Хрупкий режим Путина

По многим внешним признакам власть президента России Владимира Путина крепка как никогда. Страна оправилась от первых военных поражений в Украине и первоначального шока от западных санкций. Нефть идет на новые рынки в Азии, включая Китай, Индию и Турцию, а оборонный сектор страны производит больше оружия, чем вся Европа. У себя дома Путин подавил остатки политической оппозиции как справа, так и слева, уничтожив лидера наемников Евгения Пригожина и популярного оппозиционера Алексея Навального, а затем получил беспрецедентный пятый срок в ходе тщательно срежиссированных президентских выборов. Тем временем российское общество, опираясь на 16-процентный рост государственных расходов, приспособилось к самопровозглашенной «экзистенциальной конфронтации» Москвы с Западом, которую Кремль готов вести до победного конца.

Но путинская Россия уязвима, и ее уязвимости скрыты у всех на виду.

Сейчас, как никогда ранее, Кремль принимает решения в индивидуальном и произвольном порядке, не имея даже элементарного контроля качества. С тех пор, как Москва начала полномасштабный конфликт в Украине, российская политическая элита стала более уступчивой в выполнении приказов Путина и более покорной в потворстве его параноидальному мировоззрению. Цена этих структурных недостатков растет. Но даже ужасающий теракт, совершенный ИГИЛ-Х в концертном зале на окраине Москвы 22 марта, не заставил российское руководство пересмотреть приоритеты.

Путинский режим, представляющий собой высоко персонализированную систему, управляемую стареющим автократом, более хрупок, чем кажется. Движимая путинскими прихотями и заблуждениями, Москва способна совершать саморазрушительные промахи. Российское государство эффективно выполняет приказы сверху, но не контролирует качество этих приказов. По этой причине оно постоянно рискует развалиться в одночасье, как это произошло с его советским предшественником три десятилетия назад.

Подводные камни автократии

Принстонский историк Стивен Коткин однажды заметил, что Запад не смог предвидеть распад Советского Союза, потому что страна просто не распадалась [заранее]. Не было никаких долгосрочных тенденций, которые сделали бы распад СССР неизбежным. Скорее, относительно стабильное государство было разрушено в результате серии решений, принятых на самом верху и некритично реализованных системой, лишенной сдержек и противовесов.

Хотя на первый взгляд такое сравнение может показаться неправдоподобным, сегодняшняя ситуация Путина в чем-то напоминает ту, с которой столкнулся советский лидер Михаил Горбачев в последние годы существования СССР.

В конце 1980-х годов Горбачев дал указание консервативным аппаратчикам продолжать политическую и экономическую либерализацию. Привыкшие слепо выполнять приказы сверху, чиновники почти не сопротивлялись. Путин не обладает идеалистическим гуманизмом Горбачева, но он похож на Горбачева в одном важнейшем отношении — в способности навязать российскому государству свое личное видение.

Путин использовал свою концентрированную власть, чтобы ввергнуть Россию в жестокий конфликт с Украиной. Российская государственная бюрократия выделяет все больше ресурсов на то, чтобы предугадывать и исполнять желания президента.

Некоторые из последствий этой все более автократической системы очевидны. Путин урезал политическую свободу, обеднил медиа-ландшафт и вынудил многих талантливых россиян уехать. Другие последствия менее очевидны. Российские спецслужбы десятилетиями боролись с исламистским экстремизмом как у себя дома на Северном Кавказе, так и за рубежом, в Сирии. Но конфликт Путина с Украиной привел к тому, что институциональные знания силовиков устарели, и теперь они отвергают информацию, которой делятся западные разведслужбы.

Даже крупный теракт вблизи столицы не стал тревожным сигналом. Поручая чиновникам установить причастность Украины к массовому убийству в концертном зале, Путин фактически тормозит расследование и отвлекает внимание от мер по предотвращению будущих терактов.

Точно так же российские министерства, отвечающие за экономику, перестали координировать свои действия друг с другом. Вместо этого они сосредоточены на том, чтобы выдать цифры, которые удовлетворят Путина. Чиновник, управляющие экономикой, сделали временные административные меры постоянными, чтобы избежать реальных решений, которые могут не понравиться президенту.

Российские экономисты заслужили международное признание за то, что им удалось удержать экономику страны на плаву в условиях беспрецедентных западных санкций, но они все больше упираются в деспотизм Кремля, и неясно, как долго может сохраняться нынешняя стабильность. Эти технократы также могут быть полностью отброшены, если Путин решит, что военные действия требуют более жесткой хватки.

Усталость от нерешительности

Нерешительность Путина имеет тенденцию быть столь же разрушительной, как и реальные решения, которые он принимает, и здесь сходство с поздним Советским Союзом особенно поразительно. К концу 1989 года Горбачев был настолько озадачен масштабами перемен, которые сам же и запустил, что попытался остановить реформы, оставив государственный аппарат без целостного видения и в замешательстве относительно того, как действовать дальше. Лишенная руководства на высшем уровне, советская система некоторое время дрейфовала, прежде чем рухнуть.

Современная Россия сталкивается с аналогичной проблемой. Начав всепоглощающий конфликт, Путин редко утруждает себя тем, чтобы объяснить государственным и квазигосударственным деятелям, как адаптироваться к новой реальности. В отсутствие инструкций они либо впадают в ступор, либо берут дело в свои руки, что иногда приводит к катастрофическим последствиям.

Мятеж лидера наемников Пригожина стал тому примером. Раздутый аппарат безопасности России не оказал никакого сопротивления. Путин вмешался в последнюю минуту. Кризис обнажил ошеломляющее бессилие якобы могущественного российского государства в отсутствие указаний лидера. Он также поставил страну на грань гражданской войны между правительственными войсками и частной наемной армией.

Два месяца спустя неспособность Путина обуздать экстремизм создала почву для попытки погрома в преимущественно мусульманском регионе Дагестан на юге России, когда толпа ворвалась в аэропорт в поисках евреев, прибывших из Тель-Авива. Подобные беспорядки были бы немыслимы до полномасштабного конфликта на Украине, но с его началом Россия активизировала сотрудничество с Ираном, и антисионизм под иранским влиянием прокрался в антизападную риторику Москвы. Местные власти не знали, следует ли им поддерживать или подавлять этих «антиизраильских активистов». В итоге потребовалось прямое вмешательство Москвы, чтобы разогнать толпу.

Страшные человеческие жертвы нападения ИГИЛ-Х под Москвой также стали результатом двусмысленных и противоречивых сигналов из Кремля. С одной стороны, перед российскими спецслужбами поставлена задача борьбы с терроризмом. С другой, у них давно укоренилась практика относиться к информации, поступающей от западных держав, с подозрением. Теракт 22 марта, вероятно, не стоил бы стольких жизней, и его можно было бы полностью предотвратить, если бы Россия поддерживала функциональные каналы обмена разведывательной информацией с Западом.

Карточный домик Путина

Негибкость и упрямство Путина укрепились благодаря тому, что он много лет провел в окружении подхалимов и согласных с ним людей. Огражденный от негативной обратной связи и объективных советов, он подвержен туннельному видению, путанице в приоритетах и эмоциональным всплескам, и все это находит отражение в его решениях. В результате страдают внешняя политика, внутренняя безопасность и экономические перспективы России.

Многие диктаторы одержимы историей и своим личным наследием, и Путин не исключение. Он находится у власти дольше, чем любой российский лидер со времен Сталина. В 71 год он также приближается к возрасту, когда умерли большинство его предшественников в 20 веке. Осознание собственной смертности, безусловно, влияет на принятие решений. Растущее ощущение ограниченности отведенного ему времени, несомненно, способствовало принятию рокового решения о начале полномасштабного конфликта в Украине в 2022 году. Оно вполне может проявиться в еще более серьезных просчетах.

На первый взгляд, режим Путина кажется стабильным. Покорность элиты, сохранение огромных финансовых резервов и нефтяной ренты, умение государства формировать общественное мнение — все это заставляет Путина казаться непобедимым. Но его система «не распадается» также, как «не распадался» поздний Советский Союз. Как и в случае с СССР, структура путинского режима делает его гораздо более хрупким, чем кажется.

Подумайте, что всего год назад вряд ли кто-то мог представить, что наемники Пригожина пройдут сотни километров по направлению к Москве и не встретят по пути почти никакого сопротивления, или что антисемитская толпа возьмет штурмом российский международный аэропорт.

Подобная непредсказуемость, вероятно, будет характерна и для будущих кризисов российского режима. Даже незначительный инцидент, будь то неудача в Украине, междоусобица в элите или новые внутренние волнения, может спровоцировать политическую лавину, если его ускорит бездействие властей или политика, основанная на заблуждениях Путина. Не серьезность российских проблем, а то, как Кремль справляется с ними, поставило режим на грань краха.

Крах может занять годы. А может произойти в считанные недели. Но Запад должен осознавать, что в любой момент события на России могут выйти из-под контроля Кремля и привести к быстрому краху его, казалось бы, нетленного режима.