16 ноября 2021, 09:16
Что будет с экономикой России при существующей политико-экономической модели капитализма в стране? Посмотрите на Иран – это и есть путь России, считает Андрей Яковлев, профессор Института анализа предприятий и рынков.
Для начала исследователь кратко характеризует ту модель капитализма, которая выбрана Россией:
«Одной из причин таких отличий в поведении российской элиты в сравнении с другими странами, стали сверхдоходы от сырьевого экспорта в условиях высокой конъюнктуры на мировых рынках. С учётом этих рентных доходов для правящей элиты РФ очень удобной оказалась концепция «энергетической супердержавы», предложенная кремлевскими политтехнологами в 2006 г. Эта концепция фактически предполагала, что Россия заведомо не может выиграть в технологической гонке (в том числе потому, что решение такой задачи требовало от правящей элиты больших инвестиций и самоограничений, к чему элита была не готова). Но поскольку у нас много нефти, газа и других сырьевых ресурсов, мы можем за счёт доходов от их экспорта поддерживать необходимый уровень жизни населения, покупать технологии и формировать резервы на случай «непредвиденных обстоятельств». А поскольку Европа зависит от поставок российских энергоносителей, у нас есть рычаг давления на западных «партнёров» и, даже если они не хотят принимать нас в «свой клуб», им все равно придётся считаться с нами. В дальнейшем «газовые войны» с Украиной (затрагивавшие также европейских потребителей) стали наглядной демонстрацией применения такого подхода на практике».
Однако после 2014 года к этой модели прибавилась идеологическая установка «осаждённой крепости». И на самом деле Россия не уникальная в выборе такого пути. Подобную модель «энергетического капитализма» в совокупности с «осаждённой крепостью» долгие десятилетия использует Иран. К чему привела такая модель у нашего собрата Ирана, можно посмотреть на большом временном отрезке и экстраполировать её на Россию. Автор резюмирует:
«(Складывается) доминирование в рамках складывающейся в России новой модели экономики приоритетов обеспечения безопасности (в самом широком понимании) над приоритетами развития. Здесь можно говорить о сходстве с моделью «экономики сопротивления», реализованной в последние годы в Иране и корреспондирующей с моделью «осаждённой крепости». Опыт Ирана показывает, что такая модель в течение достаточно длительного времени может обеспечивать сохранение сложившегося политического режима. Но при этом не будем забывать, что доходы на душу населения в Иране в 2019 г не отличались от уровня 1986 г. Т.е. страна больше трёх десятилетий живёт в постоянной стагнации. Российский опыт последнего десятилетия (со средними темпами экономического роста меньше 1% в период с 2011 г. по 2019 г., что существенно ниже средних темпов роста не только в крупных развивающихся, но и в основных развитых странах) пока скорее подтверждает сходство с иранской ситуацией.
Поэтому в целом та модель, на которую российская элита стала ориентироваться после 2012 г., вряд ли имеет перспективы. Это означает, что при опоре на данную модель Россия в лучшем случае (при сохранении социально-политической стабильности внутри страны и отсутствии сильных внешних шоков) с течением времени станет проигрывать в экономическом соревновании с другими странами и неизбежно начнет оттесняться на периферию мировой экономики и политики. А в худшем случае - при нарастании напряжения, вызванного высоким уровнем социального неравенства, при втягивании страны во внешние конфликты, требующие всё большего финансирования - такая экономическая модель приведёт к банкротству сложившейся системы управления и к глубокому кризису, сопоставимому с событиями 1991 г.»