороны развязали незаконную войну или... не могли сказать, кто (если кто-то из них) был прав...» Гражданская война была искусственно навязана две конкурирующие лондонские клики, обе находились под венецианским влиянием.

Англия будет единственной крупной европейской страной, в которой будет вестись религиозная война между двумя провенецианскими протестантскими группировками — англиканскими роялистами-кавалерами и парламентскими пуританскими круглоголовыми. Одним из результатов могла бы стать ликвидация оставшихся положительных и дирижистских черт государства Тюдоров.

В ходе первой фазы гражданской войны (1642–1646 гг.) среди парламентских круглоголовых возникли две фракции. Более консервативная группа выступала за ограниченную оборонительную войну против Карла I с последующим заключением мира путем переговоров. Они надеялись победить Карла, используя иностранную армию, желательно шотландскую, чтобы не вооружать английские низшие сословия. Шотландцы требовали для Англии пресвитерианской государственной церкви по образцу их собственного кирка, управляемого синодами старейшин-кальвинистов, но в любом случае именно этого желало большинство Длинного парламента. Поэтому эту фракцию стали называть пресвитерианцами. Среди них была кальвинистская городская олигархия Лондона.

Другая группа хотела тотальной войны и, в конечном итоге, казни короля и конца монархии и Палаты лордов. Эта группа была готова принять постоянную армию сектантских религиозных фанатиков, чтобы победить. Эту группу называли независимыми или конгрегационалистами. Им покровительствовала Венеция. Оливер Кромвель стал лидером этой второй группы.

Оливер Кромвель был венецианским агентом. Видное место в родословной Оливера Кромвеля занимал широко ненавидимый венецианский агент Томас Кромвель (1485-1540), граф Эссексский и автор решения Генриха VIII порвать с Римом и основать Англиканскую церковь. Оливер Кромвель (1599–1658) происходил от сестры Томаса Кромвеля. Дядя Оливера Кромвеля женился на вдове генуэзско-венецианского финансиста сэра Горацио Паллавичини. Эта вдова родила от брака с Паллавичини двоих детей и выдала их замуж за своих более поздних детей Кромвеля. Таким образом, семья Кромвелей была тесно связана с миром венецианских финансов. Один из ведущих деятелей парламента Джон Хэмпден приходился двоюродным братом Оливеру Кромвелю. Дом Кромвеля находился в Фенсе, большом болоте на востоке Англии. Венецианцы, живущие на болотах, верные своей форме, решили выбрать другого обитателя болот в качестве своего главного актива на данный момент.

Кромвель высмеивал слабость парламентской армии, которая, по его словам, состояла из «разложившихся тапстеров» (пожилых официантов). Собственный полк Кромвеля «Айронсайдс» состоял из относительно зажиточных кавалеристов неортодоксальных религиозных взглядов. Этот полк был очень эффективен против сил роялистов или кавалеров. В состав Айронсайдов входило множество независимых. Здесь также существовало множество наиболее крайних сект. Некоторые из наиболее важных корней современного коммунизма можно найти в сектах, представленных в «Железнобоких» Кромвеля.

После 1640 г. цензура печатных книг практически рухнула. Церковные суды, которые преследовали такие преступления, как ересь и богохульство, распались. Особенно в лондонском Сити, а также в сельской местности, безумная группа радикальных религиозных сект начала собирать последователей. То, что вскипело, отражало повсеместное влияние венецианской кулинарии в Англии, восходящее к Уиклифу. На поверхность всплыли идеи, восходящие к Франческо Зорзи и Эдмунду Спенсеру, Фрэнсису Бэкону, Роберту Фладду и Бернардино Очино, одному из итальянских протестантов или спиритуали Контарини , который действовал в Лондоне около 1550 года при Эдуарде VI.

Были левеллеры, радикальные демократы джефферсоновского типа или санкюлотов, которые хотели расширить избирательное право на парламентских выборах - хотя они оставили бы половину или больше без права голоса. Ученики, чернорабочие и слуги останутся бесправными. Левеллеры не хотели ни монархии, ни Палаты лордов, ни монополий, ни десятины, ни государственной церкви. Их петиции сегодня звучат хорошо, как и некоторые части Декларации прав человека Якобинского клуба. Среди лидеров «Левелера» были Джон Лилберн, Ричард Овертон и сэр Джон Уайлдман. Последние двое были двойными агентами, получавшими деньги от роялистов, а также от Терло, директора тайной полиции Кромвеля.

Сэр Джон Уайлдман был спекулянтом землей и агентом герцога Бекингема (как сообщает нам дневник Пеписа). Он готовил заговоры против всех режимов, от Кромвеля до Вильгельма III. Он был членом Рота-клуба Харрингтона, гнезда венецианских агентов в 1659–1660 годах. Он предстает классическим типом венецианского провокатора. Ричард Овертон был автором трактата «Mans Mortalitie» , в котором утверждается, что душа умирает вместе с телом — еще раз венецианская ересь. Что касается Лилберна, то он умер в тюрьме, став квакером.

В 1647 году, когда силы роялистов были уничтожены, пресвитерианская фракция попыталась распустить армию, а левеллеры в ответ избрали агитаторов - по сути, политических комиссаров - для каждого полка. Но движение Левеллеров вскоре было подавлено Кромвелем.

Другие группы были обязаны своим существованием политике терпимости Айронсайдов, которую Кромвель часто уважал. Были «Истинные уравнители» или «Диггеры» с Джерардом Уинстенли в качестве главного представителя. Уинстенли поддерживал мортализм, венецианскую ересь. Диггеры в 1649 году начали формировать коммуны, чтобы селиться на земле и обрабатывать ее – за три столетия до председателя Мао. Их идеей был первобытный коммунизм и отмена наемного труда. Частную собственность они осуждали как один из результатов грехопадения Адама. Их программой была «Слава здесь!», создание рая на земле. В примере с коммунистом, материалистом (а некоторые сказали бы атеистом) Джерардом Уинстенли мы видим англо-венецианские корни позднего марксизма, финансируемого и направляемого марионеткой лорда Пальмерстона Дэвидом Уркартом.

Затем появились Рантеры, приверженцы антиномической ереси, партии свободной любви. Рантеры, многие из которых были бывшими левеллерами, считали, что грех и закон отменены - по крайней мере, для избранных, - оставив человечеству «совершенную свободу и истинное распутство». Некоторые из них считали, что блуд и прелюбодеяние являются положительными религиозными обязанностями, необходимыми для получения максимальной благодати. Среди лидеров Ranter были Лоуренс Кларксон и Абизер Коппе. Кларксон поддерживал мортализм, венецианскую ересь. Рантер Джон Робинс провозгласил себя Богом и агитировал возглавить 140 000 человек на завоевание Святой Земли, тем самым предвещая будущую британскую политику на Ближнем Востоке. Рантеры подвергались жестоким репрессиям.

Квакеры, новая в то время секта, еще не сделали своего пацифистского поворота. Часто рэнтеры становились квакерами. Многие из них были крайне милитаристскими солдатами Армии новой модели Кромвеля. Квакеры были широко представлены в английской армии, осуществившей геноцид Кромвеля против Ирландии. Но квакер Джеймс Нейлор был жестоко наказан за богохульство после того, как он инсценировал въезд Христа в Вербное воскресенье Бристоля в Иерусалим. В 1657 году лидер квакеров Джордж Фокс раскритиковал английскую армию за то, что она еще не захватила Рим. Пацифизм был принят только после Реставрации Стюартов, в 1661 году.

Другой группой, вышедшей из среды Рантеров, были магглетонцы во главе с Джоном Ривом и Лодовиком Магглтоном, которые утверждали, что в 1652 году Бог поручил им служить двумя последними свидетелями, предсказанными в Откровении 11. Магглетонианцы поддерживали смертность, венецианская ересь; они также были антитринитаристами и материалистами. Если подсчитать формальные позиции по богословским вопросам, то Джон Мильтон окажется очень близок к магглетонианцам. Магглетонцы продолжали жить в Британии примерно до 1970 года.

Пятые монархисты были радикальными милленаристами, полагая, что Второе пришествие и правление Святых уже близко - некоторые считали, что они были так же близки, как Парламент Бэрбоунс, созванный в рамках Содружества в 1653 году. закон Моисея вместо английского общего права и хотел, чтобы Синедрион Святых взял на себя государственную власть. Уменьшение интереса к Новому Завету было также задокументировано официальным запретом примерно в это время Рождества, Пасхи и Пятидесятницы (Витсандей), которые осуждались как папское идолопоклонство. Корни британско-израильского движения ясно раскрыты.

Были также Искатели, считавшие все существующие религии неадекватными; они утверждали, что все еще ищут подходящее. Одним Искателем был друг Милтона и учитель языка Роджер Уильямс, позже переехавший в Род-Айленд. Наконец, были крайние сектанты, партии одного, не способные ужиться ни с кем из вышеперечисленных. Джон Мильтон был примером этого.

Это были похожие на Гидру компоненты армии, которая была опорой Кромвеля. Кромвель в определенное время нападал на все секты, но в другое время сильно опирался на них. Но свою власть он всегда полагался на армию, костяком которой были сектанты. В 1648 году полковник Прайд, действуя от имени Кромвеля, исключил из Длинного парламента около 100 наиболее пресвитерианских членов, некоторые из которых вели закулисные переговоры с Карлом I, к тому времени находившимся в плену армии. То, что осталось, называлось Рамп-парламентом. Затем Кромвель судил Карла I за измену и казнил его 30 января 1649 года. Было провозглашено Содружество и отменена монархия.

Проблема Кромвеля теперь заключалась в том, чтобы управлять страной, в которой ни один избранный парламент не мог терпеть армию и ее вооруженных сектантов-иконоборцев. «Охвостье», которое питало собственное желание стать правящей олигархией, было разогнано войсками Кромвеля в 1653 году. Следующий парламент, «Бэрбоунс», представлял собой тщательно отобранную выборку благочестивых людей, многие из которых были выдвинуты независимыми общинами. Barebones была смоделирована как олигархия: она выбрала Государственный совет в качестве своего собственного исполнительного органа и должна была выбрать своих собственных преемников до своего роспуска. Вместо этого генерал-майор армии «Новой модели» Томас Харрисон, убежденный в том, что он Сын Божий, доминировал в ходе процесса. Умеренная фракция вокруг генерал-майора Ламберта вызвала роспуск Barebones в результате государственного переворота. Для многих сектантов Кромвель внезапно превратился из Нового Моисея в маленький рог антихриста.

Кромвель принял «Инструмент правления» — первую письменную конституцию Англии. Франшиза была ограничена, и личный капитал в 40 шиллингов увеличился до 200 фунтов, что означало гораздо большее богатство. Парламент стал более олигархическим. Кромвель был назначен лордом-протектором. Протектор был поддержан Государственным советом генералов, избиравшихся пожизненно. Первый парламент протектората отказался финансировать постоянную армию (теперь 57 000 солдат) и восстал против толерантности (терпимости к сектам), поэтому Кромвель распустил его в январе 1655 года. Это был уже третий роспуск Кромвеля; в конечном итоге он сделает это четыре.

В марте 1655 года Кромвель принял решение в пользу «тщательной» бонапартистской военной диктатуры. Страна была разделена на 11 специальных округов, и во главе каждого округа был поставлен генерал-майор армии. Генерал-майоры контролировали местную милицию, управляли судами, назначали всех чиновников и подавляли общественную безнравственность. Все это было сделано произвольно, без особой ссылки на закон. В то же время секретарь Терло, Лаврентий Берия режима, протянул свои тайные щупальца в каждую пору общества и в каждую страну Европы. Правление генерал-майоров стало прообразом европейского фашизма. Но они оттолкнули многих олигархов, которые сочли это вмешательство гораздо хуже, чем вмешательство Карла I.

Второй парламент Протектората был побужден отчаянием принять «Смиренную петицию и совет», призывавшую Кромвеля принять корону. Но это была корона дожа, ограниченная монархия Дома Кромвелей, подчинявшаяся парламенту. Под давлением армейских генералов Кромвель отказался от титула короля, но принял все остальное. В феврале 1658 года Кромвель распустил свой последний парламент и умер в том же году. Его сын Ричард пытался править, но ушел через несколько месяцев. 1659–1660 годы были временем великого хаоса, когда восстановленный Рамп чередовался с прямым армейским правлением. Наконец армия распалась на части; командующий победившей фигурой генерал Монк присоединился к новому парламенту, отозвав Карла II, сына казненного Карла I.

Наблюдая за этими событиями, провенецианский писатель Джон Мильтон, бывший латинским секретарем Государственного совета при Кромвеле, сетовал на то, что лондонский Сити пришел к выводу, что «ничто, кроме королевской власти, не может восстановить торговлю». В «Готовом и простом способе создания свободного Содружества» Мильтона, изданном в марте 1660 года, предлагался режим, основанный на Большом совете по явно венецианским принципам, с пожизненным пребыванием в должности и кооптацией новых членов. Этого можно было бы добиться, подумал Мильтон, объявив Охвостье вечным и способным кооптировать новых членов, когда старые отмирают. Мильтон хотел религиозной терпимости, но он был готов пожертвовать ею ради олигархии без единоличного руководителя. Мильтон восторженно восхвалял Венецию, которая подобными методами обездвижила «всю свою аристократию».

В это время Мильтон был близок к клубу «Рота», провенецианскому салону, в котором доминировал Джеймс Харрингтон, автор книги « Океана» и один из самых важных венецианских идеологов в Англии. Харрингтон был прямым предшественником великих аристократов-вигов Венецианской партии, которые часто находились у власти после 1688 года. Среди других членов Роты были близкий друг Милтона Сайриак Скиннер, экономист сэр Уильям Петти, сотрудник разведки сэр Джон Уайлдман, Пятый монархист Томас Веннер. (который возглавлял и будет возглавлять неудавшиеся восстания в Лондоне), автор дневников Сэмюэл Пепис и Эндрю Марвелл, поэт и член парламента. Был также Рампер Генри Невилл, который пропагандировал взгляды Харрингтона в своем политическом диалоге Plato Redivivus 1681 года. Были сэр Джон Хоскинс, позже президент Королевского общества, и Ричард Саквилл, пятый граф Дорсет. Карл II пришел к власти позже, в 1660 году.

Сегодня некоторые представители британской олигархии призывают к концу монархии и созданию республики. Мы должны помнить, что в последний раз, когда это пытались сделать, результатом стала фашистская диктатура Оливера Кромвеля и его генерал-майоров. «Республика» в Британии в начале 21-го века может оказаться военной диктатурой, очень похожей на диктатуру Кромвеля, с фанатами прав животных, выступающими в роли Рэнтеров и Диггеров.

Так чего же достигла Пуританская революция, помимо убийства 500 000 человек? Во-первых, Кромвель основал Британскую империю. Между 1651 и 1660 годами он добавил к британскому флоту 200 военных кораблей, что больше, чем ранним Стюартам удалось построить за 40 лет своего правления. Война Кромвеля с голландцами (1652–1654 гг.), которая вряд ли имела смысл для пуританина, имела большой смысл в свете захваченных 1700 голландских кораблей. Кромвель наладил систему конвоев для английских торговых судов, в том числе привозивших уголь из Ньюкасла. Таким образом, была заложена основа британского военно-морского господства. Заключив мир с Голландией, Кромвель объявил войну Испании в точном соответствии с венецианскими требованиями. Кромвель завоевал: Ямайку, остров Святой Елены, Суринам, Дюнкерк, Новую Шотландию и Нью-Брансуик (в Канаде). Кроме того, он установил статус Португальской империи как сателлита и вспомогательного предприятия Лондона. Именно при Кромвеле английские корабли установили постоянное присутствие в Средиземноморье; в последние годы своей жизни он рассматривал возможность завоевания Гибралтара, чтобы облегчить это размещение. Ямайка, центр работорговли, выделялась в так называемом западном проекте – войне с Испанией в Новом Свете.

Кромвель также нес личную ответственность за кампанию геноцида и голода в Ирландии, которая началась с резни гарнизона Дроэды в 1649 году. Кромвель заявил парламенту, что, если он будет вести войну в соответствии с международным правом и правилами войны, кампания будет слишком дорогой. Поэтому Кромвель сделал ставку на массовые убийства и голод. Геноцид Кромвеля в конечном итоге унес жизни около трети ирландского населения. Кромвель также вторгся и покорил Шотландию, которая перешла на сторону Стюартов в 1649 году. Это заложило основу мифа о «британском» народе как ярлыке, навязанном ирландцам, шотландцам, валлийцам и англичанам, жертвам олигархии, а не англичан. , а о венецианцах и их инструментах. До 1991 года говорили о «советском» народе, но сейчас его нигде нет. Возможно, мошенничество «британского» народа также не просуществует слишком долго.

Правление Кромвеля ознаменовало триумф свободной торговли, как ее понимали в то время. Все попытки правительства контролировать качество продукции, фиксировать цены, сохранять рабочие места и занятость, влиять на отношения между трудом и руководством или влиять на уровень заработной платы были полностью оставлены. Лондонский Сити потребовал свободной торговли. Он добился отмены всех промышленных монополий, которые ранее охватывали около 700 основных товаров. Принцип невмешательства был установлен во всех сферах. Что бы Стюарты Реставрации ни пытались изменить в этом отношении, после 1688 года это было немедленно отменено.

Было подсчитано, что в годы после Кромвеля крестьяне и нищие, рабочие и слуги, не имевшие ни собственности, ни права голоса, составляли половину населения Англии. Треть всех английских домохозяйств были освобождены от налога на очаг из-за своей бедности. После 1660 года цены на пшеницу поддерживались искусственно высокими, поскольку, как утверждалось, только страх перед голодной смертью мог заставить бедняков работать.

При Реставрации дворяне и латифундисты были освобождены от феодальных повинностей королю, но не было защиты мелких фермеров и арендаторов. К 1700 году семейная ферма в Англии была на грани исчезновения, что привело к появлению безземельной массы сельскохозяйственных поденщиков. Английская сельская местность была полна де-факто крепостных без земли. Ремесленников и ремесленников в городах все больше истребляли купцы-олигархи и банкиры. Благодаря этому жестокому первоначальному накоплению Англия приобрела неимущий пролетариат, вынужденный жить за счет продажи своего труда. Ростовщичество стало вполне респектабельным. Это мир, описанный Карлом Марксом, но он был создан англо-венецианскими финансами, а не современным капитализмом. То, что можно было бы назвать средним классом мелких фермеров и независимых производителей, было подавлено, а пуританские инициативы в области народного образования были подавлены. Английское общество приняло биполярную элитно-массовую структуру, которая является отличительной чертой империй. Что касается олигархизма, то, по оценкам, в 1690-х годах парламентские выборы находились под эффективным контролем около 2000 мужчин.

Олигархия терпела Карла II, на которого произвела глубокое впечатление смерть отца и гражданская война, потому что он научился осторожности. Но Карл II не отказался от своих королевских прерогатив. В 1670-х годах Карл II стал сателлитом и подхалимом французского короля Людовика XIV, который платил ему субсидию, которую он использовал для обхода парламента. Это возмутило венецианскую партию. К этому моменту венецианцы хотели использовать Англию против растущей мощи Франции, которая вытеснила Испанию с вершины их списка противников. В 1678 году Титус Оутс заявил о новом «папском заговоре», в котором пугалом была Франция, а не Испания. На смертном одре Карл II объявил, что он католик, нарушив еще один ключевой момент венецианской доктрины. То, что его брат и преемник Яков II также стал католиком, было известно и какое-то время было центром политической битвы. Партия вигов, главная движущая сила венецианского правления, в то время оставила свой след как группа, наиболее преданная протестантскому наследованию английского престола. Джеймс II также получал зарплату от Короля-Солнца.

Когда герцог Монмут, незаконнорожденный, но протестантский сын Карла II, попытался высадиться на берег и поднять восстание, он был быстро разбит. В ответ лакей Якова II судья Джеффрис перенес свой Кровавый суд присяжных на юго-запад Англии и начал оргию тысяч смертных приговоров. Яков II пытался создать постоянную армию из католических офицеров и поставить католического адмирала во главе Королевского флота. Отмена Людовиком XIV примерно в это же время Нантского эдикта, который обеспечивал терпимость к протестантам, заставила некоторых поверить в то, что Яков II теперь попытается сыграть роль Кровавой Мэри.

Англо-венецианцы решили, что им надоела ныне католическая, профранцузская и совершенно бесполезная династия Стюартов. Представители некоторых ведущих олигархических семей подписали приглашение голландскому королю Вильгельму Оранскому и его королеве Марии, дочери Якова II. Джон Черчилль, будущий герцог Мальборо, был типичным представителем бывших сторонников Джеймса, которые теперь перешли на сторону Уильяма и Мэри. Уильям высадился и двинулся на Лондон. Британцы называют это «Славной революцией» 1688 года; на самом деле он консолидировал полномочия и прерогативы олигархии, которые были выражены в Билле о правах 1689 года. Никакие налоги не могли взиматься, никакая армия не собиралась и никакие законы не приостанавливались без согласия олигархии в парламенте. Членам парламента был гарантирован иммунитет за политические действия и свобода слова. Вскоре министры не могли долго оставаться на своем посту без поддержки большинства парламента. Парламент имел верховную власть над монархом и государственной церковью. В то же время места в парламенте теперь покупались и продавались на де-факто рынке. Чем больше взяток, полученный от места, тем дороже оно стоило. Через несколько лет после Славной революции существовал Банк Англии и государственный долг. Когда Георг I взошел на престол в 1714 году, он знал, что является дожем, primus inter pares олигархии.

Режим, сложившийся в Англии после 1688 года, был самой совершенной копией венецианской олигархии, когда-либо созданной. Вспышка сопротивления произошла во время правления королевы Анны из-за деятельности тори Роберта Харли и его союзника Джонатана Свифта; существовала также угроза того, что ганноверская преемственность может привести Лейбница в Англию. В остальном Венецианская партия имела широкое гегемоническое влияние, и Британия вскоре стала доминирующей мировой державой. Английские массы были настолько раздавлены, что о них мало что было слышно в течение полутора столетий, вплоть до чартистской агитации 1840-х годов. Право голоса не было существенно расширено до окончания Гражданской войны в США, когда промышленные рабочие получили право голоса в 1867 году, а сельскохозяйственные рабочие получили право голосовать в 1884 году.

Таким образом, борьба в Англии XVII века сыграла решающую роль в превращении сильного венецианского влияния, существовавшего до 1603 года, в долгосрочное доминирование Британской венецианской партии, наблюдаемое после 1714 года. Эти события сами по себе не являются феноменами английской истории. Их можно понимать только как аспекты проникновения в Англию метастатической венецианской олигархии, которая в своем облике Британской Империи оставалась угрозой человечеству.