Россия - "барак" с начала и до своего конца

В этом смысле Россия оказывается страной очень маленькой, в отличие от принятых представлений о её просторах – мало того, что россиянина всегда сопровождает личная скученность, до недавнего времени он ещё и административно привязан к месту работы и жизни.

В этом же ряду скученных пространства стоят и позже появившиеся каторга и колонии, казарма, детдома, пионерские лагеря, общежития, коммуналки и т.д.

У историка из МГУ Зориной читаю «Частное пространство городского русского рабочего в конце XIX - начале ХХ веков (на примере Москвы)» - «Экономическая история», №8, 2002. Жизнь рабочего в этом примере выглядит как настоящий ад скученного пространства, где человек почти всегда лишён уединения:

«С переходом фабрик на многосменную работу проживание в цехах почти ушло в прошлое, поэтому следует рассматривать три основных типа жилья: общая спальня в казарме, семейная каморка (в казарме же), вольная квартира.

Место рабочего в общей казарме - это как правило 2 кв. м на двухэтажных нарах, отделённое невысокой перегородкой, в ногах - ящик, где хранится «чай, сахар, чистое бельё вместе с грязным». Место это можно считать в полной мере своим только в том случае, если рабочие не спят здесь посменно, что также не редкость. По сравнению с нарами, кровать, появившаяся, например, на «Трёхгорке» после 1905 г., - уже значительное расширение пространства, так как у кровати имеется спинка, используемая в качестве гардероба.

Наибольшим расширение «частного пространства» в казарме является покупка стула, выполнявшего роль буфета, гардероба и стола, но такая возможность ограничивается отсутствием средств и административными запретами.

В семейной казарме, представляющей собой ряд каморок с общим коридором, туалетами и кухней (перегородки не всегда доходят до потолка ради удобства отопления), в одной каморке проживают 2 семьи с детьми (бездетных - пять-шесть). Иногда появляется третья семья - на полатях. В любом случае в комнате 10-12 кв. м проживает от 6 до 14 человек: родители, дети, возможно, нянька. В комнате одно окно, две семейные кровати с пологом, две люльки над ними, стол, сундуки и шкафчики у двери (зачастую разрешается только хозяйская мебель), два красных угла (!) и два щита с фотографиями и какими-либо украшениями. Дети спят на полу и на сундуках.

Что касается вольной квартиры, то она представляет собой либо «угол» в общей комнате, либо отдельную комнату, либо собственно квартиру - но в последнем случае это чаще всего означает, что семья пускает жильцов и нахлебников. Проживание на вольной квартире не означает обязательного наличия собственной кровати, тем более для детей, которые по-прежнему ложатся на полу.

Сравнительно высокооплачиваемые рабочие, например, металлисты, снимают приличную комнату на несколько человек, но практически никогда - на одного (если такая мысль и приходит кому-то в голову, она вызывает изумление и насмешки, настолько это далеко от того, что воспринимается как норма).

По данным 1897 г., 93% рабочих живут в Москве без семьи».

Думаю, одна из причин огромной атомизации в России (уровень доверия – 20-25%, в крупных городах менее 15%) – это историческая травма скученности для большинства россиян. После принудительного коллективизма, всех этих институций скученного общежития, людям хочется убежать от остальных людей, насладиться уединением.

Даже сейчас люди живут очень тесно в России. Сам знаю множество таких примерно в Москве. Одна семья из 4-х человек жила в советской однушке 34 кв. м. Т.е. по 8,5 кв. на человека. Другая – 5 человек в 2-комнатной «хрущёвке» в 40 кв. м (те же 8 кв. м на человека). Можно удивляться появлению студий в 18-20 кв. м, но после таких вот тесных общежитий по 8 кв. м на человека (знаю и по 6-7 кв. м подушевых) на одного такой метраж покажется раем. В каких-то случаях – даже и на двоих студия уже «много».

(А ещё даже у меня в памяти отложилось, как утром, при одномоментном сборе родителей на работу и детей в школу 4-5 человек, переминаясь с ноги на ногу, стоят в очереди в совмещённый санузел. 2 минуты максимум на все гигиенические дела, чтобы не задерживать очередь.)

Насколько понимаю, в Китае такая же петрушка с историко-психологической травмой скученности.

Потому русские и китайцы при первой же возможности вкладываются в недвижимость, в хоть какое-то уединение.

А высшее начальство гиперкомпенсирует эту травму дворцами и пентхаусами.

Потому в России всегда будет потенциальный бум недвижимости до «пузырей» на рынке (и обратно). Даже при общей бедноватости люди находят возможность изыскать новое жильё, расселиться. И будут находить. Отсюда такой всплеск спроса на ИЖС в последние годы – чтобы уединённость была ещё больше. Не видеть и не слышать никого. А в нынешнюю Поруху это желание вырастет вдвойне – с ростом внутренней эмиграции, ещё большего ухода в частную жизнь; бегства от натужного, казённого патриотизма.