9 декабря - Международный день борьбы с коррупцией

Сторонники версии, что украинские проблемы – производная от начальственного воровства, думают, что распространенность взяток означает деградацию государственных институтов. На самом деле это не совсем так.

Воровство начальства не мешает осуществлению власти, скажет политолог Кит Дарден (Йельский университет), автор исследования «Целостность коррумпированных государств: взяточничество как неформальный институт управления» (The Integrity of Corrupt States: Graft as an Informal State Institution)?

Есть много стран, «где сочетаются широко распространенная коррупция и устойчивость государственного аппарата, и нет эмпирического доказательства того, что взяточничество и государственная эффективность негативно коррелируют». 

Проанализировав уровень собираемости налогов и сопоставив его с уровнем коррупции в разных странах, Дарден обнаружил, что есть страны с запредельным уровнем воровства, которые вполне справляются с задачей отъема у людей денег и превращения их во что-то важное для власти. 

Получается, что коррупция не угрожает государству? Это зависит от того, о какой именно коррупции мы говорим, ответит Дарден.

По его мнению взяточничество бывает трех видов:

1. «ослабляющее власть»
2. «не угрожающее власти»
3. «укрепляющее власть»

Там, где институты легальны, а команды даются в рамках закона, взятки могут свидетельствовать о распаде административной иерархии.

Проблема здесь не в том, что чиновник берет взятки, а в том, что он прекратит соблюдать законы.

Там, где институты власти не соотносятся со взяточничеством, возникает «неопасная» коррупция.

Это те самые «бутылки-шоколадки», получаемые чиновником за работу, которую должен был выполнять и так. 

Как работает коррупция, «скрепляющая» иерархию?

Есть два механизма, с помощью которых коррупция замещает официальные правовые институты.

Первый случай, когда взятка –«вторая зарплата». В рамках такой договоренности «доходы от взяточничества достаются чиновнику в обмен на эффективное осуществление указаний центра и отчисление доли от этих доходов». Такой договор, объясняет Дарден, «не затрагивает административную иерархию и способность государства действовать согласованно с распоряжениями руководства». 

Второй механизм более важен. «Взяточничество предоставляет лидерам новые возможности в оказании неофициального давления на своих формальных подчиненных. Использование взяточничества как повсеместного метода неофициальных платежей может не ослабить, а усилить контроль центра …» Если что не так – ты сядешь, говорит старший начальник младшему.

Там, где общество расколото и разобщено, «широко распространенные нарушения закона могут свидетельствовать о наличии надежных неформальных институтов, а не о распаде административной иерархии», подчеркивает Дарден.

Иначе говоря, «стабильность управленческой структуры достигается сочетанием поощрений и ограничений, вытекающих из контролируемого, отслеживаемого и систематического использования взяточничества».

То есть «государство», в фундамент которого положена коррупция, может эффективно собирать налоги, стеречь границы, контролировать людей. Другое дело, что оно не имеет мотивов к экономическому росту и повышению благосостояния общества, потому что это представляет для него угрозу.

Рост доходов людей подорвет их зависимость от иерархии.

А пока, констатирует Дарден, «если бы распространенность коррупционных практик свидетельствовала о крахе политической власти, то лидеры имели бы четкие стимулы для борьбы с ними. Но если взяточничество играет важную роль в неформальных институтах государственного управления и политического господства, то руководство имеет все стимулы для его поддержания».

Другими словами: народ нищий не потому что его грабят, а потому что экономический рост и повышение благосостояния уничтожит институт коррупции.

То есть - существует прямая зависимость: чем богаче народ - тем беднее коррупционер.

А вы говорите - шины давайте жечь.