26 октября, 11:29
Когда-то в тридцатые годы, где-то между Францией и парадом мировых кризисов, возвышался президент Международного олимпийского комитета (МОК) Анри де Байе-Латур.
С неподдельным энтузиазмом он восхищался Олимпийскими играми 1936 года, проводимыми в Германии. Его любовь к этим играм была столь велика, что, несмотря на гремящую политику и непрекращающиеся оккупации, он смело заявлял: спорт вне политики. Этот девиз так вдохновлял его, что он считал разумным еще раз провести зимние игры в Германии — уже в 1940 году. Оккупация Чехословакии? Мелочи. Проблемы чехов или поляков? Второстепенно. Ведь спортивные достижения — это главное.
Конечно, Вторая мировая война немного изменила планы, но лишь для нас, простых смертных. Анри де Байе-Латур оставался преданным идее невмешательства. Он считал, что любой намек на политические конфликты — это сугубо поверхностное, и безусловно временное явление, которое должно решить «что-то сильное и могущественное». Спорт же оставался для него как бы в подвешенном состоянии вне времени и пространства. Он считал, что война не имеет смысла — в ней нет победителей, и потому пусть сильные разрешают, что и как делать. Поскольку сильные как-то разрешают.
Когда американцы решили вступить в игру, его это крайне разочаровало. Видимо, для Анри война, как и Олимпиада, должна была быть явлением стабильным, предсказуемым, почти что закулисным ритуалом. Но вот вмешательство США, которое «победить нацистскую Германию все равно не поможет», вызывало у него неприятие. К тому же его сердце, уже истощенное патриотическим пацифизмом и стремлением не портить спорт, просто не выдержало.
В 1942 году он скончался, символично от сердечного приступа. Похороны были пышными — сам ефрейтор отправил венок, а представители нацистской элиты вышли проводить спортивного миротворца в последний путь. За процессией следовали немецкие солдаты, оккупировавшие Бельгию, а Международный олимпийский комитет «вне политики» наблюдал за этим издалека — неподвластный политическим ветрам.
В 2024 году, когда мы все еще видим, как спорт тщательно уклоняется от общественной повестки, политических санкций и любых сомнений, остается только задуматься: а что, собственно, изменилось?