Как постсоветская реакционная фантастика готовила войну в Украине

9 января 2016, 14:00
Современная русскоязычная массовая фантастика переполнена мотивами имперского реванша, «переписывания истории», милитаризмом и культом военной агрессии.

Эти книжки в аляповатых обложках заполняют полки в книжных магазинах постсоветского пространства. Их содержимое - под стать оформлению. Современная русскоязычная массовая фантастика переполнена мотивами имперского реванша, переписывания истории , милитаризмом и культом военной агрессии.

Объемы этой книжной продукции таковы, что количество должно было неизбежно перейти в некое качество, а имперские грезы фантастов превратиться в руководство к действию.

От гуманизма к милитаризму

Современная русская фантастика вышла из шинели братьев Стругацких. Этим авторам был присущ гуманистический пафос, создаваемые миры основывались на идеях разума и прогресса, а сюжеты романов на столкновении носителей этих ценностей с реакционными явлениями.

В этом плане произведения ранних Стругацких опирались на позитивный модернистский аспект коммунистического проекта: не видя особенного прогресса и разума в реальной практике советской власти, авторы описывали идеальный мир правильного коммунизма .

Аркадий и Борис Стругацкие

В дальнейшем это противоречие привело авторов к созданию сильных антитоталитарных произведений. К примеру, роман Обитаемый остров - это книга про любую диктатуру, вне зависимости от ее идеологического окраса, и подавление личности при ней.

Или роман Трудно быть богом , в котором ученый-землянин пытается, руководствуясь высокими гуманистическими идеалами, спасать островки просвещения на объятой средневековым фанатизмом и мракобесием другой планете

Постсоветская фантастика в России, по инерции продолжая гуманистическую традицию Стругацких, в свою очередь стала поворачиваться лицом к идее империи как некоего позитивного идеала.

Ключевую роль здесь сыграл распад СССР и тяжелое переживание утраты великодержавия, ставшее для многих авторов остро переживаемой личной драмой.

Российский писатель-фантаст Илья Тё пишет (журнал Мир фантастики - №11-2011):

Тут работает эффект сжатой пружины. После перестройки страну унизили, а патриотическое чувство втоптали в грязь. То есть пружину сжали, причём до предела. Между тем, гордость за страну и любовь к Родине самые сильные из общественных эмоций .

Особенно свойственно это было для русскоязычных авторов, оказавшихся в условиях краха империи гражданами новых государств. Например, мэтр российской фантастики Сергей Лукьяненко, склонный к увлечению имперскими идеями, начал свою писательскую карьеру, будучи жителем Казахстана.

В феврале 2014 года фантаст Сергей Лукьяненко запретил переводить свои книги на украинский язык и заявил, что из-за Майдана больше не приедет в Украину

Еще более ушибленными этой травмой распада оказались авторы, жившие в Украине, появление которой на карте мира казалось им особенно травматичным, а украинская реальность наполненной злобным национализмом, противоположностью которой была имперская всечеловечность .

Одессит Лев Вершинин, уехавший затем в эмиграцию в Испанию, стал известен не только как автор в жанре альтернативной истории и социальной фантастики, но и как создатель злобных антиукраинских памфлетов.

Украинофобия характерна и для политических выступлений того же Лукьяненко. При этом, в свое время ничто не мешало указанным авторам быть постоянными гостями на фестивале фантастики Звездный мост в Харькове и получать награды от его спонсора Арсена Авакова, нынешнего кровавого палача хунты .

Попаданцы атакуют

Если авторы, претендующие на определенный литературный уровень, рефлексировали на тему империи в рамках приличия, то уже в нулевые годы в массовой фантастике отчетливо сформировался запрос на имперский реванш, хотя бы виртуальный.

Эти тенденции приобрели особый расцвет в двух субжанрах альтернативной истории и книгах о так называемых попаданцах .

Моделирование альтернативных вариантов развития истории и сюжеты о том, как наши современники попадают в прошлое или будущее, широко распространены в мире, но, пожалуй, нигде, кроме российской фантастики, они не были так густо замешаны на реакционных идеях.

Взять, к примеру, многочисленные книги о попаданцах . В основе сюжета, как правило, находится перемещение нашего современника, обладающего научными знаниями или навыками боевого искусства, а то и просто вооруженного правильным пониманием истории , в иную эпоху, в тело исторического деятеля.

Пришельцы перемещаются во времени в одиночку, группами и целыми армиями. Есть и обратный транзит деятели прошлого отправляются кроить будущее по своему разумению.

Цель у всех этих вояжей одна уничтожение врагов России, создание империи, порабощение соседних народов, собственно, этот набор действий и входит в инструментарий правильного понимания истории .

Самым популярным персонажем, на помощь которому спешат попаданцы (или который сам спешит на помощь, становясь попаданцем ), является Сталин.

Например, в романе Артема Рыбакова Странники Судоплатова. Попаданцы идут на прорыв (М., ЭКСМО, 2012) пришельцы из современной России помогают Сталину выиграть войну еще в 1941 году.

А в романе Виктора Побережных Спасти будущее! Попаданец Вождя (М, ЭКСМО, Яуза, 2013) Сталин выходит на связь с Путиным, чтобы наставить его на путь истинный, введя в стране военное положение и начав войну с США.

Основные категории путешествующих во времени это отставные военные и спецназовцы, популярным мотивом становится перемещение ветеранов Чеченских войн, которые привносят опыт современной войны в боевые действия прошлого, ролевики-реконструкторы и системные администраторы, проносящие вместе с собою в прошлое ноутбуки.

Выбор героев нехитрым образом очерчивает социальный портрет целевой группы будущих читателей. Российский писатель и литературный обозреватель Мария Галина говорит:

Рядовая фантастика эскапистская литература, ее часто сочиняют инфантильные люди, которым неуютно в этом мире и которым лестно чувствовать себя частью чего-то большого и важного, частью истории. И читатель у них такой же .

Помимо этого эскапистского мотива фантастики, ухода от серой реальности в мир грандиозных свершений, эта литература решает еще и задачи преодоления ресентимента.

Читательская аудитория убеждена в том, что в современности Россия унижена и утратила подобающее ей место в истории, а значит, надо попытаться вернуться назад и что-то там исправить, или же, наоборот, призвать героическое прошлое на помощь настоящему.

Советское становится центровым элементом в конструировании миров, даже если герои оказываются в монархической России, они неизбежно тащат туда элементы из небесного СССР .

И вот уже царь Николай II обретает черты Сталина, организовывает репрессии против пятой колонны и воюет с Америкой.

Украинско-немецкий ученый из Вестфальского университета Александр Забирко, исследовавший ретромотивы в постсоветской фантастике, убежден, что эта ностальгия по СССР не имеет целью вернуться в прошлое, а скорее направлена на включение советского прошлого в новый имперский патриотизм. Советское прошлое становится золотым веком России.

Авторы преклоняются перед пантеоном советских героев, имперским величием и технократической мощью советской военной промышленности .

В своей пародийной агрессивности и идиотизме сюжетных ходов жанр дошел до самоотрицания. В сети широко распространены сочинения душевнобольного графомана Олега Рыбаченко из Беларуси, которые пишет бесконечные бессвязные опусы, где попаданцы оказываются то в теле пчелы, то даже в микробе.

Этот же автор делает своими героями персонажей из совсем недавней истории российских наемников, воевавших в Донбассе Стрелкова и Моторолу, которые, например, отправляются на первую мировую войну мочить из Градов тевтонов.

Для произведений в субжанре альтернативной истории также характерно воспевание империи и тоталитарного строя. Очень показательный в этом плане роман соавторов Орлова, Кошелева и Авраменко Смело мы в бой пойдем (СПб, издательство Ю.А.Быстров, 2006).

В альтернативной реальности этого мира в 1917 году не произошла октябрьская революция, Ленина убили пьяные пролетарии, а коррумпированную буржуазную республику (под видом которой авторы выводят, конечно, реалии современной им России) сметают боевые генералы Корнилов, Кутепов и другие.

Впрочем, никакого особого альтернативного пути не получается. Генералы начинают преобразовывать страну в духе кумира русской реакционной фантастики Сталина: индустриализация, лагеря, террор, только вместо НКВД православная инквизиция все это со знаком плюс.

Но этого мало авторы вооружают новую российскую власть и арсеналом средств другого тоталитарного диктатора Гитлера: евреи загнаны в гетто, лишены всех прав, их постепенно уничтожают. Россия заключает союз с нацистской Германией и начинает войну с ненавистными англосаксами. Роман переполнен порносадизмом, восхищенным описанием всех возможных военных преступлений, которые совершают русские и их немецкие союзники. Поразительно, что подобная книга вообще могла выйти в свет.

Характерно, что сами авторы не видят в подобных фантазиях ничего такого , более того, подводят идеологическую базу.

Тоталитаризм является наиболее выразительной и доступной для восприятия, а главное исторически опробованной антитезой англосаксонскому и французскому либерализму. Все, кому не нравится современный мировой порядок, в котором всё меньше порядка как такового и всё больше импульсивного варварства, ищут ему какие-то альтернативы Апология тоталитаризма, сталинизма и гитлеризма (как врага западных демократий и несостоявшегося союзника сталинизма) в альтернативной истории свидетельствует о том, что в России пока ещё сохраняется некоторое подобие свободы слова , говорили во время круглого стола в редакции журнала Мир фантастики (№11-2011) авторы из Харькова Дмитрий Гордевский и Яна Боцман, пишущие под псевдонимом Александр Зорич .

Сложно ответить, формируется ли спрос на подобную литературу искусственно (с одобрения власти) или все же издатели идут навстречу запросу читателей?

Львиная доля попаданцев выходит в российском издательстве Яуза , входящем в группу ЭКСМО. Сотрудник одного из крупных российских издательств рассказывает:

Весь соцзаказ там вкусы целевой аудитории и возможность на этом заработать. Сторонники конспирологической версии, что все это рука Кремля , искренне не хотят верить, что в России эта литература пользуется неиллюзорным спросом. В книгоиздании нет соцзаказов и темников , как в СМИ. Есть министерские гранты, но это капля в море и на художку их не дают .

Литературный обозреватель и писатель Мария Галина считает, что речь идет о двух параллельных процессах:

Попаданцы - успешный коммерчески тренд, и его эксплуатируют не только ЭКСМО и Яуза , а вот появившиеся несколько лет назад романы, где всяко описывалась война на территории Украины, выходили в основном в Яузе и, если посмотреть динамику тиражей и такой показатель, как частое переименование серий (успешные бренды обычно держатся долго), вряд ли были коммерчески успешны, но такие данные обычно издателями не разглашаются .

Так или иначе, но производимая в огромных количествах подобная фантастика не могла не отразиться на массовом сознании. А открытый поворот в сторону политики милитаризма и имперского реванша путинской России призвал под ее знамена самих фантастов и их особо фанатичных читателей.

Фантасты идут на фронт

Число авторов-фантастов, оказавшихся под ружьем в ходе агрессии России против Украины, впечатляет.

Собственно, один из главных поджигателей войны, организатор сепаратистского мятежа в Славянске Игорь Стрелков-Гиркин является автором детской фантастики. Его правая рука на посту министра обороны ДНР писатель из Донецка Федор Березин, автор многочисленных альтернативных романов об агрессии НАТО против России, войны русских патриотов в Крыму против натовских оккупантов и т.д.

Автор нашумевшей в свое время книги Эпоха мертворожденных , живописующей войну между востоком и западом Украины, луганчанин Глеб Бобров работает в органах пропаганды сепаратистов ЛНР (книги последних двух активно продвигались вышеупомянутым издательством ЭКСМО-Яуза ).

Активное участие в незаконных военных формированиях принимал и автор-фантаст из Харькова Владимир Свержин (недавно он выступал на круглом столе мировых сепаратистских движений в Москве как представитель Содружества ветеранов ополчения Донбасса ).

Еще больше фантастов оказались задействованы в качестве пропагандистов автор произведений в жанре альтернативной истории одессит Лев Вершинин вел активную пропагандистскую деятельность еще со времени Майдана, материалы из его блога входили в методички для проплаченых сетевых троллей.

Страстными поклонниками фантастики оказались и его коллеги по информационному фронту блогеры Эль-Мюрид (Анатолий Несмиян) и Colonel Cassad (Борис Рожин житель ныне аннексированного Севастополя, автор мема вежливые люди , обозначавшего российских интервентов в Крыму). Псевдонимы взяты из книг фантастов Глена Кука и Дэна Симмонса соответственно. Показательно, что большая часть этих людей так или иначе связана с Украиной.

В этой мобилизации нет ничего удивительно начавшаяся война открыла коридор возможностей, дающий разрядку шовинизму, раздирающему людей, бредящих реваншистскими идеями. Шовинизм этот, наконец, находит выход не только в виде литературного творчества. Это одинаково характерно как для сочинителей, так и для читателей.

Можно смело предположить, что большинство участников сепаратистских формирований если и читали что-то, то это были книжки альтернативной истории , попаданцев и прочей боевой фантастики . Это предположение подтверждает наш анонимный собеседник, российский политолог, работавший на украинском направлении :

Это очень активная субкультура, которая внешне была не видна. Слой, который это всё продуцировал: экс-солдаты, не солдаты, но мечтатели и т.п., завсегдатаи военных игр (часто негласных), поклонники апокалиптики, любители поготовиться к будущей войне, осваивающие стрелковое оружие (а это в 99 % совсем скрыто), ну и какие-то знаковые публичные фигуры, вокруг которых это роилось (уже непублично) .

Научный сотрудник Вестфальского университета Александр Забирко вообще видит в русской реакционной фантастике идеальную ролевую модель для героев Новороссии .

Не следует забывать, что книги о попаданцах это не только истории о путешествиях во времени; они также рассказывают о вертикальной социальной мобильности и личной реинкарнации из типичного лузера в эпического героя.

Это истории о таких людях, как Арсений Павлов, известный под кличкой Моторола , который едва сводит концы с концами, работая на автомойке близ Ростова, а затем вдруг становится известным полевым командиром и несгибаемым борцом против украинского фашизма. Истории, в которых бывший каменщик Павел Дремов превращается в отважного и благородного казачьего атамана и правителя самопровозглашенной Советской социалистической казацкой республики в городе Стаханов , иронизирует он.

Впору в очередной раз задуматься об ответственности писателя перед обществом, и о том, на какую почву могут упасть эскапистские кровожадные фантазии, которые затем оборачиваются реальной кровью и реальными смертями. Зубы дракона дают всходы.