12 октября 2016, 14:53
В реальной жизни южноазиатская община генерирует гигантский избыток наличных фунтов, который рутинно конвертируется в доллары местными хаваладарами – и переводится в безналичном виде через Нью-Йорк в Дубаи.

Как и следовало ожидать, большинство крупных операторов хавала обосновались в городах с крупным южноазиатским присутствием – таких, как Бирмингем и Брэдфорд. Они поддерживают огромную сеть агентов, суб-агентов и суб-суб-агентов, многие из которых разбросаны по всей территории Соединенного Королевства. Эти люди используют своего оператора в качестве канала перевода фондов своих клиентов. Чтобы еще более все усложнить, суб-агенты могут быть двух типов:

“Уличные” агенты, собирающие деньги с людей и передающие их данные хаваладару более высокого уровня, который включает данные их клиентов в более обширный список собственных клиентов и других уличных агентов.

Те, у кого налажены собственные отношения с зарубежными партнерами, и которые используют хаваладров более высокого уровня лишь для конвертации наличных в доллары.

Во втором случае, в отличие от первого, суб-агент осуществляет розничную составляющую бизнеса – и получение, и передачу денег самостоятельно. В этом случае хаваладар более высокого уровня получает мешки с наличными – но не получает подробных инструкций о том, кому и где и в каких суммах они будут выдаваться. Подобные операции идентифицируются как оптовая хавала.

Последняя, но от того не менее важная категория трансакций, о которой я еще не упомянул – корпоративная хавала, занимающаяся взаимозачетами и погашением долгов компаний перед их зарубежными партнерами. Типичным примером является азиатский оптовый бизнес по продаже дешевой готовой одежды в Лидсе или Манчестере, расплачиваются со своими поставщиками в Китае, на Филиппинах или в Индонезии. Импорт готового платья – особенно, хотя, ни в коей мере и не ограниченный нижним ценовым сегментом рынка – сегодня очень большой бизнес в Британии, и он контролируется выходцами из Южной Азии. Точно также быстро растет рынок для всевозможных потребительских товаров, в особенности, электротехники и игрушек. Более того, система дистрибуции организована исключительно через азиатские мелкооптовые магазины, торгующие за наличные. Все расчеты совершаются только наличными, независимо от того, насколько отсрочен платеж – что создает сложную систему займов и долгов.

На уровне логики корпоративная хавала весьма близка хавале оптовой. Взаимозачеты с заморскими поставщиками при помощи крупного хаваладара неут с собой гораздо меньше издержек, чем при использовании официальной банковской системы. Кроме того, снижаются маргинальные издержки, связанные с приемом, пересчетом и переводом больших сумм наличными.. Многие производители базируются в странах с мягкой валютой и только о рады возможности расчетов в долларах через неформальные системы. Использование формальных банковских систем в их странах не только невыносимо затягивает платежи, но и лишает их преимуществ работы в конвертируемой валютой – и навязывает им часто весьма невыгодные курсы обмена. С учетом яростной конкуренции на “развивающихся” рынках Дальнего Востока, каждый участник стремится максимально сократить любые издержки.

Конечно, крупные оптовые переводы хавала могут использоваться для сокрытия ( и отмывания) доходов от нелегальной активности, в том числе, от контрабанды наркотиков. Тем не менее, следует учитывать, что такие же трансакции могут быть похоронены среди тех, которые ежедневно проходят через формальную банковскую систему.

Проблема не в том, что хавала в принципе может использоваться для иллегальной активности – любому финансовому институту будет весьма затруднительно доказать обратное. Проблема в том, что в финансовом отношении, хавала чрезвычайно уязвима. Масштаб конкуренции таков, что любые маржи срезаны до предела – так, что даже очень крупные консорциумы не зарабатывают слишком много денег. Это не исключает того, что многие игроки на этом рынке живут хорошо – но они добиваются этого, срезая еще меньшую маржу. Маржа в 0,1% кажется совершенно невероятной для финансовых рынков – пока речь не заходит о десятках миллионов долларов.

Именно из-за того, что маржи столь малы, никто из участников системы не может позволить себе ошибку. Не только все участники системы должны взаимно гарантировать bona fides друг друга. Они также должны добиться того, чтобы никто не создал неприятности и проблемы для системы – что неизбежно случается, когда люди начинают обрабатывать прибыли от наркоторговли и тому подобной незаконной деятельности. Из-за этого наркоторговцы не только платят куда более высокие премии – не факт, что им удастся найти операторов, которые готовы принять их бизнес. Профессор Пассос, в одном из первых серьезных исследований хавала в 1999 году отмечал: “Хаваладары зарабатывают на валютном обмене , взимая комиссию в размере 0,25%-1,25% от суммы сделки. Но если хаваладар понимает, что в сделку вовлечены криминальные доходы, комиссия может подскочить до 15-20%.

Такой уровень комиссий отражает двойную опасность для хаваладоров, готовых идти на риск. С одной стороны им и их клиентам угрожают власти. Но они также рискуют потерять доверие всех своих клиентов — со всеми вытекающими отсюда санкциями, и, с моей точки зрения, они боятся этого куда больше, чем преследований властей. Те, кто предал систему знают, что за этим последует коммерческий и социальный остракизм — и для них, и для членов их семьи.

С учетом масштаба эмиграции из региона (измеряющейся миллионами семей из каждой страны), средний класс Южной Азии располагает огромными совокупными резервами твердой валюты в зарубежных банках. Можно предположить что свопы хавала играют главную роль в перемещении валютных потоков. Более того, хаваладары могут предложить клиентам куда более выгодные курсы, в случае, если те желают покупать за твердую валюту местные рупии, по сравнению с официальным.

Центральный банк Пакистана управляет огромным внешним долгом. С этой целью ограничения на конвертируемость рупии были ослаблены. Кроме того, Пакистан выпускает бонды на предъявителя, деноминированные в долларах и с процентом, предлагающим куда более высокий доход, чем в среднем на международных рынках.

Более важное, но не привлекающее особого внимания правило было введено Центральным банком Пакистана параллельно с выпуском бондов. Любой человек, заплативший сравнительно небольшой налог, может получить лицензию и начать операции по обмену валюты. Таким образом, хаваладары более не могут предлагать более выгодные, чем банки, курсы обмена и их главным преимуществами теперь является скорость совершения трансакций, гибкость и физическая близость к клиентам. Последнее особенно важно для населения отдаленных районов, выходцами из которых являются большинство мигрантов на Западе.

Доктор Вильсон следующим образом описывает процесс глобального взаимозачета в рамках хавала, с точки зрения банкира:

Интуитивно ясно, что трудно и дорого урегулировать позици множества мелких операторов на разных континентах. Поэтому все согласны на том, что маленькие балансы “консолидируются” на более высоких уровнях в рамках системы хавала, и в ней появляются посредники. Хаваладар А закрывает свой долларовый баланс благодаря платежу некоего посредника, возможно, но не обязательно находящемуся в той же стране, что и А. Хаваладар В получит деньги от посредника для перевода. Посредник, возможно, находится в стране В. Такие посредники консолидируют маленькие позиции в более крупные промежуточные суммы. Этим занимаются более крупные образования, нежели мелкие хаваладары. Я бы даже не рискнул называть подобных операторов хаваладарами. Где сосредоточены подобные образования? Мы не можем сказать это определенно, но, по различным причинам, Дубаи называют местом, где осуществляется консолидация и клиринг подобных трансакций. В ОАЭ насчитывается 105 валютных домов

Таким образом, в момент, когда признается наличие консолидаци, брокеров и операций на различном уровне, в различных местах и на транснациональном уровне, вся система начинает представляться куда более сложной, чем та, которую мы обычно находим в журналистских комментариях.

По мере того, как мы продвигаемся от перевода мигрантских зарплат к клирингу и балансовым альтернативам, мы вступаем в зону, где пресс-репорты о хавала погружаются в словесный туман. Например, простая, взаимная, обратная хавала, то есть, симметричный набор простых переводов, идущий через одних и тех же посредников в реальном мире крайне маловероятна. Сводные международные потоки возврата зарплат мигрантами, по своей природе, крайне ассиметричны. Например, миллионы рабочих с субконтиннета в странах Персидского залива отсылают огромное количество денег на родину, но очевидного встречного потока для баланса рынков хавала не видно. Существуют другие, более важные механизма клиринга.

В некоторых случаях зачет через обычный банковский счет представляется возможным – но он в любом случае невыгоден – из-за валютного контроля и прочих ограничений. Другими словами, хаваладар А не может заплатить на банковский счет хаваладара В в тране В, не в последнюю очередь из-за того, что платеж идет в долларах, а получается в местной валюте. С точки зрения хаваладара В одной из привлекательных черт хавала является уклонение от валютного контроля. Валютный контроль в данном случае означает, что власти, наложив руки на вашу твердую валюту выдадут вам эквивалент в местной валюте – но по курсу, не сравнимому с уличным. Понятно, что хаваладар В не в восторге от подобных перспектив.

И тут появляются другие альтернативы для зачета, прежде всего – в товарном рынке: экспорт из страны А (или откуда угодно) в страну В, который может быть оплачен балансами хавалы. Это может быть взаимная сделка между хаваладарами, или, более вероятно, более высокий уровень консолидации. Другими словами, денежный перевод из страны А в страну В обеспечивает финансирование из В в А. В понимании сальдо расчетов, текущий баланс расчетов денежных переводов финансирует текущий баланс экспорта. Здесь снова следует подчеркнуть – ни на каком этапе в этом сценарии не осуществляется валютная трансакция. Так начинает вырисовываться профиль хавала в международной торговле и сальдо взаимных расчетов.

Также возможны другие международные трансакции, которые наш пример простой хавалы денежного перевода может финансировать. Среди них – покупка международных услуг в области образования, здравоохранения резидентами страны В. Напомним, что что как правило, в стране А- твердая валюта. Сделка в в кувейтских динарах на территории Кувейта создает баланс в индийских рупиях, который может быть переведен в британских фунтах или в американских долларах. В подобных условиях так называемый “аудиторский след” становится все более неуловимым.

Балансы хавала также служат для финансирования покупки активов, от покупки недвижимости до различных финансовых инструментов, за пределами страны В. Это является классическим примером “бегства капитала”, которое обычно происходит вопреки положениям местного валютного законодательства, и потому иногда именуется “экономическим саботажем”. Но следует отметить. что подобная интерпретация является слишком однобокой и однозначной. В этих случаях возможно, что конечный покупатель зарубежных активов или услуг вообще не покупает валюту. Платеж в стране В совершается в местной валюте – и зачитывается по курсу доллара, покупка которого лишь подразумевается – но ни на каком этапе реально не происходит – и ничего не переводится через финансовые институты.

Роль Дубаи и Нью-Йорка

В тот момент, когда мы начинаем рассматривать хавала на глобальном уровне, мы начинаем осознавать, что практические все трансакции регулируются через формальную банковскую систему. Следует отметить, что на сегодняшний день, объем трансакций, проходящих через банковскую систему составляет 1 триллион долларов США (2003 год). Хавала составляет лишь небольшую долю от указанного объема. Также следует отметить, что на этом уровне трансакции деноминируются исключительно в долларах.

В то время, как сделки, лежащие в основе этих трансакций, могут совершаться где угодно в мире ( и Лондон является одним из важнейших центров) следует отметить, что актуальный перевод фондов между компьютерами происходит в Нью-Йорке (бумажные деньги на этом уровне уже не играют никакой роли) и практически все фонды хавала проходят через Нью-Йорк (по меньшей мере, в электронном смысле).

В то время как Лондон остается важнейшим центром валютных сделок любого рода, также ясно, что Дубаи (а не Лондон или Нью-Йорк) играет все большую роль в качестве финансового центра экономической активности в Южной и Юго-Восточной Азии.

Дубаи на протяжении многих лет был центром обмена для торговцев Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана, Афганистана, Пакистана и Индии. Правительство всячески поощряло и поддерживало подобную роль – чему способствовали и удобное географическое расположение этого небольшого государства, и обнаруженные в нем крупные запасы нефти. Правительство всячески развивало сопутствиующие отрасли. Например, за громким коммерческим успехом дубайской компании Emirates Airlines на деле скрывается большая работа по организации переброски в регион миллионов рабочих-мигрантов. Экспоненциальный рост денежных переводов от мигрантов позволил Дубаи превратиться в один из крупнейших финансовых центров. В его финансовых институтах работают, главным образом, выходцы из Пакистана и Индии.

Критически важные взаимные зачеты хавала идут через Фондовый Центр ОАЭ (UAE Exchange Centre), который является сердцем дубайского валютного “Сука” (рынка). Центр был организован в 1980 году индийским бизнесменом, организовавшим репатриацию заработков малайских и тамильских рабочих в странах Залива их семьям в Южную Азию – вне всяких сомнений, по сетям хавала. С 1994 года Центр является членом SWIFT. Центр также выстроил систему локальных защищенных сетей для электронных переводов с другими участниками сук в Дубаи. Это дает им не только прямой доступ к SWIFT, но ускоряет проводки глобальной хавала. Центр специализируется на нескольких региональных рынках, прежде всего на английско-пакистанских трансакциях (Multinet Trust Exchange, World Link Exchange, Wall Street Exchange, и Sajwani Express). Большая часть крупных британских (пакистанских) хаваладаров работает именно здесь. Al Ahlia Exchange, Al Ansari Exchange, Al Fardan Exchange, Al Ghrurair Exchange, and Harib Sultan Exchange выполняют ту же роль для филиппинской диаспоры.

Для хаваладаров UAE Exchange работает именно так – в качестве центра обмена. Это структура, в рамках которой происходит зачет двусторонних и многосторонних требований хавала, в которые включаются гигантские транши, связанные со свопами на глобальном уровне. Хавала, несмотря на то, что работает на “ориенталистской” и отличной от формального банкинга основе, на выходе выдает те же результаты – а именно, урегулирование взаимных требований. Точно также, имплементация и формальных банковских сделок, и хавала происходит одним и тем же образом – через систему SWIFT. Отличие в том, что в Дубаи это происходит на Сук, а не в дорогих офисных блоках Нью-Йорка и Лондона, населенных высокооплачиваемым персоналом, занятым имплементацией дорогостоящих бюрократических процедур.

Примеры корпоративной хавалы:

Рассмотрим например, крупного производителя с рынками в странах с ограничениями на работу с валютой – в Индии, Иране, Китае. Его клиенты и рады бы покупать его продукцию, но не в состоянии покрывать его счета-фактуры через формальную банковскую систему в своей собственной стране. Но в случае, если производитель готов принять платежи наличными – или, по меньшей мере, через другой банковский источник – он может продавать свою продукцию, а импортер покрыть долг, утилизируя систему хавала – в обход систем валютного контроля. Такие практики очень широко распространены – и не являются нелегальными, по меньшей мере, с точки зрения законов Соединенного Королевства. Одним из примеров гигантской корпоративной хавала стала сделка Аль-Ямама (поставка 72 истребителей Tornado и ракет) между BAE и Саудовской Аравией, в которой британский концерн, в качестве оплаты, получил танкеры с нефтью. Это нельзя назвать хавала в чистом виде – но сделка работала на той же основе, что и мириад ей подобных , и идущих через хавала.

Рассмотрим например, мелкооптовый магазин одежды в Манчестере. принадлежащий иммигранту из Пакистана. Он закупает свой товар в Китае. У него есть собственный хаваладар в Дубаи. Он звонит ему и говорит, что ему нужно закрыть китайскую счет-фактуру на 50 000 фунтов стерлингов. Одновременно, индус, владеющий бизнесом по продаже инструментов и станков в Лечестере продает свое оборудование клиенту в Иране – и закрывает сделку через Дубаи. Два азиата не знают – и не должны знать о существовании друг друга, но посредники в Дубаи сведут вместе подобные трансакции – и индус получит пакистанские фунты, иранец оплатит оборудование индуса, а пакистанец – китайскую одежду – без того, чтобы реальные деньги покидали пределы Британии. Так, в очень упрощенном виде, работает корпоративная хавала. В реальной жизни южноазиатская община генерирует гигантский избыток наличных фунтов, который рутинно конвертируется в доллары местными хаваладарами – и переводится в безналичном виде через Нью-Йорк в Дубаи.

A BACKGROUND REPORT ON THE OPERATION OF INFORMAL VALUE TRANSFER SYSTEMS (HAWALA) by Roger Ballard, M.A., Ph. D., F.R.A.I. Consultant Anthropologist 6th April 2003