Некоторые при этом расходились и выдавали себя чем-нибудь: "ах, помню, мы с ним в ФЭПе в 2002-ом году" (неплохая вышла перекличка). В общем, ларчик открывается просто: тонкий и глубокий Глеб Олегович когда-то кого-то на работу взял с голодного филфака, кому-то гонорары платил за статейки, кому-то книжку помог издать и т.д. и т.п. Могло это быть лет 20 назад, но, как говорится, "Север помнит" и русские либералы спустя годы чтят свои долги. В итоге, Глеб Олегычу прощается все. А всего-то надо было прикормить людей.
Это симптом известных особенностей нашей жизни: полного распада "общественного" и торжества на этом фоне личных связей. Надо сказать, я и сам считаю, что личные связи и обязательства нужно чтить. Полное торжество "общественного" - это тоже крайность, порождающая лишь Павлика Морозова. Но в идеале должен был баланс между частным и общественным. Баланс этот нужно искать. Или хотя бы пытаться. Чего я не вижу в принципе. В данном конкретном случае можно было бы хотя бы писать честно: "Павловский сделал для страны плохо, но для меня лично хорошо, поэтому я плевать на его могилу не буду". Можно было так высказаться. Можно было просто промолчать. Иногда молчание - золото.
Теперь нечто аналогичное происходит не вокруг мертвого Павловского, а вокруг живого Венедиктова. В защиту Венедиктова скажу первое и последнее: мне не кажется что обвинения его в коррупции со стороны ФБК имеют смысл. Он довольно неплохо на них ответил. Думаю, все эти журналы, что он издавал на госденьги - все это делалось действительно искренне, а не ради распила. Просто для молотка все вокруг гвозди, а для ФБК - коррупция. ФБК пытается объяснить все через привычные для себя вещи. Но я уверен, что Венедиктов поддерживал электронное голосование вовсе не за деньги. У него была идея-фикс - о том, что посреди мрачнеющей автократии необходимо сохранить либеральную радиостанцию. Ради этого он шел на разного рода компромиссы и оказывал услуги прикрывающим его представителям элиты. И здесь на самом деле самое главное, что можно сказать: этот хитрый план просто провалился. Покровители получили от Венедиктова, видимо, все, что хотели, а радиостанцию все равно прибили. Ну, тут, как говорится, "индюк тоже думал, а потом в иноагенты попал".
Интересно, что линия защитников Венедиктова нынче такая. Дескать, ФБК устраивают бескомпромиссный утренник в детском саду. В реальности же все умные люди понимают, что трансформироваться режим может только изнутри, а Мишустин с Собяниным лучше Кадырова с Пригожиным. Ну, и дальше весь этот политологический воляпюк: "транзит", "раскол элит" и т.д. В целом это так. Но ведь тогда получается, что все правильно: Венедиктов играет доброго полицейского, ФБК играет злого, в том числе наезжая на Венедиктова. В чем проблема? Напротив, хорошо. Выглядеть договороспособным оппозиционером Венедиктов может только на фоне бескомпромиссного ФБК. Да и в глазах элит это немного роднит его с ними - мол, тоже страдает от этой ужасной Маши Певчих.
Но это ладно. Меня больше удивляет другое. Я еще в связи с премией Муратова вспоминал, что вот есть у Маргарет Этвуд книжка "Заветы" - там она описывает падение теократического Гилеада, который она придумала в "Рассказе служанки". Чтобы сильно не спойлерить скажу, что в этом деле ключевую роль сыграла одна личность, которая стояла у истоков этого самого Гилеада. Причем в первой книге она была одной из самых неприятных. Удостоилась ли она за это похвалы и признания? Нет, просто на памятнике настоящим героям где-то незаметно были ее инициалы - для знающих и понимающих. Собственно, мне кажется, это максимум признания, на который должен рассчитывать человек, заключивший пакт со злом. Идти на сделки с совестью ради благого дела - это позиция, которую можно уважать. Но уважать в т.ч. за то, что такие люди изначально понимают: спасибо им потом никто не скажет, зато в рожу плюнут запросто. Понимают и все равно на это идут. А вот наши "системные либералы" не понимают. Похоже, они искренне уверены, что можно быть этакими "темными рыцарями" и при этом получать публичную похвалу. А потом еще и обижаются как дети, когда происходит нечто иное.