Венесуэльские картины

Прототип романов Маркеса

Считается, что именно генерал Хуан Висенте Гомес (1857 -1935), правивший Венесуэлой с 1908 года до самой смерти, и стал прототипом диктатора из романа Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха». Хуана Гомеса нельзя было назвать «человеком от сохи» - он был родом из клана крупных землевладельцев, однако в молодости будущему хозяину Венесуэлы пришлось пасти стада у подножия Андских гор. На рубеже ХХ века Гомес сделал карьеру как кровавый командир «эскадронов смерти», истреблявших противников президента Чиприано Кастро. А в 1908 году, воспользовавшись отъездом своего друга и покровителя Кастро на лечение в Европу, генерал Гомес захватил власть в стране.

Хуан Гомес управлял Венесуэлой, как собственным поместьем. Все ключевые должности заняли земляки и приятели президента, сосредоточившие в своих руках распоряжение государственными финансами. При этом Гомес аккуратно проводил выборы, превратив электоральные процедуры в откровенный балаган. 

Хуан Гомес дважды покидал президентский дворец, сохраняя за собой пост Верховного Главнокомандующего, а послушный ему Конгресс голосовал за ставленников Гомеса. Когда время пребывания во власти для «номинального» президента истекало, Гомес снова возвращался на должность главы государства. В 1922 году он рассудил, что выборы приходится проводить слишком часто, и увеличил срок своих президентских полномочий с 4х до 7и лет. 

Гомес вообще оказался большим законником, и постоянно твердил, что действует исключительно в рамках Конституции. Это было правдой, поскольку в его правление «основной закон» Венесуэлы переписывали семь раз (в 1909, 1914, 1922, 1925, 1928, 1929 и 1931 годах), добавляя президенту все новые и новые полномочия и привилегии. 

Хуан Гомес очень ловко распорядился доходами от экспорта нефти. Крестьянский опыт подсказывал ему, что главное для хозяина плантации - не иметь финансовых обязательств перед соседями. Поэтому за счет нефтедолларов Гомес первым делом выплатил внешний долг Венесуэлы.

Рассуждая в том же духе, президент Гомес покончил и с венесуэльским федерализмом - на его плантации не должно было оставаться никаких самодеятельных хозяев. 

Дело в том, что вплоть до 1953 года страна официально называлась «Соединенные штаты Венесуэлы», и губернаторы «штатов» пользовались довольно широкой автономией во внутренних вопросах, включая сбор налогов. Эту вольницу Хуан Гомес прекратил. Если раньше налоги собирались губернаторами, отдававшими положенную долю федеральному правительству, то теперь налогоплательщики должны были вносить деньги сразу в федеральную казну, а правительство оплачивало местный бюрократический аппарат. Возможный «кассовый разрыв» всегда можно было заполнить нефтяными деньгами. Правда, в таких условиях местная администрация потеряла интерес к какому-либо развитию подведомственных территорий, но такие мелочи президента не волновали.

Тот, кто возражал против политики Гомеса, мог лишиться имущества, а у кого имущества не было - мог лишиться жизни. В 1923 году президент Гомес приказал убить своего родного брата, вице-президента Хуана Кризостомо Гомеса, заподозренного в претензиях на власть. Впрочем, границы Венесуэлы были открыты, и Хуан Гомес даже поощрял эмиграцию недовольных. Он считал, что на плантации должны работать лояльные батраки и надсмотрщики, всех же прочих следовало изгнать. 

Однако в Венесуэле нашелся человек, который бросил вызов хозяину страны

Одиссея капитана Дельгадо

Роман Дельгадо, лидер оппозиции президенту Гомесу, был потомком первых испанских колонистов Венесуэлы и по праву рождения принадлежал к сливкам общества. в 1902 году Дельгадо командовал военно-морским флотом Венесуэлы. При этом командующему было всего 20 лет! Оставив военную службу, Роман Дельгадо занялся бизнесом, где также преуспел - его судоходная Compania Anónima de Navegación Fluvial y Costanera контролировала все морские и речные перевозки Венесуэлы. В элитах говорили о Романе Дельгадо, как о будущем президенте страны.

Хотя в начале своей карьеры Дельгадо был вполне лоялен режиму президента Гомеса, и даже приветствовал низложение президента Кастро, «своим человеком» для президента он так и не стал. Найти общий язык этим людям было довольно трудно. А их представления о развитии Венесуэлы были диаметрально противоположны. 

Образованный моряк и судовладелец Роман Дельгадо верил в благодетельную силу мировой торговли. Венесуэле ничто не мешает стать процветающим и богатым обществом, утверждал Дельгадо. Не будем искать особый путь, писал Дельгадо, следует только обеспечить в нашей стране независимый суд и низкие налоги. Деловые люди все сделают сами, а работа правительства здесь - народное просвещение и неподкупная полиция. 

Полуграмотный пастух и бывший каратель Хуан Гомес смотрел на Венесуэлу иначе. Страна представлялась ему огромной личной плантацией, на которую можно пустить арендаторов и собирать с них деньги в свой карман. Собственно, по такому принципу президент Гомес и договорился со Standard Oil of New Jersey на предмет разработки венесуэльских нефтяных полей. Сотрудникам Рокфеллера, в сущности, было безразлично, куда пойдут миллионы долларов, выплаченные ими за право добычи нефти - в бюджет Венесуэлы, или в личный сейф каудильо.

В 1913 году Дельгадо попытался создать коалицию крупных венесуэльских предпринимателей и заручиться поддержкой европейских компаний, заинтересованных в инвестициях в Венесуэлу. Такую деятельность президент Гомес посчитал личным оскорблением. И следующие 14 лет своей жизни Роман Дельгадо провел в тюрьме, а его семья - в эмиграции в Европе.

14 лет тюрьмы не сломили Романа Дельгадо. Уехав в Париж, он объединяет противников режима Гомеса, формируя Национальный комитет освобождения. Пост будущего президента Венесуэлы Дельгадо предлагает эмигранту Сантосу Доминичи, знаменитому врачу и дипломату. Себе же Дельгадо отводит роль командира экспедиции, которая поднимет восстание в Венесуэле. Дельгадо верит - если предложить альтернативу Гомесу, и продемонстрировать решимость свергнуть каудильо, даже ценой собственной жизни, то и общество, и армия поддержат оппозицию. В феврале 1928 года на улицах Каракаса протестуют студенты (среди них и был и будущий президент Венесуэлы Ромуло Бетанкур), и генералы с трудом удерживают в повиновении солдат.

Летом 1929 год Роман Дельгадо зафрахтовал в Германии пароход «Фальке», погрузил на него оружие, и отплыл в Венесуэлу. Он не знал, что осведомитель президента Гомеса информировал диктатора о планах оппозиции. 11 августа бойцы Дельгадо высадились в порту Кумана. Практически сразу же повстанцы столкнулись с отрядами правительственных войск. И тогда Роман Дельгадо, с винтовкой в руках, вышел вперед…

Воплощение «национального духа»

Справедливости ради скажем, что режим президента Гомеса держался не только на нефтяных доходах и полицейских дубинках. У диктатора нашелся начитанный грамотей, разработавший целую идеологию, в обоснование права Хуана Гомеса руководить страной по собственному разумению. Этого человека звали Лауреано Вальенилья 

По образованию Лауреано Вальенилья был историком. Его знания в этой области позволили ему сформулировать социологическую теорию, названную им «демократическим цезаризмом».

В правление президента Гомеса 70% венесуэльцев были неграмотны, поэтому Лауренао Валенилья не боялся оскорбить возможных читателей своих книг и не стеснялся в эпитетах. 

Большинство жителей Венесуэлы, объяснял интеллектуал Валенилья - это потомки чернокожих и краснокожих рабов, смешавшихся с отбросами белой расы, в сущности, люди «третьего сорта». Доверять таким недочеловекам можно только мотыгу или лопату, и, с некоторыми оговорками, - винтовку. Но никак не книгу, и, тем более, не избирательный бюллетень. 

Прирожденные рабы, недалеко ушедшие от дикарей, венесуэльцы ментально неспособны к самоуправлению, это доказывает вся история венесуэльского общества, утверждал Вальенилья. Всякие англосаксонские демократические штучки никогда не смогут привиться на венесуэльской социальной почве, требующей «особого пути». 

Впрочем, оговаривался Вальенилья, такая ситуация характерна не только для Венесуэлы, но и для всех аграрных или ресурсных стран. Главной проблемой общественного устройства в таких государствах является непреодолимая пропасть между аристократией, извлекающей ресурсную ренту и нищими народными массами, «непослушными и отсталыми». 

Для управления страной в данной ситуации нужен «цезарь», который сможет одновременно использовать самые современные «демократические методы руководства» - для национальной элиты и самые традиционные «автократические методы» - для всех остальных. 

Где же взять такого отца отечества? Ну, в этом смысле Венесуэле повезло, заявлял Вальенилья. Наше счастье, что у страны нашелся президент Гомес, который своей личностью способен воплотить в себе непосредственно волю народа и железной рукой направить Венесуэлу по пути прогресса. Президент Гомес и есть наш «демократический император», представляющий собой содержание национального духа Венесуэлы, объяснял Вальенилья. Не будет Гомеса - Венесуэле конец.

Каудильо, как скрепа рабов и господ

Надо сказать, что теория «демократического цезаризма», придуманная историком Лауренао Вальенильей для президента Хуана Гомеса, в то время была вполне оригинальной идеей. 

Современные Вальенилье политологи считали, что в двадцатом веке источником легитимности монарха является традиция, но вот правитель республики должен опираться - в той или иной форме - на мнение большинства своих избирателей (или народа в целом или его представителей), перед которыми он несет ответственность. Но Вальенилья отвергал и монархию, ограниченную традициями и репутацией правящей династии, и республику, ограниченную законами и волей граждан. 

Его идеалом была власть без ограничений.

При этом никакому европейскому расисту не пришло бы в голову назвать непривилегированный класс собственной страны «расой рабов», неспособных к развитию. Мировая политическая мысль в то время вертелась вокруг решения вопроса о вовлечении народной массы в процесс управления страной. Но Вальенилья заявил, что «массу» надо оставить на социальном дне. А «элита» может благоденствовать в «новом Эдеме», построенном на доходы от ренты. 

Держаться такая система будет на светлом образе каудильо, которого народ должен публично обожать, а элита - публично бояться. Демонстративный восторг низов общества и такое же демонстративное пресмыкательство национальной верхушки, сформируют особую общественную и нравственную атмосферу, которая сама по себе станет демпфером любых социальных конфликтов, подсказывал Вальенилья. Народная энергия соберется в кулаке вождя, а он направит ее в нужное русло. Примерно, как сейчас каудильо направляет доходы от сырьевого экспорта Венесуэлы. 

К слову, теория Вальенильи вызвала одобрение немалой части венесуэльской элиты. Представление о народе, как о сборище расово неполноценных дегенератов, самой историей обреченных прозябать в бедности, снимало с элиты всякую ответственность за собственные действия и поведение. 

Кроме того, общепринятый социальный лифт в стране уже есть, говорили венесуэльские властители дум. Для девушки «из народа» это публичный дом в столице, а для юноши - армейская казарма по соседству. Работает такая система надежно и другой нам здесь не надо.

Но больше всех рассуждения Вальенильи одобрил сам хозяин Венесуэлы. Президент Гомес, которому очень нравилось считать себя «содержанием национального духа», осыпал Лауреано Вальенилью деньгами, наградами и почестями, доверил ему руководство правительственной пропагандой и назначил председателем Сената. Конец своей долгой жизни Вальенилья встретил в Париже, в должности посла Венесуэлы.