Тайные пружины развала СССР

Совсем скоро 300 миллионов жителей бывшего СССР будут фиксировать тридцатилетие гибели великой страны.Почему так случилось?

Попробуем разобраться. Начнем с цитаты известного историка Александра Островского из книги «Кто поставил Горбачёва?»:

«Существует версия, принадлежащая Джону Колеману, бывшему сотруднику английской разведки МИ-6, будто бы главным дирижером процесса глобализации является некий «Комитет трехсот», возникший в Великобритании в период ее могущества и объединяющий богатейших и влиятельнейших лиц англосаксонского мира…

В то же время существует более доступное учреждение, которое на протяжении десятилетий является интеллектуальным генератором внешней политики США, в том числе идей глобализации. Это созданный еще в 1921 г. Совет по международным отношениям – СМО. С 1949 по 1985 г. «одним из директоров», а затем и председателем этой влиятельной организации был младший сын известного «нефтяного короля» Джона Рокфеллера – Дэвид Рокфеллер…»

Дополню, что в 1968 г. была создана научная организация, получившая название «Римский клуб», которая заявила о том, что уже к началу следующего столетия мир столкнется с проблемой исчерпания сырьевых и энергетических ресурсов. 

Из этого был сделан вывод о необходимости регулировать экономику в масштабах всей планеты, т. е. вывод о необходимости существования единого планетарного управляющего центра.

Решение этой задачи предполагало ликвидацию «железного занавеса» между Западом и Востоком и интегрирование СССР в мировую экономику.

Как писал в 1969 г. один из создателей и руководителей Римского клуба Аурелио Печчеи, «Советский Союз должен открыть для западной инициативы свои рынки на всем протяжении от бывшего

«железного занавеса» до Владивостока».

Этот процесс получил название конвергенции. Её суть – в  процессах, при которых  высшие советские круги (их среднее в то время звено) шли на сближение с Западом, пытаясь балансировать между различными тамошними кланами и играя на противоречиях между ними.  Это и стало причиной сдачи «красной Атлантиды», советского проекта.

В 70-е годы обострилась борьба между двумя влиятельными силами, которые претендуют на лидирующие позиции в будущем глобальном мире: Британской финансовой системой и промышленной системой Рокфеллеров.

По мнению историка И. Смирнова, и повышение цен на нефть (1973), и рост цен на зерно в 1970-е годы были результатом реализации плана Д. Рокфеллера, который был согласован с группой партократов, которые представляли собой историческую форму существования советской корпорократии. 

Необходимость закупать большие объёмы зерна с их последующей перепродажей являлась обязательным условием реализации третьего пункта плана Рокфеллера. А именно направления ресурсов, полученных странами-экспортёрами нефти на глобальный нерегулируемый и неконтролируемый валютный рынок, и связывание их там в финансовых институтах, подконтрольных семье Рокфеллеров и подчинённых им финансово-политических групп и институтов. 

К концу 70-х клан Рокфеллеров понёс серьёзные потери – из трех влиятельных братьев в живых остался только один – младший Дэвид. Эта ситуация и вынудила его пойти на компромисс и объединиться для борьбы с британцами с одним из влиятельных кланов США – калифорнийским.

Это мощный конгломерат предприятий ВПК, одного из крупнейших банков «Бэнк оф Америка», который называли «ракетно-ядерным» (за его связь с ВПК) и одного из сильнейших разведывательных военных сообществ «Рэнд Корпорейшен», которое противостоит России и сегодня, включив в свой состав некоторых крупнейших российских олигархов - «баронов приватизации» 

Рональд Рейган пришёл к власти, как ставленник именно калифорнийского ВПК. И его задачей на первом сроке президентства, как представителя ВПК, было максимально ослабить СССР. Отсюда растут уши у такого события, как втягивание СССР в Афганскую войну в декабре 1979 года.

У этого втягивания было три бенефициара:

1) «калифорнийский» клан и весь американский ВПК;

2) клан Рокфеллера;

3) консервативная партия Великобритании во главе с Маргарет Тэтчер. Собственно её победа на выборах в мае 1979 года во многом была следствием того, что американцы из ВПК и британцы-консерваторы сговорились втащить СССР в афганскую авантюру, втянув его в глобализацию на западных условиях. 

В первой половине 80-х годов СССР оставался мощной ядерной державой – 2-й в мире. Однако в силу растянувшейся на годы боязни его престарелого руководства начать серьёзные реформы, СССР вступил в полосу структурного кризиса.

Клан Рокфеллера стремился углубить этот кризис, клан Рейгана – к перетеканию структурного кризиса в системный. Но оба клана сходились в одном - только внешним воздействием (понижением мировых цен на нефть, раскачиванием ситуации в Афганистане и Польше) добиться по-настоящему серьёзного ослабления противника и перетекания структурного кризиса в системный будет крайне сложно. Чтобы понять, как оценивали сами американцы потенциал СССР в те годы, приведу выдержки из доклада ЦРУ от 12 ноября 1982 года. Доклад был составлен для Объединённого экономического комитета Конгресса США, а представил его сенатор Уильям Проксмайер – вице-председатель Подкомиссии по международной торговле, финансам и охране экономических интересов:

«В СССР наблюдается неуклонное снижение темпов экономического роста, однако в обозримом будущем этот рост будет оставаться положительным… Экономика функционирует плохо, при этом часто наблюдается отход от требований экономической эффективности. Однако это не означает, что советская экономика утрачивает жизнеспособность или динамизм. Несмотря на то, что между экономическими планами и их выполнением в СССР имеются расхождения, экономический крах этой страны не является даже отдаленной возможностью… Следует серьезно смотреть на вещи и подумать о том, что может произойти, если тенденции развития советской экономики из отрицательных станут положительными».

Выводы доклада убедили высшее руководство США в том, что СССР сможет и дальше весьма эффективно сопротивляться внешнему давлению, если КПСС сохранит преемственность патриотичного руководства, несколько поколебленного хрущевский «разоблачениями культа» и введением в идеологию ориентации на потребительство. («Уберите Ленина с денег»). Поэтому кланы Рокфеллера и Рейгана (с опорой на консерваторов в Британии) сошлись в одном - к высшей власти в СССР надо привести прозападно настроенных лидеров. 

Таким человеком стал Михаил Горбачёв, (позже его подкрепили Яковлевым, Шеварднадзе, Фроловым) которого двигали наверх две «руки» - одна видимая (высшее руководство страны в лице прозападных акторов, ставленников в ряде случаев спекулятивно-цехового капитала, включая достаточно мощный слой «совзагранработников и научно-экономической элиты), а другая – скрытая, зарубежные партнёры этих акторов.

«Обуржуазивание» советской системы, которая началась после смерти Сталина, рано или поздно должно было изменить базис (экономика) и надстройку (идеология) системы, чтобы трансформировать её в иную модель государственного устройства. Эти изменения шли постепенно и подспудно.

Внешне (в идеологии) всё оставалось, как прежде, а в экономике происходили серьёзные сдвиги в сторону «теневого» рынка, которые постепенно теснили плановую экономику, в том числе и во внешней торговле.

В результате начала формироваться сырьевая корпоратократия, которая делилась на кланы – «нефтяной», «газовый», «зерновой», «торговый»…

Но все они контролировались двумя мощными кремлёвскими группировками – днепропетровской (Брежнев, Кириленко) и ставропольской (Суслов, Андропов).

Днепропетровские держал в руках нефтегазовый комплекс страны (через предсовмина Косыгина), ставропольские – зерновой (через секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству Кулакова).

Но вскоре, в конце 70-х, начались тектонические сдвиги в клановой иерархии. 

В июле 1978 года внезапно умирает Кулаков. И на его место «ставропольцы» приводят своего молодого ставленника – Михаила Горбачёва. Отмечу, что неоднократно предпринимались попытки соперников оторвать его от «зернового» клана: сначала Горбачёва хотели поставить во главе Отдела пропаганды ЦК КПСС (вместо А. Яковлева), потом – Генпрокурором СССР (вместо Р. Руденко). 

Но каждый раз Суслов отбивал эти попытки, Горбачев был нужен ему именно «на зерне».

По этой причине в 1978 году КГБ СССР (Андропов) были затеяны «рыбное» и «сочинско-краснодарское» дела, целью которых была дискредитация хозяина Краснодарского края Сергея Медунова.

Почему именно его? Во-первых, этот край всегда был конкурентом Ставропольского, а во-вторых – Медунов был одним из кандидатов в преемники Кулакова от «нефтяного» клана. Поэтому «ставропольцы» сделали всё возможное, чтобы «на зерне» оставался их ставленник. Ведь это было стратегическое сырьё, торгово-экономический канал, обслуживаемый внешторговским кланом, в интересах западных корпораций.

Ещё в 60-е годы в торговле зерном в СССР сложилась практика, когда значительная часть закупленного зерна элитных сортов бесследно исчезла.

Схема этой торговли была аналогична схеме торговли сырой нефтью, а именно: СССР продавал импортное зерно, (которое посредством махинаций с документами превращалось в экспортное), не непосредственно конечным потребителям, а независимым зернотрейдерам. 

Эти операции шли через крупнейшего транснационального трейдера зерновой продукции, семейную американскую компанию Каргилл, подконтрольную семье Рокфеллеров, Пентагону и ФЕМА (американская МЧС).

В результате этих операций валютные доходы СССР резко возросли, особенно в 70-е годы, когда клан Рокфеллера стал направлять ресурсы, полученные странами-экспортёрами нефти на глобальный нерегулируемый и неконтролируемый валютный рынок, чтобы накапливать их там в своих финансовых институтах.

Тем же занимались «нефтяной» и «зерновой» кланы Кремля, – накапливали валюту (а не разворовывали её) и держали в иностранных банках для будущих стратегических операций против Запада. Однако для последнего это было «секретом Полишинеля».

Там ещё с послевоенного времени активно велась работа по вовлечению СССР в глобальные операции. И если при Сталине эти попытки часто терпели крах (провалы «плана Маршалла», экуменических контактов РПЦ и т. д.), то после смерти «вождя народов» ситуация стала меняться в лучшую для Запада сторону.

Попутно с втягиванием Советов в глобальные связи на Западе осуществляляли программу по изучению кадрового состава высших органов власти в СССР. Говоря коротко – «подшивалось» досье на каждого фигуранта. В ЦРУ была самая обширная подобная картотека.

Вот что пишет об этом в книге «ЦРУ без маски» Мардонес Куэвас:

«Административному управлению ЦРУ (ранее оно называлось Управление поддержки) подчинено и Бюро медицинского обслуживания.В его обязанности входит как медицинское обслуживание агентов и их семей, так и разработка «психологических портретов» «национальных» деятелей, используя которые можно составлять схемы психологических действий по их вербовке…».

То есть, целый штат опытных психологов составлял характеристики на советских руководителей, чтобы определить, кто из них поддается вербовке.

Особое внимание уделялось тем из них, у кого были «тёмные пятна» в биографии или различные слабости: например, репрессированные Советской властью родственники, пребывание на оккупированной территории, любовь к лести, роскоши и т. д. и т. п. И если в сталинские годы людей, готовых перевербоваться, были единицы (действовал страх неотвратимости сурового наказания), то позже, под влиянием хрущевской «оттепели» таких людей становилось всё больше. 

Одним из них и был Горбачёв, который являлся олицетворением подобного типа руководителей. Естественно, на Западе об этом прекрасно знали, имея подробное досье на всех советских руководителей от среднего и до высшего парт-госзвена. И дело было за малым – создавать условия для подобных руководителей, продвигая их по служебной лестнице, оттесняя конкурентов.

Очередной рубежной датой можно считать 1980 год. Тогда произошло сразу несколько важных событий и на международной арене, и в межклановом противостоянии советских элит, важнейшее из которых - «нефтяники» проиграли «зерновикам».

1980 год стал рубежной датой, когда произошло сразу несколько важных событий, давших мощный толчок к будущему развалу СССР. В ноябре 1980 года президентом Америки стал республиканец Рональд Рейган, который принадлежал к калифорнийскому клану, представлявшему ВПК.

Победу Рейгану обеспечило его объединение с двумя другими мощными кланами Америки – нефтяным и финансовым. В итоге вице-президентом США стал нефтяник из Техаса Джордж Буш, а директором ЦРУ – финансовый разведчик с Уолл-Стрита Уильям Кейси. Но главное – за обоими стоял миллиардер Дэвид Рокфеллер со своим мощным нефте-зерновым кланом.

«Калифорнийцам» Рокфеллер был необходим как важный союзник, который ещё с 60-х годов был «завязан» на советские элиты посредством явных и тайных операций по торговле нефтью и зерном. И если при прежних президентах США Никсоне (1968-1974) и Картере (1976-1980) перед кланом Рокфеллера стояла тактическая задача - заманить СССР в ловушку (втянуть в орбиту «разрядки»), то теперь (под давлением внешних обстоятельств) определилась задача стратегическая: начать развал СССР и всего Восточного блока для последующего завоевания этого огромного рынка людских и природных ресурсов.

Теперь перенесёмся в СССР образца 1980 года.

Там внимательно наблюдали, как идёт президентская гонка и уже знали, кто в ней победит – «калифорнийцы», объединившиеся с Рокфеллером. «Зерновикам», за которыми стояли «ставропольцы» (Суслов, Андропов), это было выгодно. Почему? 

Ещё в 1979 году Минсельхоз США разрешил продать СССР  дополнительно к 8 млн. тонн зерна ещё 17 миллионов.  Но в январе 1980-го в ответ на ввод советских войск в Афганистан, президент Картер объявил о расторжении зернового контракта. Новый президент Рейган должен был это эмбарго отменить (что и случится в апреле 1981-го), а «нефтяников» прижать (в том же 81-м будет введён запрет на продажи американскими компаниями нефтегазового и электронного оборудования в СССР). 

Именно поэтому на Пленуме ЦК КПСС (он состоится ровно за месяц до победы Рейгана - 21 октября 1980-го) в члены Политбюро намечено было протащить «зерновика» Михаила Горбачёва, несмотря на то, что за два года своего секретарства в ЦК КПСС он провалил продовольственную программу. 

Тем не менее «зерновики» не отказались от своего плана ввести Горбачева в высший эшелон партийной власти. Тем более, что через свою агентуру влияния (в том числе и Первом главке КГБ) помогли и американцы. Они хорошо изучили Горабчева. Ещё в 1975 году Ставрополье посетил Джек Мэтлок, который в 1971-1974 годах был директором по советским делам Госдепартамента США, а потом (в пору генсека Горбачева!) не случайно станет послом в СССР. В Ставрополе Мэтлок собирал факты, которые лягут потом в цэрэушное досье Горбачёва. Вот что, к примеру, заявил видный американский советолог Арчи Браун: «Горбачев привлек моё внимание еще в 1978 году, когда стал секретарем ЦК КПСС. А когда в октябре 1980 года мне стало известно об его избрании членом Политбюро ЦК КПСС, я сразу оценил этот факт как имеющий «экстраординарную потенциальную значимость».

Итак, «зерновики» протащили в Политбюро своего человека, Горбачева. Но ответный ход должны были сделать и «нефтяники». И он был куда более мощным. И также завязан на выборы в США. А именно – на заявление Рейгана от 14 июля, где он сделал выбор в пользу нефтяника Джорджа Буша в качестве своего вице-президента. 

И тут же со стороны советских «нефтяников» началась обработка Брежнева (он тогда отдыхал в Крыму) в пользу того, чтобы назначить нового предсовмина СССР вместо Алексея Косыгина, который был серьезно болен после второго инфаркта. Выбор пал на партийного главу Белоруссии Петра Машерова. Он был относительно молодой высокопрофессиональный организатор экономики (Белоруссия в то время лидировала в промпроизводстве и сельском хозяйстве). Далек от интриг московских группировок и кланов, что было немаловажно для Брежнева.

Надо учитывать, что Белоруссия граничила с Польшей, где в начала обостряться ситуация поле избрания польского кардинал Войтылы при поддержке ЦРУ Папой Римским. Машеров 15 лет был ответственен за бесперебойную работу трубопровода «Дружба» на территории Белорусии и таким образом был связан с нефтяниками. Ещё один влиятельный «московский» белорус, Николай Слюньков занимал пост зампреда Госплана СССР и тоже мог примкнуть к «нефтяникам», помогая осуществлять тайные операции на Западе. 

В КГБ (ПГУ) было секретное подразделение, напрямую подчиненное Андропову. Разведчики собирали экономическую информацию, в том числе и о нефтяных операциях. Возглавляли работу в основном «американисты», «завязанные» на США (вроде Бориса Соломатина – резидента КГБ в Вашингтоне и Нью-Йорке). 

В сентябре 1980 года (за месяц до Пленума) произошла знаковая реорганизация: 9-й отдел контрразведки, который занимался всей советской экономикой, преобразовали в управление под литерой «П» (промышленность). Судя по всему, это приурочили к Пленуму - к вхождению Машерова и Горбачёва в Политбюро. Ведь именно экономическая контрразведка обеспечивала прикрытие тайным операциям под эгидой ЦК КПСС по экспорту/импорту зерна и нефти. КГБ противостоял ЦРУ – его отдел экономики в Директорате тайных операций Восточного полушария. Именно туда стекалась вся информация о сырьевых операциях СССР, в том числе и тайных. 

Кандидатура Петра Машерова на пост Предсовмина была согласована с членами ПБ и утверждена Брежневым (их последняя личная встреча состоялась 18 сентября в Москве). Оставалось оформить решение на Пленуме. Но за 17 дней до его открытия Машеров погиб в автомобильной катастрофе. Что это было – роковая случайность или политическое убийство?

Первый секретарь ЦК КП Белоруссии Пётр Машеров погиб в автомобильной аварии в субботу 4 октября 1980 года. Ровно за 17 дней до Пленума ЦК КПСС, на котором погибший должен был стать членом Политбюро и возглавить Правительство СССР вместо А. Косыгина. Судя по всему, последний сам предложил эту кандидатуру, поскольку был уже стар (ему шёл 77-й год) и устал бороться с «украинцами» (Брежнев, Тихонов, Кириленко, Черненко, Щербицкий). Косыгин хорошо знал Машерова и давно был близок к «белорусской» группировке во власти (Мазуров – 13 лет был в первых замах у Косыгина, Машеров, Слюньков), которая стояла в оппозиции к «украинцам».

Ещё в первой половине 70-х «украинцы» и «белорусы» схлестнулись в выборе экономической стратегии развития страны. А началось всё в 1973 году, когда резко выросли цены на нефть (октябрь) и газ (декабрь). Это было результатом тайной сделки советских и американских элит, преследовавших разные интересы. Для СССР мировой энергетический кризис стал отправной точкой, чтобы начать стремительно развивать нефтегазохимический комплекс на основе недавно открытых западно-сибирских месторождений.

Страна стала активно продавать нефть и газ за границу, создавая то, что европейцы назовут позже энергетическим оружием. Тогда была заложена мощная сырьевая база, которая держит до сих пор каркас экономики. 

Что касается США, то они заключили секретное соглашение с Валютным агентством Саудовской Аравии, согласно которому саудовские сверхдоходы от продажи нефти должны быть инвестированы в значительной степени в погашение долгов США.

В итоге нефтяной шок ударивший по мировому промышленному росту,увеличил прибыли крупнейших нью-йоркских и лондонских банков. А также «Семи Сестер» – нефтяных корпораций из США и Британии, которые были завязаны и на советскую «нефтянку». Основной объём долларовых доходов ОПЕК был размещен в ведущих банках Лондона и Нью-Йорка. Кроме этого, США посадили на «иглу нефтяной зависимости» не только СССР, но и страны Восточного блока. Теперь надо было ждать момента, когда эта «игла» проникнет поглубже.

Косыгин, который опирался на «белорусов» и хотел избежать быть «посаженым на иглу», предлагал развивать не сырьевые, а перерабатывающие отрасли (особенно в азиатском регионе) на принципе равных возможностей, равномерно распределяя экспортные газопроводные сети по территории Белоруссии, Украины и Молдавии.

Учитывался экономический эффект минимального расстояния перекачки газа до западной границы СССР через Белоруссию. В этом случае руководство этих трех республик не смогло бы располагать большим влиянием в советском руководстве в ущерб другим «сёстрам» по СССР. 

Но «украинцы» хотели иного. Они предложили нарастить углеводородный экспорт в Европу, чтобы заработать «быстрые деньги» и импортировать товары повседневного спроса и высокотехнологичную продукцию. Для этого они предложили построить новые газопроводы через Западную Украину (Ужгород). Дескать, это дальше, чем через Белоруссию, но зато снизит уровень «западенского» национализма. В итоге стратегия «украинцев» победила. Но это стало «пирровой победой».

К 1980 году ситуация изменилась из-за войны в Афганистане и смены власти в Белом доме, где Рейган сменил Картера и начал наступление на Советы по всем фронтам. Его союзником в этом наступлении стал нефте-зерновой клан Дэвида Рокфеллера, который до этого выступал партнёром Косыгина и Ко (с 1973 года в Москве работал его «Чейз манхэттен банк»).

Видимо, поэтому Брежнев и согласился с предложением Косыгина назначить вместо себя Машерова, надеясь, что эта рокировка поможет Кремлю и во взаимоотношениях с кланом Рокфеллера, и в противостоянии с Рейганом и его ставленником - ВПК. Но Машеров погиб – весьма своевременно для своих врагов и в Москве, и на Западе. Его служебную «Чайку» протаранил на безлюдном шоссе самосвал с картошкой. При этом водитель самосвала остался жив, а вот все три пассажира «Чайки» (Машеров, водитель и майор-охранник) погибли.

Отметим, что за 2 месяца до этого (4 августа) в белорусском КГБ вдруг поменяли руководителя, а у самого Машерова – главу его охраны, который прослужил с ним 13 лет. 

Брежневу об этой трагедии доложили вечером того же дня. Ситуацию обрисовали так: дескать, Машеров пренебрёг мерами предосторожности (ехал без сопровождения ГАИ, да ещё с пожилым водителем, которого не разрешал уволить), потому и погиб. Припомнили, что белорусские руководители и до этого ездили беспечно, из-за чего двое из них погибли в авариях: в 1970 году - зампред Совмина БССР Григорий Киселёв, а в 1976 году - глава Верховного Совета БССР Фёдор Сурганов. 

Брежнев такой простоты не признавал, поэтому распорядился не отправлять на похороны в Минск представительную делегацию. И согласился назначить Предсовмина СССР своего давнего приятеля Николая Тихонова, который почти пять лет проходил в первых замах у Косыгина и давно метил на эту должность, несмотря на ходившую в коридорах власти злую, но точную рифму «Тихон – с того света спихан». Но именно его кандидатура устраивала и «украинцев», и «ставропольцев» (Суслов, Андропов). В отличии от Машерова, Тихоновым можно было манипулировать в нужном направлении. 

21 октября 1980 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором членом Политбюро стал Михаил Горбачёв – ставленник «ставропольцев». Он был «завязан» через зерновой экспорт на клан Рокфеллеров. Но его уже взял в активную «разработку» и соперничающий клан банкстеров-англичан Ротшильдов, который тоже давно взаимодействовал с советскими элитами, открыв в 1975 году филиал своего банка в Москве, чтобы наравне с рокфеллерами участвовать в «перекачке» нефтегазовых денег на свои счета, подсаживая СССР «на иглу». 

Именно Ротшильды помогли стать в мае 1979 году премьер-министром Англии «железной леди» - Маргарет Тэтчер, проведя спецоперацию Фининтерна и его общества «Монт Пелерин», созданного в 1947 году профессором лондонской Школы экономики Фридрихом фон Хайеком. Целью «Пелерина» было применять идеологическую дубину «рыночного либерализма» разрушая ментальный суверенитет национальных государств, не входящих в сферу влияния «граждан мира». На рубеже 70-х под удары должен был попасть СССР. С этой целью предтечи неоконов Рейган и Тэтчер объединят свои усилия, заручившись поддержкой ЦРУ и МИ-6. Последняя была на содержании у Ротшильдов и давно вела плотные игры с КГБ – ещё со времён «кембриджской шестёрки ( а не пятерки!)». Практически "незасвеченным" шестым агентом был сотрудник МИ-5 Виктор Ротшильд из банкирской династии, который в 1979 году станет… первым советником Маргарет Тэтчер, прослужив в этой должности 11 лет. Игра на противоречиях внутри советских элит должна была продолжиться и дальше. В результате этих противоречий кадровый партийный костяк с мировоззрением условного Машерова размывался, а наверх продвигали «горбачевский» тип руководителей, порожденных хрущевской оттепелью и переориентацией идеологии «на потребление», что стало основой для раскола с Компартией Китая, обвинявших советское партийное руководство в «мелкобуржуазном перерождении».

Советская политическая элита всегда была неоднородной. Она была разделена на несколько кланов, а каждый из них, в свою очередь, на два течения – консерваторов и новаторов.

Время брежневской «заморозки» (18 лет) благоволило к консерваторам. Однако по мере старения Брежнева, ряды новаторов стали расти и они начали подготовку к решительному броску. И здесь стоит обратить внимание на три взаимосвязанных знаковых события 1979-1980 годов: 

 1) 4 мая 1979 года премьер-министром Великобритании стала Маргарет Тэтчер; 

 2) 21 октября 1980 года на Пленуме ЦК КПСС самым молодым членомПолитбюро (49 лет) становится Михаил Горбачев; 

 3) 4 ноября 1980 года президентом США был избран Рональд Рейган.

 В чём глубинная связь этих событий? Ответ надо искать в явлении, которое возникло в мировой политике и экономике. Название ему – неоконсерватизм. Если десятилетие назад он не был заметен в политике, то на рубеже 70-х стал превращаться в мировой тренд. 

Неоконы придерживались жёсткого «рыночного либерализма», который подразумевал приватизацию, ослабление рычагов госрегулирования и практически неограниченную свободу финансово-спекулятивных операций.

Возникновение неоконсерватизма было связано с наступлением «второй эры глобализации». Локомотивами этого процесса должны были выступать США и Великобритания, для чего там и были приведены к власти «неоконы». 

 Но развернуть мировую экономику в нужном направлении без участия СССР было сложно. Требовалось воздействовать на его элиту, чтобы отодвинуть в сторону консерваторов и способствовать приходу к власти новаторов - «советских неоконов», которых можно было подвигнуть не только к конвергенции, но и к демонтажу СССР в угоду глобализаторов.

Для этого использовались структуры, созданные ещё в годы «разрядки» с целью укрепить межэлитные связи «Запад - СССР» - Римский клуб (1968), МИПСА (Международный институт прикладного системного анализа, 1972), его филиал в Москве – ВНИИСИ (Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований, 1976), а также ЦИЭКС (Центр исследований экономики коммунистических стран), созданный обществом «Монт Пелерин» при ИЭП (Институт экономических проблем). Именно там шёл процесс подбора нужных Западу кадров с помощью различных семинаров, которые проводились в соцстранах (начиналось всё с Венгрии и Югославии), а позже – в Австрии.

 Особняком стояла организация «Фирма», которая была финансовой разведкой Андропова. Она была создана в 1969 году во главе с чекистом с 1938 года Евгением Питоврановым.

Целью «Фирмы» была работа с западными политиками и бизнесменами, в том числе и привлекая их к экономическому (и иному) сотрудничеству с СССР в обход санкций, которые вводили против Советского Союза западные страны. 

 В этом контексте обратим внимание на то, что Маргарет Тэтчер впервые приехала в СССР весной 1969 года (она тогда была теневым министром транспорта у консерваторов) по приглашению ТПП СССР (Торгово-промышленная палата). А принимал её в Москве… Питовранов, который на тот момент занимал легальную должность зампреда ТПП.

Когда 10 лет спустя Тэтчер станет премьер-министром, контакты с ней будут продолжены, но уже на другом уровне – через её окружение, досье на которое «Фирма» кропотливо накапливала все эти годы.

Через «Фирму» и её партнёров/агентов в СМИ на Западе и в СССР (через того же Виктора Луи) шёл вброс информации и о личностях советских политиков - с кем Западу следовало иметь отношения, а с кем не следовало. Например, во второй половине 70-х партийного лидера Ленинграда Григория Романова на Западе всячески демонизировали, а «новаторов» Юрия Андропова и Михаила Горбачёва «подсвечивали», создавая им имидж продвинутых политиков.

От «неоконов» в политике перейдём к «неоконам» в экономике, которые стали появляться в СССР на волне «второй эры глобализации». Было понятно, что «горбачёвым» во власти утвердиться будет архисложно – понадобятся помощники.

В начале 80-х в Союзе существовало несколько «неоконовских» экономкружков: при ВНИИСИ в Москве (под крылом зятя А. Косыгина - Д.Гвишиани), в Новосибирске (в Академгородке, Павел Бунич)) и Ленинграде (во главе с Чубайсом, позже - Гайдаром). Вся информация об их работе стекалась в КГБ СССР (к Ю. Андропову), откуда она поступала в головную инстанцию - ЦК КПСС, причём сразу к двум людям – К. Черненко (от него она попадала к человеку N1 в партии Л. Брежневу) и М. Суслову (человек N2 в партии).

На основе этой информации Андропову было понятно, что Москва и Новосибирск находятся под его жёстким контролем. Академгородок был «захвачен» ещё в 1968 году, после фестиваля бардовской песни (скандал с Александром Галичем). А Джермен Гвишиани перешёл на сторону чекистов в середине 70-х, когда его тесть стал терять власть.

С Ленинградом было иначе - он всегда считался оппозиционным городом. Управление КГБ с 1969 года возглавлял Даниил Носырев, который был креатурой «смершовцев» (военная контрразведка) и лично главы 3-го управления КГБ Георгия Цинёва, с которым он вместе служил в 1957-1958 годах в ГДР. Цинёв был человеком Брежнева в КГБ и сместить Носырева с должности Андропову не позволял. 

Поэтому шеф КГБ пошёл другим путём – в январе 1980 года направил в Ленинград первым заместителем к Носыреву Олега Калугина. Тот ещё с 1959 года (с момента своей стажировки в Колумбийском университете) входил в группу межэлитных контактёров «Запад - СССР» от КГБ. И теперь перед ним была поставлена конкретная цель – создать в Ленинграде экспериментальную площадку для тамошних «неоконов». И Калугин начал действовать...

Олег Калугин был направлен из Москвы в Ленинград на должность 1-го заместителя начальника тамошнего УКГБ. Это породило среди местных чекистов разговоры, что это перемещение ни что иное, как ход Андропова на перспективу с целью сместить «смершевца» Даниила Носырева. 

Дело в том, что в КГБ существовали свои кланы. Назывались они по направлениям работы: контрразведчики (внутренние и внешние), разведчики (они делились на «американцев», «немцев», «арабов» и т. д.), «смершевцы», «технари» и др.

Со сталинских времен создание подобных кланов пытались предотвратить, периодически перетасовывая чекистов по разным направлениям. Но это не помогало – «кланы» всё равно существовали.

Например, «американцы» в СССР почти никогда не возглавляли ПГУ (внешняя разведка; исключение А. Панюшкин в 1954-1955). 

Калугин был внешним контрразведчиком именно из «американцев»: в 1959 году стажировался в Колумбийском университете, потом работал в Нью-Йоркской и Вашингтонской резидентурах под началом влиятельного «американца» Бориса Иванова - выдвиженца Е. Питовранова.

Но Калугин шесть лет (1973-1979) возглавлял управление внешней контрразведки, а не всё ПГУ.

«Американцы» в КГБ были очень влиятельной группировкой, особенно с послевоенных времён, когда США стали главным стратегическим врагом СССР. Но это было скрытое влияние – за спиной начальников ПГУ.

Когда Питовранов в 1969 году возглавил «Фирму», он продвинул в теневые руководители ПГУ именно Иванова (1969-1979). На втором месте по влиятельности были «англичане» и «немцы». 

Но вернёмся к Калугину, назначенному в Ленинград.

И обратим внимание ещё на одну важную (и не случайную) кадровую рокировку. В том же январе 1980 года, когда Калугина отправили в город на Неве, сменился начальник УКГБ в Новосибирске – им стал Николай Фролов. В КГБ он пришёл в 1970 году по партийному набору и был замначальника отдела Новосибирского УКГБ по Академгородку, где были сосредоточены мощные научные кадры, около двух десятков институтов. В 1980-м полномочия Фролова значительно расширились. 

И именно тогда началась «революция неоконов» на Западе. Та же история произошла и с Калугиным, который формально покинул внешнюю контрразведку, перебравшись из Москвы в северную столицу. Став 1-м замом начальника Ленинградского УКГБ, он курировал четыре направления: аналитическое (у неё были внутренняя и внешняя тематика), областные райорганы, внутреннюю безопасность и «пятую службу» ( отвечала за науку и культуру, и диссидентство).

В компетенцию «пятерки» входили и ленинградские вузы, в том числе и экономические, где под «крышей» КГБ функционировали кружки «неоконов».

Среди них был и «кружок Чубайса» (оперативный псевдоним «Латыш») в инженерно-экономическом институте.

В новосибирском Академгородке КГБ опекал Институт экономики и промышленного производства (ИЭПП), где работали двое будущих активных горбачёвцев-«перестройщиков» - Абел Аганбегян (в 1980 – руководитель ИЭПП) и Александр Гранберг (в 1980 – член-корреспондент АН СССР по Отделению экономики, с 1985 – руководитель ИЭПП, сменивший Аганбегяна).

В середине 80-х-начале 90-х Аганбегян, Чубайс и Гранберг переберутся в Москву, ознаменовав начало решающего взаимодействия западных «неоконов» с советскими единомышленниками на фоне демонтажа СССР. 

Аганбегян в 1985 году стал председателем Комиссии АН СССР по изучению производительных сил и природных ресурсов, Чубайс в 1991 назначен председателем Госкомитета РФ по управлению госимуществом, а Гранберг с 1992 займёт должность советника Президента РФ Б. Ельцина. Еще один новосибирский выдвиженец. Павел Бунич, возглавит комитет по экономической политике Госдумы. 

В начале 80-х начал карьеру и Егор Гайдар (ещё один будущий активный могильщик советского проекта, которого в 1982 году сведут с Чубайсом). Он вступил в ряды КПСС и стал сотрудником московского филиала МИПСА (Вена) – Всесоюзного научно-исследовательского института системных исследований (ВНИИСИ) под руководством Джермена Гвишиани, креатуры тестя, предсовмина СССР А.Косыгина, опиравшегося на министерства (в том числе и сырьевые – нефть, газ, зерно).

Этот институт был создан в 1976 году, когда Косыгин был ещё в силе. Поэтому ВНИИСИ напрямую подчинялся ему, но одновременно и «партийцам» (через Отдел науки ЦК КПСС во главе с С. Трапезниковым – другом Брежнева и его личным информатором ещё с начала 50-х, когда они работали в Молдавии). 

В конце 70-х, когда Косыгин утратил влияние из-за болезни, контроль за ВНИИСИ получили «чекисты». Все подобные структуры на территории СССР курировала внешня контрразведка. А её с марта 1973 года возглавлял Олег Калугин.

Он получил это назначение в тот самый момент, когда в Москве открылся филиал рокфеллеровского «Чейз банка», который тоже подпадал под контроль внешней контрразведки. Между тем, Колумбийский университет, где в 1959 году проходил стажировку Калугин - вотчина всё тех же Рокфеллеров. Там Калугин познакомился и подружился с Джеем Рокфеллером IV, с 1967 женатого на дочери американского сенатора Чарльза Перси. Он в 1972 году был избран на второй срок в Сенат, где занял важный пост в Комитете по международным отношениям, а потом и возглавил его. 

Эти обстоятельства предопределили назначение Калугина главным внешним контрразведчиком в момент начала «разрядки» – накануне визита Брежнева в США (июнь 1973). Чарльз Перси, его связь «через одно рукопожатие» параллельно продвигал в Сенате «разрядку». 

 А теневой глава ПГУ «американец» Борис Иванов, под началом которого Калугин работал в США в 1975 году был куратором от КГБ «детанта» хельсинских соглашений, «третья корзина» которых открыла ворота для массированного проникновения в СССР западной культуры, заложив основы «гибридной войны»: развалить экономику, переформатировать (а затем и демонтировать) СССР было бы сложно без разрушения его идеологических основ. Поскольку экономкружки «неоконов» и рок-среда имели общую прозападную идеологическую составляющую, то чекистам важно было этим управлять. При поддержке и с санкции Калугина в Ленинграде был открыт первый рок-клуб с распространением по неофициальным каналам через агентурную сеть его «продукции».

В одном из своих постсоветских интервью Олег Калугин заявил: «КГБ создал в Ленинграде рок-клуб, был его спонсором, а непосредственные организаторы — нашими агентами. Комитет стремился поставить под контроль анархические тенденции в музыкальной жизни города, но объективно создание рок-клуба было полезным для общества!..».

Рок-движение в СССР попало под надзор 5-го отдела КГБ, который в 1967 году снова превратился в целое 5-е Управление, долгие годы возглавляемое опытным контрразведчиком (с 1945 года) Филиппом Бобковым. Он, как и Олег Калугин, был «птенцом» из гнезда всё того же Евгения Питовранова. Последний в 1946-1950 годах возглавлял 2-е управление (контрразведка) МГБ СССР, в котором 3-й отдел надзирал за антисоветскими элементами среди интелигенции (за теми же джазменами). 

Первый в СССР джазовый фестиваль прошел по инициативе КГБ именно в те годы – в 1949 году (Таллин). По мере вестернизации советской системы этот надзор менял свои формы – от репрессивного к профилактическому. А с конца 60-х, когда высший советский истеблишмент стал сближаться с западным посредством того же «Римского клуба» (1968), рок-музыку стали постепенно вписывать в ткань советской культуры. Даже для детей снимали соответствующие мультики, вроде двух серий «Бременских музыкантов» (1969, 1973). 

 Это «вписывание» проходило под надзором чекистской «пятки» (5-го управления).

Например, все значительные рок-фестивали в СССР в 70-е проходили в закрытых местах, куда был запрещён вьезд иностранцам: в 1970-м - в Горьком, в 1978-м - в Черноголовке. В этих местах КГБ имел большие возможности для сбора данных обо всех участниках. Что касается фестиваля в Таллине (1976), то это место выбрали потому, что только туда (в буржуазную Прибалтику) можно было вытащить практически все популярные рок-группы страны.

Вытащить и «запротоколировать». 1-е место там досталось московской группе «Машина времени», которая попала в поле зрения «пятки». Летом 1975 года в неё был внедрён агент, который устроился звукооператором.

После этого репетиционной базой группы стало Министерство мясо-молочной промышленности СССР, где за «режим» отвечал помощник министра Михаил Прудников – чекист с довоенным стажем (1931) и работавший всю жизнь во внешней разведке (в отделе диверсий и в «наружке» за иностранцами). 

КГБ стоял и за другим мероприятием – за присоединением СССР к Всемирной конвенции об авторском праве, которое произошло 27 мая 1973 года. Отметим, что за месяц до этого в Москве открылся рокфеллеровский «Чейз банк», а в июне США посетил Леонид Брежнев. 

«Разрядка» вступила в активную фазу, что не могло не сказаться и на рок-музыке. И вот уже осенью того же судьбоносного года советская фирма «Мелодия» и британская компания «ЭМИ Рекордз» (отметим, что помимо звукозаписи, компания с 1937 года являлась крупнейшим подрядчиком ВПК Великобритании) договариваются о выпуске в СССР первых официальных пластинок-миньонов группы «Битлз» и других британских рок-ансамблей («Роллинг Стоунз», «Свит», «Ти Рекс» и др.). За миньонами вскоре последуют и диски-гиганты (Клифф Ричард, Джон Леннон, «Уингз», Лео Сейер, «Бони М» и др.). 

Валютные транши по легальным договорам осуществляло издательство «Международная книга», которое было филиалом КГБ.

А за соблюдением международных авторских прав следил ВААП, где зампредом был полковник КГБ Борис Ситников – ещё один чекист с довоенным стажем (1939), из клана «европейцев-немцев».

Как мы помним, это была одна из влиятельных группировок в КГБ. Ситников относился к «западным немцам» и был «завязан» на бизнес-элиты ФРГ, с которыми Питовранов тесно контактировал через свою «Фирму». Именно в ФРГ Лубянка находила бизнесменов, которые сотрудничали с СССР в обход американских санкций. Благодаря Питовранову, Ситников в 1973 году пришёл в «пятку» на должность замначальника и курировал сначала Институт США и Канады, а потом пришёл в ВААП на долгие 12 лет.

В 70-е годы в СССР были очень популярны вокально-инструментальные ансамбли (ВИА), а рокеры оставались в тени.

Причём «пятка» и ЦК ВЛКСМ предлагали ещё в середине 70-х начать выводить их на «свет» (создавать рок-клубы), но в ЦК КПСС ответили отказом, проведя другую операцию: барда Александра Галича выдворили из страны (1974), а вместо него стали раскручивать Владимира Высоцкого. Однако со второй половины 70-х (после Хельсинки-75) ситуация с рок-музыкой стала меняться. 

 От КГБ «толкачом» Хельсинкских соглашений был Борис Иванов – ещё один птенец из питоврановского «гнезда». Он же стоял и за решением о вводе советских войск в Афганистан, обострившим молодёжную проблему в СССР. Могла возникнуть та же коллизия, что и в США в 60-х, – стали бы расти протестные настроения. А за них отвечала «пятка» и другой питоврановец – Филипп Бобков. Поэтому было решено делать ставку уже не на сладкоголосые ВИА, а на рокеров – тогда их и стали выводить из тени в свет. КГБ способствовал, чтобы рок-группу «Машина времени» приняли в Росконцерт (1979) и дали ей возможность сняться на «Мосфильме» в главных ролях в музыкальном фильме «Душа» (1982). 

Тогда же (в марте 1981-го) настала очередь и первого рок-клуба – в Ленинграде, куда делегировали Олега Калугина. Выбор не в пользу Москвы был предопределен тем соображением, что Ленинград всегда считался оппозиционным городом. И тамошний рок был «рабоче-крестьянским», а не «мажорным», как в Москве. Самые популярные московские рок-группы были созданы детьми-«мажорами»: «Машина времени» - Андреем Макаревичем (его отец был именитым архитектором, регулярно выезжавшим за рубеж), «Цветы» - Стасом Наминым (внуком влиятельного члена Политбюро Анастаса Микояна). Даже популярный рок-критик Артёмий Троицкий был сынком-«мажором» из Москвы - его отцом был Кива Майданик, который был видным латиноамериканистом из ИМЭМО (прибежище для многих андроповцев). 

Московские рокеры уже были «приручены», а ленинградских предстояло приручить, чтобы потом «скрестить» с московскими и вместе выпустить их на широкий простор. 

Ту же операцию предстояло провести и с «неоконами» из числа ленинградских и московских экономистов. Они должны были стать участниками либеральных реформ, которые чекисты-андроповцы собирались осуществить, когда время «консерваторов» подойдёт к концу. Понимали это и западные «неоконы», которые тоже не собирались отсиживаться в стороне. Но «консерваторы» не думали сдаваться и готовили силы для сопротивления в партаппарате и в КГБ. До решающей схватки оставалось чуть-чуть.

Несмотря на то, что в начале 80-х годов Советским Союзом управляли опытные, прошедшие войну и возрождение страны люди из числа «консерваторов», сдерживать условную вестернизацию системы они не могли, да и не хотели, понимая, что это веление времени. Она, сдерживаемая немодернизированными идеологическими рамками, проходила не так быстро, как этого хотели советские «неоконы». Отсюда - идеологические изменения, которые происходили тогда в стране.

И если внесистемная оппозиция (диссиденты) в начале 80-х была фактически разгромлена, то системная оппозиция стала чувствовать себя всё более свободно. При дряхлеющем руководстве страна двигалась по тому направлению, которое задала в 1975 году «третья корзина» (культурная политика), подписанная в Хельсинки. 

Но западным «неоконам» нужно было иное. Их не устраивало превращение СССР в некий аналог полукапиталистических Югославии или Венгрии. Им нужна была не трансформация СССР, а его демонтаж. Рейган, и Тэтчер были приведены к власти крупным капиталом - промышленным (клан Рокфеллеров в США) и финансовым (клан Ротшильдов в Англии), поэтому призваны были ревностно служить его интересам.

Им нужно было завоевание территории всего Восточного блока на правах собственника, а не партнёра. Соцстраны, где защищались права трудящихся, не могли быть вписаны в мировой порядок, который расписали стратеги «глобального моделирования» из «Римского клуба». 

20 января 1981 года Р. Рейган вступил в должность президента Америки.

В этот же день директором Центральной разведки и главой ЦРУ был назначен Уильям Кейси. Опытный финансовый разведчик со стажем работы в спецслужбах с 1943 года. В 70-е он являлся президентом Экспортно-импортного банка (вотчина клана Рокфеллеров), где простимулировал экспорт США на мировые рынки на сумму более 400 млрд. долларов. Теперь перед ним была поставлена задача увеличить этот экспорт за счет развала Восточного блока и включения его территорий и людей (около 400 млн.) в орбиту американского влияния. К весне 81-го Кейси разрабатывает секретный план по ослаблению СССР. Согласно ему развалить мировую систему социализма (МСС) в ближайшей перспективе не удастся. Но можно серьёзно ослабить её самые неустойчивые звенья. Польша, Венгрия, ГДР и Румыния набрали общих долгов на 60 миллиардов долларов и этот груз СССР просто не потянет. И отпустит своих вассалов, чтобы самому остаться на плаву. Ведь Советам приходится вести войну в Афганистане, а тут ещё грянул раскол в комдвижении - волнения в Польше, ревизионизм в Италии, Франции, ряде латионоамериканских стран. 

Нарастает клановая борьба в советской элите, в которой Рейган и Ко делают ставку на «ставропольцев».

Большие перспективы имеет молодой либерал Горбачёв, сидящий на «зерне» и внутренне готовый (по сведениям ЦРУ) пойти по пути итальянцев - «поступиться принципами».

Поэтому 24 апреля 1981 года Рейган отменяет эмбарго на поставки американского зерна в СССР. Как мы помним, необходимость закупать большие объёмы зерна с их последующей перепродажей являлась обязательным условием реализации плана Рокфеллера: ресурсы, полученные странами-экспортёрами нефти, направлялись на глобальный нерегулируемый и неконтролируемый валютный рынок, где они резервировались в финансовых институтах, подконтрольных семье Рокфеллеров.

Часть валюты от советских продаж нефти и зерна оседала на зарубежных счетах, подконтрольных Кремлю, и являлась стратегическим запасом, на которые не мог посягнуть ни один из советских кланов. Правда, было одно «но» - не мог посягнуть при живых руководителях «сталинского поколения» (Брежнев, Косыгин, Устинов, Суслов, Громыко). 

В сентябре-октябре 1981 года Горбачёв принимал в Москве Дж. Кристалла (видного сельхоздеятеля из США) и Ю. Вэлана (министра с/х Канады), которые были включены в рокфеллеровские операции с зерном.

С этой же целью и генсек Л.Брежнев (днепропетровский клан) в декабре 1981-го принимал американского миллиардера Арманда Хаммера - межэлитного контактёра США-СССР с 20-х годов и главу нефтяной компании «Оксидентал петролеум», за которой стоял клан Рокфеллеров.

В 60-е годы Хаммер вёл дела в СССР через «технократов» - А. Косыгина и его зятя Д. Гвишиани. В 1972 году, когда партаппарат стал отодвигать «технократов» от власти, Хаммера взял под своё крыло «ставрополец» Суслов, первым встретившийся с Армандом в Москве (формальный повод – Хаммер раздобыл два неизвестных письма Ленина). Именно Суслов способствовал тому, чтобы в феврале 1973 года (накануне поездки Брежнева в США) Хаммер и генсек встретились и установили личные доверительные отношения. У Суслова был ещё один американский межэлитный контактёр – замгенсека КП США (с 1957-го) Морис Чайлдс, с которым он дружил с 30-х годов. Но того в августе 80-го (накануне прихода к власти Рейгана) ФБР вывело из игры. Оставался Хаммер, которого не трогали, так как на нефтяные деньги в СССР шли закупки того же зерна. 

Какова была расстановка сил в советской политической разведке в канун комбинированной агрессии США, направленной на развал СССР?

По линии КГБ в 1980-1981 годах в США продолжала действовать всё та же чекистская сеть, которая сложилась на исходе «разрядки» (при Д. Картере). Куратором 1-го отдела ПГУ (США) был В. Кирпиченко (с 1979), возглавлял 1-й отдел Ю. Линьков (с 1979), во главе внешней контрразведки был «американец» А. Киреев (с 1979), резидентом КГБ в Вашингтоне был Д. Якушкин (с 1975), резидентом в Нью-Йорке – В. Казаков (с 1979).

Иначе обстояло дело на «английском» направлении, где именно в 1980 году произошли кадровые пертурбации. Куратором англо-скандинавского направления в ПГУ стал В. Грушко (один из активных участников хельсинкского «детанта»), начальником 3-го отдела ПГУ (Англия, Скандинавия) – Г. Титов, резидентом КГБ в Лондоне – А. Гук. 

А в мятежную Польшу, на помощь к «американцу» В. Павлову (главе представительства КГБ с 1973 года), был отправлен «англичанин» В. Дождалёв – чекист с 1949 года, который в 50-е-60-е годы был куратором в Англии сотрудника МИ-6 и агента КГБ «Гомера»- Д. Блейка.

С 60-х годов и Ким Филби, и Джордж Блейк были консультантами КГБ. Они с 40-х были знакомы с бароном Виктором Ротшильдом (куратором «кембриджской пятёрки»): Блейк и Филби тогда работали в разведке (МИ-6), а Ротшильд – в контрразведке (МИ-5). 

 Барон был ценным советником по разведке и науке для лейбористов и «неоконов» в Англии.

События в Польше курировали из Ватикана, но за ним стояла итальянская ветвь всё тех же Ротшильдов (династия Карла Ротшильда). Поскольку и за приходом к власти М. Тэтчер стоял всё тот же клан, но английская ветвь (династия Натана Ротшильда), в Кремле было решено играть на противоречиях этого клана с рокфеллеровским. И в мае 1981 года в Москву прилетел «капитан Боб» - Роберт Максвелл, который для советской элиты был английским аналогом Арманда Хаммера.

В начале мая 1981 года в Москву прибыл президент англо-американского издательства «Пергамон-пресс» Роберт Максвелл – английский аналог Арманда Хаммера. Он был межэлитным контактёром Великобритания-СССР с 1949 года по линии «Международной книги» (филиал КГБ) и его официальным прикрытием был выпуск на Западе речей и биографий советских руководителей (к 75-летию Брежнева в 81-м он издаст его биографию).

Поэтому в официальной обстановке он встретился с предсовмина СССР Н. Тихоновым, а неофициально – с М. Сусловым.

Последний, будучи главой секретной комиссии Политбюро по ситуации в Польше, 20 апреля посетил эту мятежную республику. Увиденное там его крайне удручило – ситуация накалялась с каждым днём по всем направлениям – и политическом, и экономическом (с 1 апреля в стране стали выдавать по карточкам мясо). При этом Суслов прекрасно знал, что мятеж в Польше имеет не только внутреннее управление, но и внешнее, в том числе из Ватикана (с 1978 года Папой Римским впервые стал поляк Кароль Войтыла из Кракова). 

Максвелл родился в буржуазной Чехословакии, где прожил 16 лет. Эта страна, в силу сильных позиций там католической церкви, всегда была в поле зрения Ватикана и его разведслужб – «Опус Деи» и «Ордена иезуитов».

За ними давно (с XIX века, со времён папы Льва XIII) стоял клан Ротшильдов, которых называли «стражами казны Ватикана». На почве своих чехословацких корней Максвелл и стал агентом влияния Ватикана. Через свои издательские структуры он «прокручивал» деньги папства и мог стать для Кремля посредником в их контактах и с Ватиканом, и с Ротшильдами. В орбите влияния последних также была и польская эмиграция в Англии (и её разведка), включая правительство Польши в изгнании (в Лондоне) во главе с президентом - графом Эдвардом Рачинским (в молодые годы он тоже жил в Кракове).

Но едва Суслов встретился с Максвеллом и тот вернулся в Лондон для передачи советских условий, как спустя несколько дней (13 мая) в Риме было совершено покушение на Папу Римского.

Турецкий террорист Агджа ранил его из пистолета в живот и в палец на руке. Судя по тому, как топорно проводилось покушение (стрельба из толпы наобум, без плана отхода и поддержки сообщников), планировали его второпях. И с явным прицелом на то, что террорист будет пойман и даст нужные показания. Папа в итоге был лишь ранен, а СМИ объявили, что в этом покушении есть «болгарский» след, который ведёт… в Москву.

Почва для этого была подготовлена: ещё 29 января 81-го госсекретарь США А. Хейг обвинил СССР в причастности к международному терроризму. Это покушение сорвало планы Суслова по «наведению мостов» с Ротшильдами и указывало на возможных заказчиков этого покушения, находящихся… в США. Ведь Агджа был из группировки «Серые волки», а она была под ЦРУ (Отдела тайных операций).

Глава ЦРУ Кейси спланировал секретный план по атаке на СССР, который в том же мае 81-го он изложил Рейгану. После этого янки через свои СМИ во всём мире раструбили о «болгарско-московском следе» покушения на Папу, что ещё больше накалило ситуацию в Польше. Ряды профсоюза «Солидарность» выросли с 5 до 10 миллионов человек, появилась и сельская «Солидарность», поскольку на селе большинство населения составляли верующие католики. 

Ещё в начале 70-х, когда Польша только вступила в полосу кризиса, ряд влиятельных руководителей оппозиции были заагентурены польской спецслужбой СБ. Например, будущий маршал Сейма Веслав Хшановский или лидер «Солидарности» Лех Валенса. Последний стал агентом «Болеком» ещё 21 декабря 1970 года, когда он только делал свои первые шаги на Гданьской судоверфи (пришёл туда в 67-м). А в 1978 году Валенса создаёт одну из самых активных структур оппозиционного движения ПНР – Свободные профсоюзы Побережья. И делалось это по наводке… СБ.

Тех её деятелей, кто ставил целью раскачать Польшу и вывести её из-под советского влияния. Причём эту идею разделяли и во внешней разведке КГБ. Те руководители, кто в период «разрядки» помогал «технократам» (Косыгин) создать в Вене МИПСА (1972), а в Москве – ВНИИСИ (1976).

Но в конце 70-х влияние Косыгина на МИПСА исчезло, и чекисты единолично захватили институт при поддержке партократов.

А затем грянули афганские события, руку к которым приложили всё те же чекисты из МИПСА - им нужны были воюющий Афган и мятежная Польша для усиления своего влияния. Потом к ним присоединились и их коллеги из польской СБ (из клана «францисканцев» Францишека Шляхцица – бывшего куратора разведки от ПОРП). «Францисканцы» отличались национализмом и желанием обеспечить автономию Польши от СССР. 

Вообще Польша была полигоном для КГБ в части отработки разных практик, как в политике, так и в экономике. И там, и там был свой «партийный бетон» (консерваторы), свои сталинисты (в Польше - «партизаны»), свои либералы (в Польше – «пулавцы»), свои «неоконы» в экономике (в Польше – краковская «Кузница», входившая в систему «горизонтальных структур») и т. д. 

Агентура СБ в оппозиции создает профсоюз «Солидарность» (1980) и поднимает людей на бунт в Польше вскоре после афганских событий, в августе 1980 года.

Расчёт был на то, что «партийный бетон» в Кремле не посмеет ввести войска ещё и в братскую республику, что поможет её расшатать. А заговорщики с Лубянки рассчитывали, что партаппарат (Брежнев и Ко), не справившись с ситуацией, окончательно передадут бразды правления страной силовикам – чекистам (Андропов) и армии (Устинов). Самое интересное, но оба главных силовика могли и не быть создателями этого плана - он мог родиться в головах чекистов из «диверсионного» Отдела «В» ПГУ (его в основном возглавляли «европейцы» и лишь однажды «американец» - известный нам Борис Иванов). Но главные силовики этот план поддержали. Особенно на фоне происходящего в стране.

Во многих промышленных центрах начались перебои с поставкой продовольствия в магазины. Простые люди ностальгировали по Сталину (впрочем, и элита тоже, бурно аплодировавшая его появлению на экране КДС во время торжеств по случаю 40-летия битвы под Москвой), а творческая интеллигенция мечтала о деятельном Петре I (в конце 1980-го – в начале 1981-го на экраны страны выходит дилогия С. Герасимова «Юность Петра» и «В начале славных дел»).

В воздухе витали перемены, ради которых силовики и задумали осуществить свою комбинацию с участием польских коллег-«францисканцев». Но тут внезапно возникли препятствия на этих двух важнейших для силовиков направлениях – афганском и польском. На первом – в лице главы МВД СССР Николая Щёлокова, на втором – в лице 1-го зампреда КГБ Семёна Цвигуна.

1-й зампред КГБ СССР Семён Цвигун был не менее опытным чекистом, чем «диверсанты» из Отдела «В» ПГУ и «мипсовцы» (кураторы МИПСА).

На службу в ГБ он пришёл ещё в 1939 году, всё время работал в контрразведке и входил в клан «смершевцев». Цвигун принадлежал к «молдавской» команде Брежнева, с которым познакомился в Молдавии в 1951 году, где Леонид Ильич был 1-м секретарём ЦК КП, а Цвигун – замминистра госбезопасности.

Став генсеком, (1966), Брежнев начал перетягивать своих «молдаван» в Москву: Николая Щёлокова (2-го секретаря ЦК КП Молдавии, отвечавшего за экономику и силовые органы) сделал главой МООП (МВД) СССР (1966), а Цвигуна – 1-м зампредом у Андропова (1967).

К 80-м они стали влиятельными соратниками Брежнева и могли помешать чекистам отодвинуть генсека от власти. Тогда и было решено вывести их из игры.

Первой мишенью стал Щёлоков.

В июне 1978 года в Кабуле открыли представительство КГБ СССР (подчинялось 20-му отделу – связи с развивающимися странами).

Сотрудники МВД СССР тоже работали в Афгане на правах советников и в подчинении КГБ (с февраля 79-го). Но Щёлоков, боровшийся с КГБ за влияние, добился создания в Кабуле и представительства МВД.

Его собирались открыть в начале января 1981 года, после чего МВД впервые получало возможность проводить негласные оперативные мероприятия на территории иностранного государства.

За полгода до этого создали и спецназ МВД СССР - отряд «Кобальт», который стремился выйти из-под оперподчинения спецназа КГБ «Каскад». А тут ещё в ноябре 80-го Спецуправление МВД стало Главным 8-м управлением по охране режимных объектов вместе с КГБ. Наконец, 30 декабря 1980 года Брежнев собирался наградить главу МВД Звездой Героя Соцтруда к его 70-летию. Щёлоков усиливал свой аппаратный вес, в том числе и по афганской линии. Чтобы «осадить» его, нужен был убойный компромат. Вот тут очень кстати и родилось «дело Афанасьева» - майора из Секретариата КГБ, убитого милиционерами за три дня до награждения Щелокова и за две недели до открытия представительства МВД в Кабуле. 

26 декабря 1980 года работник секретариата КГБ СССР Вячеслав Афанасьев отмечал на Лубянке в компании двух коллег своё 40-летие.

Посиделки длились до позднего вечера, после чего чекисты поехали домой на метро. На станции «Площадь Ногина» ( ныне «Китай-город») коллеги Афанасьева вышли на пересадку, почему-то забыв именинника спящим в вагоне. В итоге тот доехал до конечной станции «Ждановская» («Выхино»), где его разбудили контролёры. Чекист спросонья не смог внятно ответить на вопросы о содержимом своего портфеля и контролёры сдали его двум милиционерам из линейного 5 о/м по охране метрополитена. Те проводили чекиста в комнату милиции, где решили… ограбить. Когда милиционеры выяснили, кто перед ними, то встала дилемма: отпустить его (и создать себе большие проблемы), либо «спрятать концы в воду». Был выбран второй вариант. 

Так как погибшим был чекист, дело взял под личный контроль сам Андропов.

Прокуратура Союза за два месяца установила личности убийц и арестовала их. Начались чистки в рядах милиционеров, работавших в метро: было уволено около 300 человек, а 5-е линейное о/м расформировали (остались лишь два взвода).

Над Щёлоковым нависла угроза отставки. Но генсек на это не пошёл. Он хоть и сдал физически, но аппаратное чутьё ещё не утратил. К тому же рядом был личный помощник – его дочь Галина. Несмотря на свою взбалмошность, приносившую её родителям много проблем, дочь генсека обладала острым умом (в 1968 году хотела защищать кандидатскую диссертацию по истории). И часто помогала отцу в его политических делах в роли советника. Это и станет поводом к будущей атаке против неё со стороны КГБ. 

 А пока дочь укрепила сомнения отца, объяснив ему, что атака на Щёлокова – это часть делеко идущих планов чекистов.

Брежнев однако не собирался разбрасываться верными ему людьми. В «молдавскую» команду входили: Брежнев (Генсек), К. Черненко (зав. Общим отделом ЦК КПСС), С. Трапезников (зав. Отделом науки ЦК КПСС), С. Цвигун (1-й зампред КГБ СССР), Н.Щёлоков (глава МВД СССР), К.Черненко – зав Общим отделом ЦК КПСС.

Был ещё один «молдаванин» - Виктор Голиков (помощник генсека по селу). Но он мешал «зерновому» клану (Горбачёв и Ко). И тот, объединившись с Г. Цукановым (помощник генсека по экономике), устранил Голикова. 

Похожую комбинацию хотели провернуть и с Щёлоковым. Не вышло – он сохранил своё место в МВД и политике.

Но оказался в подвешенном состоянии, ведь суд над убийцами Афанасьева был ещё впереди. Да и кадровые перетасовки на Огарёва,6 были для Щёлокова двоякие. Убрали начглавупра охраны общественного порядка Э. Абрамова, проработавшего всего полгода. А прежний глава ГУООПа Б. Елисов ушёл на повышение, став замом Щёлокова, но без особого желания со стороны последнего (под давлением Админотдела ЦК). 

Елисов был из клана «ставропольцев»: возглавлял Кисловодскую милицию (1956-1960), где любил отдыхать Ю. Андропов, а потом был замом у главы Ставропольского УВД (1960-1966), где познакомился с М. Горбачёвым.

При таком заме Щёлоков чувствовал себя не совсем уютно. Причём Елисов был не последним «ставропольцем» возле Щёлокова.

Назовём ещё двух начальников: И. Яковлева ( внутренние и конвойные войска) и Д. Наливалкина (дивизия им. Дзержинского), который занял свой пост после того, как Андропов вошёл в Политбюро. «Ставропольцев» ставили на эти важные посты, чтобы не дать Щёлокову в кризисный момент «поднять бунт». 

Сохранил должность глава московского ГУВД В. Трушин из клана «партийцев». Но был уволен «главполитрук» МВД А. Зазулин. В 1979-м он выступил против Чурбанова, назвав его «солдафоном». За это Зазулина сняли с должности, он пожаловался в ЦК КПСС и его восстановили. Но после «дела Афанасьева» все же уволили.

Вместо него «главполитруком» МВД стал Я. Дуюнов - чекист, в 50-х служивший в ГДР у «серого кардинала» КГБ Е. Питовранова. 

Но Щёлоков смог сделать начштаба МВД своего «молдаванина», Л. Резниченко. Тот был начальником о/м в Кишинёве (1960-1967), работал в МВД Молдавии. В 75-м Щёлоков перевёл его в Москву, сделав инспектором по республиканским МВД. В ответ «ставропольцы» перевели в столицу и Елисова. Так работала система «сдержек и противовесов». 

Клановая борьба в КГБ была идентична эмвэдэшной. Цвигун об этом знал, но реальность, с которой он столкнулся в Москве, оказалась ещё более жёсткой.

Брежнев перевёл С. Цвигуна в Москву в мае 1967-го, чтобы тот стал для него источником альтернативной информации из КГБ. Генсек знал, что чекистское сообщество, несмотря на надзор партаппарата, остаётся весьма опасным в стремлении влиять на власть.

Это сообщество делилось на кланы, а самые влиятельные их представители образовывали «глубинный КГБ». Его основу составляли чекисты с довоенным и военным стажем, работавшие на важнейших направлениях в Центре.

Это были профессионалы высокого уровня, степень влияния которых на внутреннюю и внешнюю политику была такой, что их не затронули ни сталинские, ни хрущёвские чистки. Именно эти люди, а не председатели КГБ и руководили Комитетом. Они же назначали и смещали его глав. Так, А. Шелепин был убран с Лубянки (1961) за то, что стал виновником смерти авторитетнейшего «глубинника» - А. Короткова (чекист с 1930). А в 1967-м «глубинники» помогли Брежневу разгромить «группу Шелепина». И генсек двинул Андропова в КГБ, вернув долг «глубинникам».

Все годы существования СССР шла незримая борьба между партаппаратом и чекистами за власть в стране. Победили в итоге чекисты, а помог им в этом партаппаратчик Ю. Андропов.

Ему же помог выйти на связь с «глубинным КГБ» «глубинник» Н. Гусев (чекист с 1938). Андропов был 2-м секретарём ЦК КП Карело-Финской ССР и курировал спецслужбы (1947-1951). А Гусев был главой местного КГБ (1950-1957). Там они и сошлись. В 1951-м Андропов уехал в Москву, а Гусев работал в Китае (1961-1964) под началом «глубинника» Е. Питовранова (чекист с 1938). 

В 1957-м Андропов возглавил Отдел соцстран ЦК КПСС, работавший в плотном контакте с важным отделом ПГУ – 11-м (связь с соцстранами).

В ноябре 66-го глава КГБ Семичастный вывел его из ПГУ – из-под влияния «глубинников». И поплатился. Через полгода его сняли, а вместо него назначили Андропова, который вернул 11-й отдел в ПГУ. 

«Глубинников» интересовали две страны: ГДР и Польша. Первая была важна как стратегический плацдарм для заброски на Запад агентов по линии противодействия/взаимодействия с кланом Рокфеллеров (посредник – «Штази», главный противник - ФРГ, как «прокси-сила» американцев).

Вторая – как плацдарм по отработке своих внутренних проблем (советские и польские элиты были во многом схожи) и по линии противодействия/взаимодействия с кланом Ротшильдов (посредник – польская СБ; связь через Лондон, где находилось польское правительство в изгнании).

Отметим, что за 27 лет (1957- 1984) 11-й отдел возглавляли 5 человек и четверо из них в разные годы работали в Польше: Е. Синицын (1962-1968), Я. Скоморохин (1968-1973), В. Павлов (1973-1984), В. Дождалёв (1980-1984).

Возглавляя Отдел соцстран, Андропов тоже особое внимание уделял Польше, которая входила в сферу влияния Ротшильдов и Ватикана. Это и привлекло к нему внимание «глубинников».

В 1961-1966 куратором 11-го отдела в ПГУ был В. Павлов (чекист с 1938), который в 1942-1946 был резидентом в Оттаве (Канада - британский доминион), а в 1946-1947 был главой англо-американской линии в ПГУ. А возглавлял 11-й отдел при Павлове (1965-1966) В. Дождалёв (чекист с 1949), который был куратором агента «Гомера» - англичанина Д. Блейка, а в 1980 будет послан в помощь к Павлову в Польшу по «линии Ротшильдов».

Дождалёва на посту главы 11-го отдела сменит В. Бурдин (чекист с 1943), который был резидентом в той же Оттаве, затем работал в Управлении «С» (нелегалы) ПГУ и в 62-м обменивал Р. Абеля, «завязанного» на Англию (1930-1937) и США (1948-1957). Абель сумел избежать репрессий конца 30-х во многом потому, что родился в Англии и прожил там более 17 лет (1903-1920). 

Бурдин возглавил 11-й отдел перед приходом Андропова - в январе 1967-го. Бурдина двигали «глубинники» из ПГУ: А. Панюшкин (чекист с 1927, глава ПГУ в 1953-1955, потом возглавил Отдел по загранвыездам ЦК, Сахаровский (чекист с 1939, начальник ПГУ в 1956-1971), Б. Иванов (чекист с 1937, замнач ПГУ по Западному полушарию в 1966-1969, 1-й замнач ПГУ в 1969-1979).

Эти «глубинники» способствовали приходу на Лубянку и Андропова, подвигнув его создать при себе ГК - Группу консультантов (10 человек).

Из «глубинников» там были: В.Ситников (чекист с 1939; «дезинформщик», до 1967 - завсектором Отдела информации ЦК КПСС), А. Горбатенко (чекист с 1939; контрразведка против США), С. Кондрашов (чекист с 1949; «немец» и «дезинформщик»), А. Сахаровский, Б. Иванов и др.

Во главе важнейшего 9-го управления (охрана) встал «глубинник» С. Антонов (чекист с 1949). Отдел дезинформации попал в руки «глубинника» Н.Косова (чекист с 1943). Давний знакомый Андропова по Карелии - «глубинник» Н.Гусев - возглавил «кузницу кадров» - школу N101, потом - Отдел диверсий.

А «глубиннику» Питовранову досталась финансовая разведка - «Фирма» (1969) - для межэлитных контактов на Западе. Питовранов не был человеком Андропова, а был одним из влиятельных представителей «глубинного КГБ».

Б. Иванов на Лубянку попал в 1949-м по рекомендации Питовранова и был его человеком в ПГУ. 

Когда был создан «Римский клуб» (1968) и началась подготовка к «разрядке», которая вывела межэлитные контакты СССР – Запад на новый уровень (создание МИПСА/ВНИИСИ), партаппарат и чекисты недолго работали сообща.

По мере нарастания проблем в СССР, цели «партийцев» и чекистов-«глубинников» (и их учеников «мипсовцев») стали расходиться. «Партийцы» сопротивлялись широкой вестернизации советской системы, а «глубинники»/«мипсовцы» её поощряли. Ведь их костяк состоял из внешних разведчиков, повидавших мир, а они к 1970-м пришли к выводу, что советская система в прежнем виде нежизнеспособна. Та же ситуация была и в Польше, где тоже шла борьба между «партийным бетоном» и «францисканцами» из СБ.

При Андропове в 1967-м появилось антидиссидентское 5-е Управление («Пятка»), которое вывели из 2-го главка (контрразведка), сделав самостоятельным.

Но «Пятку» создал не Андропов, а «глубинники», чтобы с помощью «диссиды» вести оперигры и устанавливать контакты с Западом. «Партийцы» хотели подмять «Пятку» под себя, поставив во главе своего пропагандиста А. Кадашева.

Но спустя 2 года (1969) «Пятку» возглавил «глубинник» Филипп Бобков (чекист с 1945). Он и признавася позже в личных беседах, что «по крайней мере, половина эмигрировавших диссидентов была очен лояльна к нам, кое-кто – со времен отсидки в «шарашках». 

За помощь в разгроме «шелепинцев» Брежнев согласился с выбором «глубинников», переместив Андропова на пост председателя КГБ. Но приставил к нему своих людей.

О С.Цвигуне, ставшим 1-м замом Андропова, мы уже упоминали. Другим «брежневцем» был Георгий Цинёв. Брежнев знал его с 30-х годов и даже имел родственную связь – они были женаты на родных сёстрах. Цинёв возглавлял 3-й Главк (военная разведка) (1966-1967), потом 2-й – контрразведка, (1967-1970), затем стал замом у Андропова (1970).

По линии Брежнева Цинёв был близок к Цвигуну. Но не к В.Чебрикову – ещё одному брежневскому «кадру», из «днепропетровцев». Он пришёл в КГБ в 1967-м, был «партийцем» и тоже должен был «уравновешивать» Андропова. Но в итоге попал под влияние «глубинников». Чего нельзя было сказать о Цвигуне, что в итоге и приведёт к трагедии.

Семён Цвигун, несмотря на то, что в органы пришёл до войны (1939), в «глубинный КГБ» не входил. Он почти 30 лет прослужил в контрразведывательных периферийных подразделениях (Молдавия, Таджикистан, Азербайджан), и на Лубянке считался пришлым «смершевцем».

Ф. Бобков (глава «Пятки»), чуть позже скажет: «Среди профессиональных чекистов Цвигун отнюдь не слыл авторитетом». Бобков принадлежал к «глубинникам», которые недолюбливали «регионалов», особенно из мусульманских регионов. 

И хотя Брежнев добился назначения Цвигуна не просто замом Андропова, а его 1-м замом (фактически – наследником), он не мог изменить клановые нравы, царившие на Лубянке.

В итоге «глубинники» старались отсечь Цвигуна от важной информации. Это была обычная аппаратная борьба, которую Цвигун потом иносказательно опишет в фильме «17 мгновений весны» на примере III Рейха. Он был на фильме консультантом (С. Мишин), а сценарий писал В. Ежов - работник Международного отдела ЦК КПСС.

Сам Андропов, придя в КГБ (1967), первое время тоже воспринимался многими чекистами как пришлый «партиец».

Даже «глубинники», приведя Андропова к власти, старались, чтобы его свобода на Лубянке была ограничена некими рамками. Борясь с этим, он старался продвигать своих людей на ключевые посты, чтобы сужать возможность манипулировать в отношении себя: вывел «прослушку» (2-й отдел, который занимался слуховым контролем телефонов и помещений) из Отдела опертехники, сделав самостоятельным отделом – 12-м. И во главе его ставил своих людей - сначала А. Кривошеева (1967-1970) (с 1961-го он трудился под началом Андропова в должности инструктора Отдела соцстран), затем – Ю. Плеханова (1970-1983) (он был референтом Андропова с 1965-го).

Секретариат возглавил (1967-1971) сначала В. Крючков (работал ещё в Венгрии в 1954-1957, где Андропов был послом, а Крючков – 3-м секретарём), потом (1971-1979) – П. Лаптев (Отдел соцстран, сектор Албании). 

Ещё одного своего «кадра» - Ф. Мочульского, тоже работавшего с ним в Отделе соцстран (сектор Китая), Андропов сделал замначем ПГУ.

Напомню, что ПГУ тогда возглавлял «глубинник» А. Сахаровский, но в 1971-м его сняли. Эта отставка связана с событиями – в Польше. Там весной 1971-го разгорелся скандал вокруг операции «Железо» (или «Залив»). Суть её была в том, что польские разведка и контрразведка (с ведома ЦК ПОРП) создали структуру (более 30 человек), занимавшуюся контрабандой золота и валюты на Запад. Все средства шли на финансирование спецопераций, но также использовались для личного обогащения членов этой группы. Было присвоено более 80 кг золота, около 150 тысяч долларов и 5 млн злотых. Эту операцию вскрыли специально.

В декабре 1970-го в Польше сменилось партийное руководство (вместо «бетонного» В. Гомулки пришёл либеральный Э. Герек) и «францисканец» от ПОРП Ф.Шляхциц с помощью скандала с операцией «Железо» убрал из I Департамента (разведка) «бетонного» В. Милевского (тот стал вице-министром МВД без кураторства разведки), а сам Шляхциц стал главой МВД, а потом (1972-1974) секретарём ЦК ПОПР (куратором спецслужб). Главой I Департамента стал Ю.Осек, работавший по «еврейской» линии в Тель-Авиве (1956-1959) и Париже (1964-1968). 

Эти рокировки отозвались и в Москве снятием Сахаровского, который знал об операции «Железо». И был «завязан» на «группу Милевского».

Сахаровского убрали из ПГУ, но ввели в ГК – Группу консультантов при Андропове, которую создали «глубинники».

Новым главой ПГУ стал Ф. Мортин – «партиец», связанный с «глубинным КГБ». За ним стоял «глубинник» А. Панюшкин (чекист с 1927) – экс-глава ПГУ (1954-1955), затем занимавший пост завотделом загранкадров ЦК КПСС.

Но 1-м замом к Мортину Андропов приставил своего человека – В. Крючкова, готового в любой момент возглавить ПГУ. Этот момент наступил в 1974-м, когда Андропов уже был членом Политбюро (апрель 1973) и стал более независим от «глубинников». 

И когда 12 ноября 74-го скончался Панюшкин, то уже на следующий день был снят Мортин, которого сменил Крючков. 

1-м замом у него остался «глубинник» Б.Иванов (чекист с 1939) – креатура «глубинника» Е. Питовранова (чекист с 1938). Другим 1-м замом возле Крючкова был «моряк» Михаил Усатов – человек «брежневца» Г. Цинёва (тот перевёл его с Северного флота в Москву, сделав главой 6-го отдела (контрразведка в ВМФ) 3-го упра (военная контрразведка) (1966-1968), секретарём парткома 3-го упра (1968-1970) и секретарём парткома всего КГБ (1971-1974).

Так в ПГУ выстроилась триада из «андроповца», «глубинника» и «брежневца». 

С приходом в ПГУ Крючкова произошла и замена начальника I Департамента МВД в Польше: вместо Ю.Осека пришёл «францисканец» Я.Словиковский, работавший с Осеком по «еврейской» линии в Тель-Авиве (1954-1958).

В свете того, что Польша входила в сферу влияния Ротшильдов, «еврейская» линия была одной из важных в работе как польской, так и советской разведок (в 1973-м в КГБ появился антисионистский отдел). Эта смена глав внешних разведок в СССР и Польше происходила синхронно и связана была с «разрядкой» и капитализацией обеих систем.

Андропова ввели в Политбюро не случайно. Он курировал внешнюю разведку и должен был включить её в процесс «разрядки». От «глубинников» этот процесс контролировал С.Кондрашев (чекист с 1947), который вошёл в группу по подготовке Заключительного акта СБСЕ в Хельсинки (1975).

После подписания этого акта «диссида» в СССР обрела второе дыхание. Та же ситуация случится и в Польше, благодаря тамошним «францисканцам» в СБ. Обратим внимание, что там в декабре 1973-го сменился начальник III Департамента (антидиссидентский) – им стал «францисканец» А.Кшиштопорский, при котором оппозиция ещё сильнее развернула свою деятельность. В 1978-м польские диссиденты из КОС-КОР встретились на польско-чехословацкой границе с диссидентами из чехословацкой «Хартии-77» (лидер – В. Гавел). Антидиссидентское Х Управление КНБ ЧССР тогда возглавлял (1974-1982) В. Старек, который перед своим назначением на этот пост (в конце 1973-го) учился… на курсах ВКШ КГБ в Москве. Там его и «благословили», что вылилось в бездействие польской беспеки по отношению к расшатыванию социализма в ПНР. 

К концу 70-х влияние «мипсовцев» в КГБ заметно выросло, поскольку «глубинников» становилось всё меньше в силу их возраста (одни умирали, другие уходили на пенсию).

Но самые влиятельные «глубинники» (Е.Питовранов, Б.Иванов, С.Кондрашев, Ф.Бобков и др.) всё ещё были сильны в КГБ и по мере своих сил и возможностей помогали Андропову в его продвижении к посту генсека. Это была их общая стратегическая цель. Но 1-й зам Андропова С.Цвигун путал «глубинникам/мипсовцам» все карты с самого начала – с 1967 года. Отрезанный от важной информации, он всё-таки нашёл на кого ему опираться в КГБ и выстроил свою параллельную структуру.

С.Цвигун в качестве первогозампреда КГБ СССР сначала курировал четыре управления: 3-е (военная контрразведка), 5-е (идеология), 7-е (наружка) и 10-е (учёт/архив).

Но в 1970-м от него ушли «наружка» и «архив», зато пришел Второй главк (контрразведка) и пограничники. Брежнев тогда победил «шелепинцев» и, обретя ещё больший вес, готовился, чтобы оттеснить А.Косыгина от международной стези в свою пользу. И расширял зону влияния своих «кадров» в КГБ, хотя «глубинники» этому сопротивлялись. 

Так, они отобрали контрразведку у «брежневца» Г.Цинёва, передав его «глубиннику» Г.Григоренко (чекист с 1940), но Брежнев назначил Цинёва главой 3-го главка (особые отелы в СА и ВМФ) и замом Андропова.

А Цвигуна, как уже упоминалось, куратором 2-го главка, так как «двойка» была важна в плане сбора ценной информации.

Но «глубинники» стали отсекать от неё Цвигуна. Ведь главк был вотчиной «глубинников»: 1-й зам – Ф.Щербак (чекист с 1941), начотделов: 1-й (США) – Е. Расщепов (чекист с 1949), 3-й (ФРГ) – Н.Новик (чекист с 1937, бывший начохраны И.Сталина), 4-й (Восток) – Н. Перфильев (чекист с 1948) и т. д. И тогда Цвигун нашёл опору в пограничниках. Их курировал В.Чебриков, но Цвигун его отодвинул после конфликта с китайцами на острове Даманский (март 1969).

«Погранцы» в КГБ держались обособленно и тоже делились на кланы - по направлениям охраны границ: европейское (западное), азиатское (восточное), кавказское, дальневосточное и т. д.

Цвигун служил в КГБ на трёх направлениях: 11 лет в Молдавии (западное), 8 лет в Таджикистане (азиатское), 5 лет в Азербайджане (кавказское). И уже в 60-х двигал своих людей с этих участков наверх.

Так, главой важнейшего подраздения погранвойск (параллельной «глубинникам» структуры) - Разведупра ГУПВ (в него входили разведка, контрразведка, спецтехника, оперобеспечение, аналитика) в 1963-1969 был Н. Киженцев – «молдаванин», как и Цвигун (служил в Кишинёвском ПОГО в 1953-1956). В 1969-м Цвигун поставил его главой Среднеазиатского ПО, а главу последнего – Ф. Кузьмичёва, которого знал с начала 60-х (Цвигун был главой КГБ Таджикистана, а Кузьмичёв – начвойск Туркменского ПО в 1961-1963) сделал главой Разведупра.

В конце 1972-го Цвигун выдвинул на пост начальника ГУПВ «кавказца» Вадима Матросова – разведчика-«профи». Он служил в азербайджанской Ленкорани (1938-1941), был замглавой Разведупра (1957-1958), начвойск Закавказского ПО (1963-1967), когда Цвигун был главой КГБ Азербайджана (1963-1967). Весной 1967-го их переводят в Москву: Цвигуна – 1-м замом к Андропову, а Матросова – 1-м замом к «главному погранцу» П. Зырянову, которого он потом и сменит с подачи Цвигуна. 

Были и другие рокировки в пользу Цвигуна и Цинёва. Главой Особых отделов КГБ по Московскому ВО стал «кавказец» М. Соколов (1970) – он был «главным особистом» по Бакинскому округу ПВО (1967-1970). А главой кадровой «кузницы» (Высших погранкомандных курсов) стал В.Щур (1975), служивший с Цвигуном в Молдавии в 1945-1950 (Щур был помначем в Политотделе). Цинёв перебросил завсектором органов ГБ в Админотделе ЦК «смершевца» Н. Душина (1970).

Но в апреле 1973-го Андропова ввели в Политбюро. И «глубинники» стали наступать.

Они подмяли МИД (Громыко), создав там Службу безопасности (1973), а во главе поставили «глубинника» М.Курышева (чекист с 1943) - «птенец» Е. Питовранова и куратор МИПСА в Вене (1972-1973). Они убрали (1974) из Админотдела ЦК Н. Душина, приведя туда Н. Челнокова из 2-го упра (контрразведка). А Ф. Кузьмичёва в Разведупре ГУПВ поменяли (1974) на «глубинника» С. Кондрашева (чекист с 1947), под началом которого Курышев работал в Вене (1960-1962). 

То есть Цвигуна и Цинёва снова хотели лишить источников «инфы». Но те не сдавались. Цвигун приставил замом к Кондрашеву своего человека, проделав с «глубинниками» то же, что те делали с ним – лишал «инфы». Этим человеком был В.Шишлов, служивший в Дальневосточном ПО (1971-1974) у Н.Пескова. А тот служил в Азербайджане (1959-1963) и был замначвойск в Закавказском ПО (1963-1967), где познакомился с Цвигуном.

В итоге Пескова тоже перевели в Москву - замкомвойск МВО (1975).

Также Цвигун не дал «глубинникам» сместить Матросова, а в 1976-м усилил его позиции, сделав у него 1-м замом Ю. Нешумова, служившего в Азербайджане (1958-1963) и начпогранвойск в Средней Азии (1973-1976). 

Входя в «ближний круг» Брежнева, Цвигун знакомил его с ситуацией, сложившейся в КГБ. Как опытный аппаратчик, генсек умело играл на противоречиях внутри различных кланов, для чего ему и нужна была «инфа» из всех силовых ведомств: КГБ (Цвигун, Цинёв), МВД (Щёлоков) и Минобороны, где генсек опирался на своих фронтовых друзей: К.Грушевого (член Военсовета, нач. Политупра Московского ВО в 1966-1982) и П.Ивашутина (глава ГРУ в 1963-1987).

С Грушевом Брежнев в 30-е годы учился в металлургическом институте и был на партработе в Днепропетровском обкоме. Вместе воевали на Северо-Кавказском фронте: Грушевой – как член Военсовета, а Брежнев служил в Политупре. Там они познакомились с П.Ивашутиным - замначальника Особого отдела на Севкавфронте (1941-1943). Это было фронтовое братство, прошедшее испытание огнём. 

Когда летом 1980-го забурлила Польша, Брежнев получал «инфу» от разных структур, но больше всего – от Андропова, который, возглавляя Отдел соцстран (1957-1967), особоевнимание уделял Польше. Но по мере обострения ситуации, Брежнев понял, что «инфа» ему подаётся однобокая. 

И вспомнил о Цвигуне, имевшем опыт работы по «польской» линии: он служил в контрразведке Молдавского МГБ (1946-1955), боровшегося с боевиками «Железной гвардии». А те были на связи с бандеровцами из ОУН-УПА, истреблявшими поляков.

У Брежнева были книги Цвигуна («Мы вернёмся», «Возмездие»), где речь шла о тех событиях, за которые Цвигун потом был награждён орденом Возрождения Польши. 

В декабре 1980-го Цвигун сменил руководство погранвойсками Западного округа (Белоруссия), граничившего с Польшей. Начвойск стал И. Калиниченко из клана «молдаван»(как и Цвигун), служивший в погранвойсках в Молдавии (1950-1953, 1964-1968). А его 1-м замом (начштаба) стал «кавказец» Иван Сагайдак, бывший начштаба в Нахичеване (1960-1967), когда Цвигун был главой КГБ Азербайджана. Но Андропов не дал сместить Г. Ковтуна – зама Калиниченко. В 1971-1978 он был 1-м замом у начальника Секретариата КГБ СССР П. Лаптева, а тот с конца 50-х работал с Андроповым и теперь был его «правой рукой». Зато был убран из Разведупра «глубинник» Кондрашев, которого сменил его зам В.Шишлов - человек Цвигуна. Это стало возможным, как только Цвигун стал членом ЦК КПСС (март 1981). И хотя Кондрашева ввели в ГК (Группа консультантов при Андропове), но Разведупр «погранцов» снова стал целиком работать «под Цвигуном». 

Между тем 15 января 1981 года лидер «Солидарности» (он же агент польской СБ «Болек») Лех Валенса прибыл в Ватикан и встретился с Папой Римским.

Они договорились, что свои деньги за оппозиционную деятельность Валенса будет хранить в Ватиканском банке (к 83-му накопит более 1 млн. долларов). За этой встречей внимательно следили и в Москве. И уже на другой день Брежнев позвонил двум «молдаванам» - Черненко и Цвигуну.

16 января 1981 года Брежнев позвонил Черненко и Цвигуну неспроста.

Все письменные доклады по Польше попадали к Брежневу через Общий отдел (Черненко). Теперь, подключая вплотную к этому делу Цвигуна, генсек нацеливал Черненко на то, чтобы доклады 1-го зампреда КГБ шли к нему «первым номером» и знать об этом должен был ограниченный круг людей.

Однако скрыть от контрразведки КГБ эту деятельность всё равно было нереально – клановая система на Лубянке не позволяла этого. И если «двойка» (контрразведка) была в руках «глубинников», то «дюжина» (12-й отдел - прослушка) – в руках Андропова. Цвигун это знал и постарался действовать в основном не через внутреннюю и внешнюю контрразведку, а через «трёшку» (3-й главк - военная контрразведка), которую в качестве зама Андропова вот уже 10 лет курировал «брежневец» Г. Цинёв («трёшку» уже 7 лет возглавлял его человек – «смершевец» Н. Душин), и через разведку (пограничников).

Для этого в 1981-м в Разведупре ГУПВ сменили руководство: вместо «глубинника» С. Кондрашева пришёл его зам - «погранец» от Цвигуна В. Шишлов. Разведупр ГУПВ имел выход на Разведупр польской погранслужбы, которая, входя с 1971 года в состав МВД, тоже держалась обособленно от СБ (как и лубянские «погранцы» от коллег из КГБ).

Целью Цвигуна и Цинёва было предоставить Брежневу информацию, которая помогла бы ему убедиться в том, что вместо ввода войск в Польшу надо передать власть силовикам – прежде всего военным, а не «эсбэкам» (Служба безопасности), которые «завязаны» на чекистов с Лубянки.

Похожая ситуация была в Афганистане, где Андропов (КГБ) опирался на ХАД (госбез) (её курировало крыло «Парчам» правящей Народно-демократической партии Афганистана, представлявшая военные круги), а Щёлоков (МВД) на царандой (крыло «Хальк» НДПА, представлявшая средние и бедные слои партийцев).

В Польше ещё осенью 1980 года сменилось руководство – вместо либерала Э. Герека 1-м секретарём ЦК ПОРП стал такой же либерал С. Каня, а куратором спецслужб был М.Милевский. Они проводили соглашательскую политику в отношении «Солидарности» и в СБ опирались на «францисканцев», которые вели дело к отрыву Польши от СССР и, занимая важные посты в I Департаменте (разведка), имели выход на Ватикан (через него на Ротшильдов), и на польское правительство в изгнании (Лондон). Опорой Милевского в СБ был А. Кшиштопорский, который в молодости был секретным агентом милиции в Гданьске и дослужился до поста главы III Департамента (борьба с диссидентами). И способствовал… развёртыванию малочисленных групп «инакомыслящих» в многомиллионное движение. 

В сентябре 1980-го Каня сделал его замгоссекретаря МВД (одна из высших должностей). А главой МВД стал М. Милевский.

Его «серым кардиналом» был А. Жабиньский – партийный глава в Катовице (там были сильны позиции «Солидарности»), который умело лавировал и маскировался: при Гереке был либералом (курировал кадры ПОРП), при Кане стал «бетоном».

Это был тип «партийца-хамелеона», которого интересовали только власть и деньги (Жабиньский считался одним из самых богатых руководителей ПОРП). Его ненавидел генерал В. Ярузельский, но на него ориентировались в Москве Андропов и «глубинники/мипсовцы». Они склоняли Брежнева к тому, чтобы Жабиньский сменил Каню. Другой кандидатурой был Т.Грабский – член Политбюро от «бетона». Но Цвигун и Цинёв делали ставку на военных – на Ярузельского и Ч. Кищака (военная контрразведка).

В итоге 11 февраля 1981 года председателем Совмина ПНР стал Ярузельский, сохранивший за собой и пост министра обороны. Оппозиция поняла, куда движется дело (к власти военных), поэтому активизировалась и на 31 марта назначила всеобщую забастовку. Но её отменили под давлением… лидера «Солидарности» Леха Валенсы. Действовал он не самостоятельно, а как агент СБ «Болек».

За его спиной стоял В. Пожога – вице-министр МВД, до недавнего времени возглавлявший II Департамент (контрразведка). А ещё раньше (1970-1973) он работал 1-м замом по контрразведке у коменданта воеводской милиции в Гданьске и был причастен к вербовке Валенсы (декабрь 1970). 

В Москве Брежнев взял за правило: после звонка Цвигуна он обязательно звонил Андропову или наоборот. Так генсек сводил два потока информации воедино, а заодно перепроверял её.

6 марта Брежнев говорит по телефону сначала с Цвигуном, затем с Андроповым, 10 марта – с Цинёвым, 12 марта – с Цвигуном, 31 марта – с Андроповым, а затем с Цвигуном, 14 апреля – с Цвигуном, 24 апреля – с Цвигуном, затем с Андроповым, 29 апреля – с Цинёвым, 6 мая – с Андроповым, затем с Цвигуном, и т. д.

Брежнев старался держать руку «на пульсе» ситуации, хотя в той мешанине борьбы разведок сделать это было сложно. Но информации Цвигуна генсек продолжал придавать первостепенное значение. 

25 мая они встретились на Всесоюзном совещании работников КГБ, где Цвигун выступил с докладом о происках западных спецслужб в СССР и Восточной Европе. Поскольку ЦРУ сорвало планы Кремля договориться с Ротшильдами и Ватиканом (после покушения на Папу Римского), Брежнев стал делать главную ставку не на «бетон», а на «погоны» (военных). И когда в июле 1981 года прошёл чрезвычайный IX съезд ПОРП, он привёл к усилению «погон», которые вошли в ЦК вместе с Ярузельским (7 человек). Но были убраны из Политбюро фавориты «глубинного КГБ» А. Жабиньский и Т. Грабский. Польские генералы и их сторонники набирали аппаратный вес. Это были: от военных - Ярузельский, Кищак, от ПОРП – Б. Стахура (куратор спецслужб), от «эсбэков» - глава СБ В. Цястонь (борец с «диссидой»). Сопротивлялись им лидер ПОРП С. Каня и его сторонники, которые выступали против силовых мер и за диалог с оппозицией. 

Брежнев тогда отдыхал в Крыму, но клановые войны продолжались.

Именно тогда Цвигуна хотели убрать в первый раз, опасаясь, что на волне IX съезда военная контрразведка в союзе с ГРУ активизируются в борьбе с «глубинниками» за власть.

Цвигун отправился в Баку, чтобы заручиться поддержкой Алиева и тамошних «погранцов» (выходцы из ЗакПО имели влияние в ГУПВ). На обратном пути самолёт Цвигуна едва не разбился во Внуково-2. Но это не остановило военных. В Польше «грушники» провели блестящую операцию в борьбе за влияние в… Москве. Ярузельский никак не мог решиться на введение военного положения, лавируя между разными силами, как в Польше, так и в Кремле. И ГРУ провело операцию «Кукловод» с помощью полковника Войска Польского Рышарда Куклинского. Ещё в конце 60-х он был завербован ЦРУ во Вьетнаме, но в начале 70-х стал «двойным» агентом – начал работать и на ГРУ (как когда-то О. Пеньковский). И был «подставой» для «слива» нужной информации. 7 октября 1981 года Куклинскому «разрешили» бежать и сообщить ЦРУ о том, что Советы решили не вводить войска в Польшу, а согласны на военное положение. Так Кремль подвиг Ярузельского на решительные действия. 18 октября он сместил Каню и занял его место, а 13 декабря ввёл военное положение. После чего в Польше началась делёжка высших постов между военными, спецслужбами и «бетоном». Обострилась ситуация и в Москве, где эта борьба за должности тоже имела своё значение – от неё зависело положение военных, «глубинников/мипсовцев» и «партийного бетона» в будущей борьбе за власть. Вот тогда над Цвигуном нависла новая угроза устранения.

Военное положение в Польше ввели 13 декабря 1981 года. К власти пришли военные во главе с генералом В. Ярузельским, поделившие власть с «партийным бетоном» и спецслужбами (СБ и милиция). При этом армии досталась «чистая» работа (идеология), а спецслужбам «грязная» (репрессии). Для этого еще за месяц до введения ВП была проведена реорганизация МВД. Его главой стал военный контрразведчик Чеслав Кищак, его 1-м замом - представитель «партийного бетона» Б. Стахура, а вице-министрами – В.Цястонь (глава СБ), контрразведчик В.Пожога (глава новой Службы разведки и контрразведки). 

Гендиректорами МВД стали «погоны»: бывший глава Разведупра «погранцов» (1968-1981) Э.Тарала, бывший военный прокурор ПНР Л.Чубиньский. 

Главой внешней разведки стал Ф.Дмовский (был резидентом в Риме, когда К.Войтыла стал Папой Римским).

Внешнюю контрразведку возглавил Д.Глиньский (был резидентом в Вашингтоне, Лондоне и Нью-Йорке), а внутреннюю – З.Саревич (работал против Франции и Израиля). Все трое - «францисканцы», но подчинялись они «погону» Кищаку. 

На пост директора важнейшего «антидиссидентского» III Департамента («труйка» вошла в СБ) «францисканцы» продавили Г.Вальчинского (работал против «диссиды» с 1955), но «погоны» очень быстро его заменили на своего «кадра» - военного контрразведчика Г.Данковского. При этом «погоны» объявили о том, что они помимо старой агентуры «труйки» заводят новую – сверхсекретную, допуск к которой будет ограничен. В неё вошли как старые, так и новые агенты в рядах оппозиции. Таким образом в структуре новой власти «погоны» заняли ведущие позиции, затем шли «партийный бетон» и «францисканцы». 

Были в руководстве МВД и «москвичи». Следственное бюро возглавил И.Старшак, учившийся в Москве на курсах Высшей Краснознаменной Школы КГБ (1973-1974). А замглавы контрразведки С. Гронецкий до этого был начальником опергруппы N2 «Висла», находящейся в посольстве ПНР с координацией действий в московском УКГБ. Последнее возглавлял В.Алидин – давний друг Брежнева (они познакомились в 1947-м на Украине). Таким образом и из УКГБ Москвы генсеку шла «инфа» о событиях в Польше.

Глава МВД Ч.Кищак в 1975-м тоже учился в Москве - был слушателем стратегических курсов Академии Генштаба СССР. За год до этого там же стажировался и Р.Куклинский – двойной агент (или контактёр) между ГРУ и ЦРУ. Всё это являлось важными звеньями в борьбе разведок (военных и гражданских) на польской территории. Особенно по «линии Ротшильдов», которые курировали Польшу. Конкурентом КГБ по этой «линии» всегда было ГРУ. С 1957 по 1989 главами Стратегической разведки ГРУ были шесть человек и пятеро из них в разные годы работали в Англии (В.Яковлев, А.Рогов, В.Мещеряков, Л.Толоконников, А.Павлов). Исключение - Л.Бекренёв (1963-1967), но это было вызвано «делом Пеньковского» (1962), которое стало… провокацией со стороны КГБ с целью дискредитировать ГРУ, вытеснив с «линии Ротшильдов». В той же «линейке» - «дело Иванова» («дело Профьюмо») (1963), когда в руки ГРУ попал компромат на английскую элиту. Но в 1967-м, когда «глубинники» привели на Лубянку Андропова, «грушники» снова отдали Стратегразведку «англичанину» – Л.Толоконникову (резидент в Лондоне в 1958-1962). 

Во время польских событий «главстратегом» ГРУ был А.Павлов – резидент в Лондоне в 1962-1963. Разведку он возглавил в 1978-м, сразу после того, как Папой Римский стал поляк К.Войтыла, за спиной которого стояли Ротшильды и Ватикан. А от КГБ в Варшаву был делегирован «англичанин» В.Дождалёв (куратор Д. Блейка).

Интересы ГРУ и КГБ снова столкнулись, причём «грушники» стали теснить чекистов - особенно после успеха операции «Кукловод» (октябрь 1981). 

Эти обстоятельства грозили «глубинному КГБ» большими проблемами при выдвижении Андропова на позицию Генсека. Ведь в Москве с особым вниманием следили за ситуацией в Польше, учитывая, что рано или поздно такой сценарий грозит и СССР.

«Глубинники» из ПГУ и «Пятки» (5-о управление) стояли на позициях «францисканцев»: они были уверены, что ещё три-четыре года правления престарелых брежневцев («партийного бетона») - и страна станет «второй Польшей». 

А брежневцы опасались, что «глубинники», взяв власть, развалят страну и станут лёгкой добычей для своих западных партнёров.

Поэтому у Брежнева и Суслова (он возглавлял комиссию Политбюро по Польше) созрела идея - в 1982 году создать «мягкую диктатуру»: самим отойти в тень, а на авансцену выпустить «молодёжь» (в роли Генсека – В.Шербицкий) с опорой на «погоны», а не на чекистов.

Андропов должен был уйти из КГБ и вернуться к прежней работе – заниматься соцстранами и в первую очередь Польшей. В кресло главы КГБ должен был сесть его 1-й зам - С.Цвигун, хорошо показавший себя во время польского кризиса и в марте 81-го ставший членом ЦК КПСС. На место 1-го зама главы КГБ должен был прийти ещё один «брежневец» – Г.Цинёв, а простым замом – главный «погранец» В.Матросов. 

Напомним, что и ГРУ тоже возглавлял «брежневец» - П.Ивашутин. Словом, в СССР намечалась реформа, похожая на преобразования польских спецслужб в ноябре 81-го: бразды правления взяли бы «погоны» (военная контрразведка и «погранцы»).  При таком раскладе многим «глубинникам» в КГБ (и их кураторам в ЦК КПСС) грозило понижение или отставка. Чтобы сорвать эти планы, надо было придумать нечто неординарное. Тогда на свет и родились два «дела» - против С.Цвигуна и Г.Брежневой. И оба «дела» вытекали одно из другого и были активизированы незадолго до введения военного положения в Польше.

Цвигун весь сентябрь 81-го находился в отпуске. А в октябре, выйдя на работу, возобновил свои контакты с Брежневым по «польской теме». Они пять раз общались по телефону: 1, 5, 12, 20 и 22 октября. В Польше в это время завершился I общенациональный съезд «Солидарности» (7 октября), Ярузельский сместил Каню с поста 1-го секретаря ЦК (18-го) и началась подготовка к реформе МВД, за которой внимательно следили и в Москве. 

Активность Цвигуна беспокоила его противников. И в конце октября он внезапно… занемог. Его вызвали на плановое медобследование в поликлинику 4-го Минздрава (его главой был ставленник «глубинников» Е.Чазов), но лучше ему не стало – он стал быстро худеть, терять голос, и с 1 ноября вынужден был переехать на лечение в санаторий в Барвихе (что и требовалось его противникам). По Лубянке распространили слух, что у него рак. С Брежневым Цвигун связался по телефону лишь однажды (18-го). Генсек пожелал ему скорейшего выздоровления.

Именно тогда произошла попытка проникнуть в кабинет Цвигуна на Лубянке – ночью пытались вскрыть его сейф, но сработала сигнализация. Дежурный позвонил Цвигуну, и тот приказал проверить сигнал. Проверили и… ничего подозрительного не нашли. Хотя кто-то явно пытался добраться до документов или что-то подбросить в сейф. Этот инцидент убедил Цвигуна, что надо скорее возвращаться на Лубянку. Об опасности, нависшей над ним, он тогда не думал.

В декабре 1981 года, несмотря на болезнь, С.Цвигун возобновил активное телефонное общение с Брежневым, находясь в санатории в Барвихе: ситуация в Польше оставалась напряжённой накануне введения там военного положения.

И снова Брежнев сводил два потока информации воедино - после звонка Цвигуна он обязательно звонил Андропову или наоборот. Так было 6, 10, 14-го, а 17 декабря генсек переговорил только с Цвигуном. Этот звонок последовал вскоре после заседания Политбюро, посвящённого Польше. Затем Генсек позвонил ещё и Б.Пономарёву – главе Международного отдела ЦК КПСС. Ведь именно 17 декабря в Гданьске прошла 100-тысячная демонстрация протеста, во время разгона которой погибли трое демонстрантов. 

А в Москве контрразведка КГБ, пользуясь тем, что её высокий куратор Цвигун «выведен из игры», затевает широкомасштабные операции против окружения Галины Брежневой. Напомним, что вся контразведка КГБ была в руках «глубинников»: внутреннюю (2-й упр) возглавлял Г.Григоренко (чекист с 1940), «Пятку» (5-й упр - идеология) – Ф. Бобков (чекист с 1945), внешнюю (Управление «К») – А. Киреев (чекист с 1952), В последнее время дочь Брежнева стала активно вмешиваться в политику, выступая в роли советника отца. Ещё в конце 60-х она собиралась писать кандидатскую диссертацию по истории СССР на тему «Иностранная интервенция в страну Советов в 20-е годы», а в 81-м, работала уже в Архивном управлении МИДа в ранге советника-посланника. В МИДе с 1973-го работала СБ, подчинявшаяся «глубинникам» (глава – М.Курышев, чекист с 1943, «птенец» из гнезда Е.Питовранова). 

Советы, которые Галина давала отцу (в том числе и по кадровым вопросам) шли вразрез с интересами чекистов. А тут ещё стало известно, что она собирается разводиться с Ю.Чурбановым, прожив с ним 10 лет. Она увлеклась молодым артистом Большого театра Борисом Буряцей, имевшим цыгано-молдавские (!) корни – он был родом из Кишинёва. Случись этот развод, чекисты теряли бы удобного кандидата на замену Н.Щёлокова в силу утраты разведённым его веса в элите. 

А ведь Андропов давно обхаживал Чурбанова и сделал из него своего… информатора. Читаем воспоминания Ю.Чурбанова: «У меня были честные и прямые разговоры о Щёлокове с Ю.В.Андроповым. Особенно – в последние годы (1980-1983). Ю.В. был прекрасно обо всём информирован, прекрасно… Ю.В. перепроверял мою информацию… а у кого – не знаю. Очевидно, тот работник… или кто-то там… докладывал ему о положении дел в МВД…». Словом, КГБ в обход запрета завёл агентуру в МВД, играя на клановых противоречиях эмвэдэшников. И в тех декабрьских операциях против окружения Г.Брежневой (саму дочь генсека они трогать не могли), были активно задействованы и милицейские силы. Но не с Огарёва,6 (МВД СССР), а с Петровки,38 (ГУВД Москвы). Последнее возглавлял (с 1979-го) «партиец» В.Трушин, который давно (с конца 60-х) был в «контрах» с первым секретарем МГК В.Гришиным, поддерживавшим Щёлокова. В своё время Трушин был «главным кадровиком» (1974-1976), секретарём стличного горкома (1976-1979) и кандидатом в преемники Гришина. Поэтому последний решил его «сплавить» в ГУВД. Спустя год (1980) грянуло «дело Афанасьева» - майора-чекиста, убитого милиционерами со станции метро «Ждановская», но Трушина этот скандал не коснулся, он усидел в кресле. Андропову было невыгодно терять человека, который мог поддержать его в атаках на Щёлокова и Гришина. События конца 1981-го это подтвердили. 

Именно тогда началась атака КГБ и ГУВД Москвы (УБХСС) на «бриллиантовую мафию».

В её круг входили не только личности с тёмным прошлым, но и семьи номенклатурных деятелей – в основном их жёны и дети. Среди последних была и дочь генсека, которая, как всякая женщина, любила «камешки» и, по возможности, либо покупала их в магазине «Самоцветы» на Старом Арбате и ювелирном в Столешниковом переулке, либо получала в подарок. Контрразведка КГБ через «десятку» (10-й отдел 2-го главка – контрабанда и валюта) прекрасно знала об этом увлечении дочери генсека и имела список всех людей, входивших в её окружение и имевших такую же «слабость».

Затевая атаку, «глубинники» ставили целью создать вокруг дочери генсека «выжженное поле» с тем, чтобы номенклатура начала избегать контактов с ней. А если бы в Кремле возмутились подобной операцией, то на Лубянке придумали предлог - отсыл к польским событиям, где одним из лозунгов оппозиции был: «Долой коррупцию!». 

Операция «Блеск» началась в начале декабря 81-го. Читаем дневник сотрудника Международного отдела ЦК КПСС А.Черняева - запись от 5 декабря: «…По Москве идут разговоры о «цыгане». Это любовник дочери Брежнева. Муж – Чурбанов… в курсе и, конечно, терпит…». Как видим, терпение Чурбанова иссякло почему-то именно накануне введения ВП в Польше. А до этого он 6 лет (!) закрывал глаза на «амурные» дела своей супруги. Но теперь вместе сошлись личные интересы Чурбанова и ведомственные интересы КГБ. Галину надо было сначала скомпрометировать (с помощью слухов, о которых пишет Черняев), а затем начать аресты в её окружении, чтобы собрать нужный компромат. 

11 декабря в своей квартире на Кутузовском проспекте, 18 (в 10 минутах ходьбы от дома Брежнева и Андропова) была застрелена популярная киноактриса Зоя Фёдорова, сидевшая на «камушках» - она была «оператором» (сводила покупателей и продавцов, в том числе и из мира искусства). Убийца не найден до сих пор, но можно предположить, что она стала первой жертвой тех событий. Видимо, обладая большим объёмом информации (в её записной книжке обнаружили более 2 тысяч контактов), актриса могла стать важным звеном в деле раскручивания операции «Блеск». Кто-то этого сильно не хотел. 

Но операция всё равно была продолжена - прошли аресты в ювелирном магазине «Самоцветы» (Старый Арбат), где арестовали директора и всех завотделами. Затем арестовали и самого Бориса Буряцу, обвинив его в спекуляции… дублёнками (у него их нашли 5 штук). Борису дадут 7 лет колонии, а Брежнева так и останется женой Чурбанова. А тот – информатором Андропова. Но министром так и не станет – не успеет.

Параллельно «делу «Самоцветов» возникло и «дело «Союзгосцирка». Его мишенью были директор А.Колеватов (его дочь дружила с Г.Брежневой) и его зам В.Горский. В окружение Галины входили и цирковые артисты, поскольку её первым мужем (1951-1961) был эквилибрист Евгений Милаев. И нужную чекистам «компру» должны были дать и циркачи.

Знал ли Цвигун обо всём этом?

Не мог не знать, даже находясь вдали от Лубянки. Соглашаясь с тем, что «чистка» нужна, он в то же время понимал, что операция «Блеск» - это война советских «францисканцев» против «партийного бетона» и его союзников, в число которых входил и он сам. Чтобы этому противостоять, надо было вернуться на Лубянку. Но для этого ему нужно было согласие врачей. И тогда Цвигун решил созвать консилиум.

Врачебный консилиум по состоянию здоровья С.Цвигуна собрался в самом начале января 1982-го. Так как на Лубянке был запущен слух, что у Цвигуна рак лёгких, он специально пригласил известного хирурга М.Перельмана, который вылечил его от рака в 1971-м. Перельман авторитетно заявил: рака нет. Есть недомогание, которое надо лечить не транквилизаторами (их почему-то прописали кремлёвские врачи!), а другими лекарствами.

В итоге уже через неделю-другую Цвигун мог снова вернуться на Лубянку. Это явно не входило в планы тех, кто опасался его включения в лубянские дела – в том числе и по «делу Галины Брежневой» и по линии будущих кадровых реформ, в итоге которых (по аналогии с Польшей) «погоны» должны были занять ключевые должности в руководстве КГБ. 

Цвигун и Ко создавали опасный прецедент, когда «бетон» в спецслужбах (3-й главк КГБ, ГУПВ и ГРУ) мог отодвинуть «глубинников/мипсовцев» от власти.

Подобное случилось в Китае после смерти Мао (1976), где Разведупр ГШ НОАК стал влиятельнее МГБ. На этот же путь в марте 1981-го начала сворачивать Чехословакия, где I Департамент (разведка) возглавил военный разведчик К.Сохор (резидент Разведупра в Каире), а главой военной контрразведки стал П.Врлик, учившийся в Москве в Академии Генштаба (1971-1973).

Но дальше всех продвинулась Польша в декабре 1981-го, где «бетон» в спецслужбах (военная разведка и контрразведка) захватили власть, подмяв под себя все остальные спецслужбы. Та же ситуация могла произойти и в СССР, где «погоны» уже пытались захватить власть – в 1957 (Г.Жуков и ГРУ) и в 1964-м, когда в США сбежал сотрудник 2-го главка КГБ Ю.Носенко - сын министра судостроения СССР (1939-1956).

Контрразведывательный главк тогда возглавлял (с 1956) «глубинник» О.Грибанов, сменивший другого «глубинника» - П.Федотова (1954-1956). Побегом Носенко умело воспользовались «погоны», пользуясь покровительством Миронова - главы Админотдела ЦК КПСС (куратор спецслужб) и близкого друга Брежнева (они познакомились в 30-е годы в Днепропетровске). Миронов имел прямое отношение к «погонам» - был замначем 3-го Гу КГБ (военная контразведка) (1951-1956). Поэтому главой 2-го Гу вместо Грибанова стал «смершевец» С.Банников. А сам Миронов после смещения Н.Хрущёва должен был возглавить КГБ СССР. Учитывая, что и ГРУ с 1963-го возглавлял ещё один «погон» (военный разведчик с 1939) и друг Брежнева (фронтовой) П.Ивашутин, то ситуация для чекистов-«глубинников» вырисовывалась аховая. Приди Миронов к власти в КГБ, он бы тут же перетасовал кадры на Лубянке в пользу «погон». И первым делом убрал бы с поста главы 3-го главка И.Фадейкина – «глубинника» из «гнезда» Е.Питовранова (Фадейкин служил под его началом в ГДР – был замом по разведке). «Глубинники» с большим трудом протащили Фадейкина во главу 3-го ГУ, убрав оттуда «погона» - А.Гуськова. Но с приходом Миронова 3-й ГУ для «глубинников» был бы потерян, как и многие другие. Избежать этого можно было только применив радикальные меры.

19 октября 1964 года Миронов вместе с главой Генштаба С.Бирюзовым и другими генералами вылетел в Югославию праздновать 20-летие освобождения Белграда от фашистов. Бирюзов был в хороших отношениях с Г.Цинёвым, с которым он сошёлся в 1953-1954 годах, когда Бирюзов был главкомом ЦГВ в Австрии, а Цинёв – УОО КГБ в ГДР. Именно Цинёва Миронов собирался сделать главой 3-го упра вместо Фадейкина, поскольку Цинёв был замначем 3-го упра и свояком Брежнева – они были женаты на родных сёстрах. Но на подлёте к Белграду самолёт с советской делегацией… врезался в гору Авала. Все пассажиры погибли. 

На похоронах Брежнев буквально рыдал, поскольку потерял преданного друга и человека, на которого он мог всецело положиться в кремлёвских интригах. А пока из-за гибели Миронова «погоны» не смогли подмять под себя КГБ, во главе которого остался «шелепинец» В.Семичастный.

Но поскольку «глубинники» ненавидели самого А.Шелепина за его чистки в КГБ (1958-1961) и за то, что он стал причиной внезапной смерти авторитетного «глубинника» А.Короткова, дни Семичастного были сочтены.

В 1967-м «глубинники» поддержали Брежнева в борьбе с «шелепинцами», но взамен выторговали у генсека пост главы КГБ для удобного им «кадра» - Ю.Андропова. Но они уже не посягали на 3-й упр, где теперь во главе были только «погоны»: Г.Цинёв (1966-1967), В.Федорчук (1967-1970), И.Устинов (1970-1973), Н.Душин (1974-1987). И лишь в 1987-м Горбачёв протащит туда своего «кадра» - ставропольца В.Сергеева.

При Андропове «глубинники» вернули себе позиции, утраченные при Хрущёве.

Так, важнейший 11-й отдел (связь с соцстранами) перестал был самостоятельным и снова влился в ПГУ. Вернули они себе и «девятку» - 9-й упр (охрана). Хрущёв специально ставил во главе «девятки» либо «партийцев» - В.Устинов (1954-1957), В.Чекалов (1961-1967), либо милиционеров (соперники ГБ) - Н.Захаров (1958-1961). При Андропове «девятку» сначала возглавлял (1968-1974) «глубинник» С.Антонов (чекист с 1949). Но едва Андропов вошёл в Политбюро (1973), он передал «девятку» в руки «партийца» Ю.Сторожева (1974-1983). А став генсеком, Андропов и вовсе поставил во главе Охраны своего бывшего секретаря (1965-1983) – Ю.Плеханова, который до этого 13 лет ведал по его же заданию «прослушкой» (12-й отдел).

Наконец, «глубинники» заменили (1967) главу 4-го управления Минздрава: убрали сталинского эскулапа А.Маркова, заменив его Е.Чазовым, который помог Андропову не уйти в отставку по инвалидности, чего добивались его соперники из партаппарата.

Короче, Андропов был многим обязан «глубинникам», но всецело им не доверял (как и те ему). Но поскольку общая цель у них была одна (Андропова – в генсеки), их связь не обрывалась. И часто именно «глубинники» создавали Ю.В. условия, при которых его авторитет в Политбюро не снижался, а повышался. Например, создание «тайного канала» СССР-ФРГ в 1970-м – это инициатива «глубинников». Двигал это дело Е.Питовранов - глава финансразведки «Фирма», «завязанный» именно на ФРГ. А главными исполнителями были его «птенцы»: Х.Оганесян (чекист с 1939; зам Питовранова по разведке в ГДР и потом в «Фирме») и В.Кеворков (чекист с 1950), «завязанные» на армянскую диаспору в ФРГ (вторая по численности в ЗапЕвропе после Франции). Впрочем, у них был ещё один начальник – А.Микоян (рекордсмен по части пребывания в Политбюро – 31 год), который ещё в 30-х начал создавать тайную спецслужбу «Спюрк» («Община»), состоящую из его соплеменников (в 1934-м, после смерти В.Менжинского, именно Микояна Сталин хотел сделать главой ОГПУ/НКВД, но чекисты «продавили» кандидатуру Г.Ягоды).

Спецслужба Микояна конкурировала с тайной службой Л.Берия - «Отдел», в рядах которой были грузины или выходцы из Грузии (чекист М.Гвишиани, отец Д.Гвишиани, из неё) и азербайджанцы (Берия возглавлял АзЧК в 1920-1922).

После расстрела Берия (1953) и Багирова (1956) азербайджанцы утратили свой вес в Центре, что сказалось и на ситуации с Цвигуном. Ведь в Москву его перевели именно из Баку, где он был главой АзКГБ (1963-1967). Поэтому, когда он встретил противодействие себе со стороны «глубинников» и «Спюрка», он стал опираться на «погранцов» из числа «молдаван», «азербайджанцев» и «среднеазиатов». Именно их он должен был двигать наверх и в случае своего прихода на место Андропова. Что не входило в планы «глубинников». Узнав о результатах врачебного консилиума, они решили действовать радикально - методами 1964 года.

После врачебного консилиума, который признал С.Цвигуна фактически здоровым, 1-й зампред КГБ собирался вернуться на службу уже в ближайшие дни. 22 января 1982 года Цвигун должен был отправиться на приём к Брежневу, чтобы участвовать в заседании узкого круга Политбюро.

Там должны были выступить два человека: Цвигун (с докладом о будущей реформе КГБ и заказчиках «дела Г.Брежневой») и М.Суслов. Последний 18 января вернулся из Польши, поскольку был главой особой комиссии Политбюро по этой стране. Ездил он туда с тайной инспекцией – проверить, как складывается ситуация после введения военного положения (13 декабря 1981). Увиденное его вполне удовлетворило. Пришедшие к власти «погоны» (Минобороны, военные разведка и контрразведка) стабилизировали ситуацию и взяли её под свой контроль.

Лидер «Солидарности» Лех Валенса (он же агент СБ «Болек») был посажен под домашний арест (на спецдаче), поскольку в дело были введены другие агенты внутри «Солидарности» - те, кого завербовала ВСВД (военная контрразведка) и имена которых СБ были неизвестны. На закрытой встрече с Сусловым В.Ярузельский и Ч.Кищак рассказали гостю об этих закрытых для других деталях.

Всё это убедило Суслова в том, что в СССР надо действовать похожими методами, чтобы ситуация не развивалась по польскому сценарию. То есть, надо было готовить почву для «мягкой диктатуры»: провести реформу в КГБ с опорой на «погоны», разгромить прозападную оппозицию (диссидентов) и провести трансформацию власти в КПСС и заручиться поддержкой мусульманских кланов (это стало актуальным на фоне афганских событий).

Несмотря на то, что Цвигун входил в «молдавскую» команду Брежнева, однако он более 12 лет служил в КГБ в мусульманских регионах (Таджикистан, Азербайджан). Поэтому тамошние кланы имели в его лице своего представителя в Москве. Что учитывалось Брежневым и Сусловым. Но это прекрасно понимали и их соперники. Поэтому в их прицел угодил уже не только Цвигун, но и Суслов. Чтобы понять отношения последнего с КГБ и нацэлитами, надо заглянуть на несколько десятков лет назад.

Суслов всегда был ближе к «погонам» (армии), чем к КГБ. Армейская среда была более консервативна, чем спецслужбистская, что больше импонировало главному идеологу (например, Политупр не подчинялось Минобороны, а существовало на правах Отдела ЦК КПСС). И на протяжении долгих лет Суслов находился в явном и тайном противостоянии с Лубянкой. В итоге возникнет момент, когда «глубинный КГБ» попытается сместить его с поста главного идеолога. Сменщиком должен был стать Леонид Ильичёв, который считался креатурой Хрущёва, но двигали его «глубинники». Хотя до этого за спиной Ильичёва стояла другая структура, но из той же «конторы».

С 1925 по 1938 год Ильичёв жил на Кавказе, где окончил Северо-Кавказский универ (1930), а потом возглавил сектор пропаганды в обкоме Северо-Осетинской АССР (1931-1934). А 1-м секретарём соседней Закавказской Республики (1932-1937) был Л.Берия, спецслужба которого («Отдел») покрывала все соседние с Грузией регионы и особенно Северную Осетию, которая сохраняла независимость от Грузии и была автономией, в то время как Южная Осетия входила в состав Грузии (кстати, в жилах Сталина текла не только грузинская, но и осетинская кровь). В поле зрения «Отдела» угодил и «главпропагандист» Ильичёв.

Точно такая же тайная служба была и у соперника Берия А.Микояна – «Спюрк» («Община»), костяк которой состоял из его соплеменников. Сталин знал о существовании этих «служб» и опирался на них.

Известно, что в революционном движении в России наиболее активную роль играли славяне (русские, восточные украинцы, белорусы), евреи, латыши, грузины и армяне. Сталин, придя к власти, до поры до времени опирался на всех.

Но в конце 30-х провёл массовую «чистку», существенно сократив во власти процент евреев и латышей. Отныне опорой его стали славяне и кавказцы. Например, с 1924 по 1937 год охрану Сталина возглавлял еврей К.Паукер. После его расстрела Сталин будет поручать возглавлять свою охрану только славянам: белорусу Н.Власику, русским - В.Меркулову, А.Кузнецову, С.Кузьмичёву, С.Игнатьеву. А главой НКВД в 1934-м Сталин собирался сделать армянина А.Микояна, но имевшего грузинские корни – он родился в Тифлисской губернии.

Всё это было связано всё с той же клановой проблемой, которая для Армении была не менее актуальной. Вот почему и 1-м секретарём ЦК КП Армении (1937-1953) Сталин сделает армянина А.Арутинова, родившегося в Телави и долго жившего в Грузии (1900-1922). Кстати, сами армяне считали Сталина наполовину своим. Они полагали, что его мать Екатерина Геладзе была из огрузинившейся семьи армян, а город Гори, где родился Сталин, изначально был населён армянами, ассимилировавшимися в грузинском этносе. Сам Сталин, будучи интернационалистом, наличие клановых противоречий никогда не отрицал и использовал их в своей практике.

Однако с назначением главой НКВД Микояна у Сталина не получилось - его власть в клановом НКВД в 1934-м ещё не была безграничной. И только в 1938-м Сталин сумел осуществить задуманное. Но отдал НКВД уже не «грузинскому» армянину, а «коренному» грузину - мингрелу Л.Берия, который к тому времени набрал нужный политический вес и создал такую спецслужбу, как «Отдел». В Грузии тоже развита клановая система и те же мингрелы, например, соперничают с гурийцами и имеретинами.

К последним относился С.Орджоникидзе, самоубийство которого (1937) – результат клановых «разборок» в кавказской диаспоре в Москве и за её пределами. После гибели Орджоникидзе имеретины потеряли былое влияние в Москве, что было выгодно другим грузинским кланам – тем же мингрелам. В 1944 году именно мингрел Берия настоит на том, чтобы городу Орджоникидзе вернули прежнее название – Дзауджикау.

Также мингрелы с давних времён соперничали с армянами.

Армянские торговцы, обычно скупавшие сельскозпродукцию у грузин, никогда не вели свой бизнес с мингрелами, считая их более ловкими и хитрыми. Поэтому Берия, если и приближал к себе армян, то крайне редко и тщательно их проверив. Так, например, было с братьями Кобуловыми – Богданом и Захаром, долго работавшими с Берия в Грузии. В итоге они разделят его участь - погибнут. Но это будет позже, а пока Берия, перебравшись в Москву (1938), стал переводить в столицу и регионы своих людей. Взглянём на статистику по НКВД. На момент его создания (10 июля 1934) из 96 руководящих работников 30 были русскими (31,25%), 37 (38,54%) — евреями. Также имелось: украинцев — 5 (5,21%), поляков — 4 (4,17%), латышей — 7 (7,29%), немцев — 2 (2,08%), грузин — 3 (3,13%), армян — 1 (1,04%), азербайджанцев — 1 (1,04%) и др. На 26 февраля 1941 года (2,5 года при Берия) среди руководства НКВД было: русских — 118 (64,84%), украинцев — 28 (15,38%), грузин — 12 (6,59%), евреев — 10 (5,49%), белорусов — 4 (2,20%), армян — 2 (1,10%).

Л.Ильичёв переехал в Москву (1938) вместе с Берия. И занял пост ответсекретаря журнала «Большевик» (1938-1940), а потом - главреда «Правды» (1951-1952). Но осенью 1952-го позиции Берия и Микояна в глазах Сталина серьёзно пошатнулись. Нависла угроза и над Ильичёвым.

Осенью 1952-го после ХIХ съезда ВКП (б) Сталин задумал произвести ротацию «стариков», а также «почистить» «Отдел» и «Спюрк», как до этого сделал с «еврейской партией» (дело Антифашистского комитета, 1948) и «русской партией» («ленинградское дело», 1950).

Против Берия было затеяно «мингрельское дело», курировал которое его соперник – 1-й секретарь ЦК КП Грузии А.Мгеладзе из клана гурийцев (при нём начнёт своё восхождение другой гуриец - «мародёр» СССР Э.Шеварднадзе). Но в марте 1953-го Сталин был убит (отравлен при помощи «Лаборатории» при Отделе опертехники). Убрали его спустя ровно 2 месяца после того, как он затеял новую реформу МГБ (приказ от 5 января 1953), чтобы провести задуманные чистки.

Не случилось. Началась борьба за власть, в которой Микоян уже открыто выступил против Берия, чтобы завоевать доверие не только в Москве, но и в… Ереване. Ведь Берия всегда был против присоединения Нагорного Карабаха к Армении. В итоге после его ареста в Армении тоже сменилась власть (ноябрь 1953) – сняли «грузинского» армянина А.Арутинова и поставили «сюникца» С.Товмасяна.

После гибели Берия посыпалась и его агентурная сеть – «Отдел».

Но значительная её часть (грузинская) перешла под опеку чекистов Грузии. После смерти Сталина верховная власть там была отдана грузинам из числа «пришлых».

Так, 1-м секретарём ЦК КП стал гуриец В.Мжаванадзе, который был «погоном» (в армии с 1924 по 1953), а КГБ возглавил уроженец Гори (родина Сталина) А.Инаури – ещё один «погон» (в армии с 1927 по 1953), который поставит рекорд – пробудет на своём посту 34 года! Однако подлинной властью в республике ни Мжаванадзе, ни Инаури не обладали, поскольку были «пришлыми». Поэтому и к агентуре «Отдела» Инаури доступа не имел – ею владели другие люди, которые принадлежали к «глубинному КГБ», но только грузинскому (в республиках тоже были свои «глубинники»).

Между московскими «глубинниками» и республиканскими была связь, основанная на довоенных и военных контактах. Поскольку все союзные республики были плотно «завязаны» на Центр и зависели от него, «глубинники» с Лубянки старались продвигать свои «глубинные кадры» и в республиках. Если брать Грузию, то там в 1970-м (год серьёзной кадровой пертурбации на Лубянке) замом к Инаури был назначен «глубинник» из клана гурийцев Н.Майсурадзе (чекист с 1945), который в 1953-1957 работал под началом «глубинника» Е.Питовранова в ГДР, где было самое большое представительство КГБ и полигон для «отсмотра» кадров.

В 80-е ещё одним таким представительством станет афганское, которое насчитывало около 500 человек, что ясно указывало на политические амбиции руководства КГБ. Это стало было главным мотивом интереса Лубянки в афганской войне. Без афганской авантюры Андропову и Ко вряд ли бы удалось так успешно подготовить почву для своего входа в Кремле.

Но вернёмся к агентуре «Отдела» после 1953-го.

Её кураторами были несколько человек, которые начинали свою службу в грузинском ГБ ещё в 30-е годы, когда Берия возглавлял ЗСФСР. Эти люди были уволены (специально) из КГБ сразу после гибели Берия (1953) и, занимая гражданские должности, заведовали агентурой «Отдела». Например, один из них в 30-е годы работал в ГПУ города Гори, после чего Берия перевёл его в Москву (1939) – в 3-й отдел (контрразведка). С 1943-го этот человек вернулся в Грузию и стал замнаркома внутренних дел, а потом – «главным кадровиком» (!) местного ГБ. На момент ареста Берия (июнь 1953) он возглавлял 4-й отдел (секретно-политический). После расстрела Берия он должен был быть отправлен в отставку, но вышло иначе – он пошёл на повышение и стал… зампредом ГрузКГБ. И только в 1955-м его уволили (в 49 лет), но без дела не оставили – он занимал руководящие должности в разных структурах, а попутно… вёл дела «Отдела».

Ведь тот не имел права исчезнуть, поскольку помогал грузинам (как «Спюрк» - армянам) инкорпорироваться в центральные органы власти и особенно – в Москве.