17 апреля 2023, 09:05
Татарская нация прошла сложный консолидации и обнаружении самой себя как политического субъекта. Эта субъективность неотделима от статуса Татарстана. Они питают друг друга, взаимодополняют и конституируют.
В конце 80-х годов прошлого века мир вошел в новое агрегатное состояние , когда лагерь соцстран во главе с СССР стал распадаться и терять свои идеологические, геополитические, экономические и культурные позиции в мире. Вместе с этим процессом начался подъем национального самосознания у тех народов, что были заключены в общие идеолого-политические рамки соцблока. Национальному и религиозному в этих построениях не было место. Аморфное и абстрактное коммунистическое общество будущего должно было уступить место «архаическим» системам. Но история рассудила иначе.
Татары тоже оказались в водовороте этих глобальных событий и ринулись отстаивать свои национальные и политические права. Эпоха перемен всегда выдвигает на передний край класс романтиков и гениев политической интуиции. На первых революционных парах именно им суждено направлять энергию народных толщ. Татарская нация имела в своих рядах устойчивую массу таких людей. На тот момент их романтические устремления совпали с интересами правящих кругов ТАССР. Эта спайка дала жизнь политическому проекту — «Суверенный Татарстан», который и был официально провозглашен 30 августа 1990 года на сессии Верховного Совета ТАССР.
Все 90-е годы ушли на собирание татар в единую сеть, структуризацию, связывание в общее культурное и политическое полотно. Укрепления Татарстана как международного субъекта права. Так было записано в конституции. А в 1992 году был проведен всенародный референдум. Две трети избирателей проголосовали за то, что Татарстан суверенное государство. Тогда были сложные отношения с Москвой. Президент Ельцин грозил завоевать Казань. У его границ уже стояли танковые дивизии. Но война началась с Чеченской республикой в декабре 1994 года.
В феврале 1994 года Татарстан и Российская Федерация подписали Федеративный договор о разграничении полномочий. Он был подписан сиром на 10 лет и имел к тому же статус федерального закона. Согласно документу, Татарстан признавался субъектом равноправным с Россией и входил с ним в ассоциативные отношения.
В 2004 году срок Договора истек. Он был после долгих переговоров был продлен только спустя три года в 207 году, но уже в сильно усечённом и политически слабом виде.
Отсчет новой эры в жизни Татарстана и татарского народа напрямую связан с установлением новой конфигурации власти в Российской Федерации с приходом на президентский пост Владимира Путина в 1999-2000-х годах.
При нем начался системный пересмотр парадигмы отношений между федеральным центром и регионами. Московский Кремль принялся выстраивать так называемую «вертикаль власти», термин и новая политическая реальность введенная Глебом Павловским. Данная доктрина вынесла на недосягаемую высоту сакральность федеральной элиты. Отныне о равенстве субъектов и центра предлагалось забыть. Сверхцентрализация стала новым политическим уставом в стране.
Наряду с политическим установлением вертикали власти была введена идеологическая унификация и клерикализации всех сторон жизни государства и общества. Начиная с начала 2000-х годов национальные республики, которые до этого выступали сократовским собеседником Платона в диалоге с Москвой, встраивают в особый порядок взаимодействия и общения. Они ощутимо теряют прежнее влияние. Но удар приходится не только по республикам, как субъектам общефедеральной политики, но и по титульным этническим группам и по их институциям.
Как уже выше было отмечено, клерикализация просочилась во все сферы жизни нового «путинского социума», который он сознательно выстраивал под свою модель власти.
В первую очередь потерю понесли национальные системы образования. Сначала был отменен ЕГЭ на родном языке (что поставило под большой вопрос возможность воссоздания системы высшего образования на нерусском языке), затем из программы общего образования изъяли национально-региональный компонент, и завершила триаду запретительных мер в этой сфере — замена обязательного преподавания родных языков в субъектах РФ на добровольный статус в 2017 году. В это же время Москва официально отказала Казани в пролонгации Федеративного договора о разграничении полномочий и предметов ведения между РТ и РФ, тем самым закрыв страницу чаяний и надежд на компромиссный смягченный (смиволическо-куцый) вариант документа.
Из политического лексикона исчезли такие понятия как «федерализм», «регионализм», «федеративные отношения», «национальное образование» и другие. Политико-символическая сфера наполнилась выражениями и паттернами державного, консервативного, унитаристского характера. Вопросы о правах народов РФ сознательно выталкивались на обочину общественного и научного бытия, в маргиналитет, а сейчас и того жестче — часть тем криминализована путем принятия соответствующих законодательных мер.
Очевидный образом произошел откат к советским, а местами и к досоветским формам взаимоотношений между Москвой и регионами. Отчетливо проводилась политика уваровской триады: «православие, самодержавие, народность». Под последним понималась только титульная русская нация.
В 2017 году Владимир Путин на заседании президентского Совета по межнациональным отношениям сказал, что в Татарстане якобы притесняют русский язык и заставляют его учить в школе. С этого момента начинается резкая конфронтация Москвы и Казани.
До этого сама национальная система была по сути демонтирована. Почему так случилось?
Уж точно не потому, что в школах что-то там не так с часами преподавания и наличием неправильной методики. Эти вопросы определенно вторичны и подчинены другой цели. Власть мыслит категориями политическими. Язык — однозначно политическая категория. Обладание дискурсом, а по сути терминологическим-языковым аппаратом, и есть власть. Она отвечает за понимание (знание), идеологию, литературу и шире — культуру.
Война связана с языком больше, чем мы думаем. Она выступает политическим субъектом. Да, именно так. Это не просто филология. Тот, кто имеет язык, «имеет» мир, писал немецкий философ Ханс Георг Гадамер. И прав. А мир строится как политическая система. Поэтому неудивительно, что в России национальные языки стали камнем политического преткновения, символом борьбы, против которого выступила власть.
Формально в 2014 году Москва ополчилась на Украину из-за языка. Мы отчетливо понимаем, что это было лишь предлогом. Но сам факт того, что язык встал в центр межгосударственного, а сейчас шире — межцивилизационного противостояния, говорит о многом.
Кремль и его многочисленный экспертный двор и не смогли спрогнозировать последствий языкового кризиса в 2017 году, который породил волну негодования в толще национальной интеллигенции. Одно дело ущемлять социальные права, выплачивать мизерные пенсии и зарплаты, совсем другое — вторгаться в заповедный центр духовной жизни и устанавливать там свои порядки.
В 1870 году министр просвещения Толстой писал на имя императора Александра II: «Татары-магометане, населяющие губернию Казанского учебного округа , составляют племя, фанатизируемое многочисленным духовенством, богатое мечетями и магометанскими школами и крепкое в своей вере. Поэтому обрусение татар-магометан может быть ведено лишь путем распространения русского языка и образования, с устранением всех таких мер, которые могли бы породить в этом, по природе подозрительном, племени опасение в посягательстве правительства на отклонение детей от их веры».
Прошло 150 лет — а в корне своем политика-то не изменилась! Страдал не только татарский язык, как инструмент «магометан». В 1839 году император Николай I, отец Александра II, запретил Библии и богослужение на белорусском языке. Сегодня национальные языки — стали гласом политического протеста. В Украине — українська мова, в Беларуси — белорусская мова, в Российской Федерации — все национальные языки без исключения.
Но Путину этого оказалось мало. Татарстан даже такой разгромленный для его диктатуры представляет опасность. Ведь татары помнят о своем государстве, потерянному в далеком 1552 году и не скрывают желания его восстановить. Поэтому было решено окончательно демонтировать юридические основы татарской государственности. Москва затребовала изменить Конституцию Татарстана.
В 2020 году по итогам голосования на пеньках была принята новая, путинская, конституция Российской Федерации. Не принять ее было невозможно. В стране честных, открытых выборов как таковых уже давно нет. Как нет и политической конкуренции, состязательности программ и идей.
Согласно новой путинской конституции не должно быть других равноправных субъектов, которые составляют основу федеративных отношений. Оставался единственный не до конца покорный регион — Татарстан.
В декабре 2022 года парламент Татарстана собрался для того, чтобы внести изменения в конституцию республики. Того требует новый федеральный закон.
Из Конституции убрали понятие «суверенитет», отменили гражданство Татарстана. В угоду Москве, которая активно сейчас пропагандирует милитаризм, была убрана статья 15, где было сказано: «Республика Татарстан отвергает насилие и войну как средство разрешения споров между государствами и народами», а «пропаганда войны запрещается».
Татарстан отныне не может иметь своего конституционного суда, а только совет. Более того, Госсовет не будет согласовывать кандидата на пост прокурора республики, его будет назначать Москва напрямую. Это око Кремля. Ключевой человек в силовой иерархии.
Надо отметить, что наиболее бурные баталии развернулись вокруг того, чтобы сохранить наименование «президент» для руководителя республики. Хотя в России действует закон о запрете главам регионов страны называться «президентами». Он должен быть только один. Но Татарстан встал в позу. Ведь это тоже символ и атрибут государственности. К тому же безобидный. Атрибут не может прямо посягать на могущество Кремля.
В декабре прошлого года парламент Татарстана заключил, что Рустам Минниханов будет называться «президентом» до окончания своего срока в 2025 году. А затем его должность сменит наименование на «Раис», что в переводе с арабского языка означает «председатель».
Но уже в январе депутаты Татарстана вынуждены были эту норму убрать. Президента Татарстана больше нет. Только Раис. Почему же депутаты так резко поменяли свою точку зрения и сдались? Ответ прост: давление Москвы. Как говорят осведомленные источники, чиновники в кремле были недовольные и потребовали этот государственный атрибут убрать. Хотя была договорённость о том, что до 2025 года Минниханов оставит за собой титул «президент».
Все это свидетельствует о том, что с Москвой бесполезно договариваться. Ее задача одна — ликвидировать остатки суверенитета, любого инакомыслия, русифицировать народы, а татары второй по численности народ в России, и окончательно перейти к форме унитаризма и диктатуры.
Но пока жива историческая память народа — значит можно собрать его политическую субъектность заново, перестроить. Суверенитет явление слишком глубинное, я бы сказал, метафизическое, чтобы его можно было запретить одним росчерком пера.
Суверенность — это воля к свободе и ее не заглушить, ни юридически, ни административно.