Кто по жизни, кто по масти?

Этот вопрос обычно задают в начале знакомства сокамерников с новоприбывшим арестантом. Я для себя выработал стандартный ответ: «По жизни – анархист, по масти – республиканец».

Такой ответ вполне удовлетворял первоначальное любопытство новых соседей, а после года вращения по камерам следственного изолятора у любого человека, обремененного даже вполне средним интеллектом, способность «рассказать» с привлечением «дополнительных сущностей» развивается сама собой.

Пренебрегать «бритвой Оккама» - это объяснять что-то простое и понятное сложно и запутано.

В России этим широко признанным в цивилизованном мире понятием пренебрегают вполне осознанно. И этому имеются не только очень наглядные примеры (Боинг, тот же), но и вполне объективные причины. Как ни странно, лучше всего их объясняют античные политические теоретики – Платон, Аристотель и Полибий.

Именно сегодня вполне уместно вспомнить об этом, ибо мы имеем годовщину 18 брюмера. Эту дату часто называют концом французского Майдана и началом этого самого Наполеона.

Итак, причем здесь Россия и что по этому поводу говорили древние?

Так, Платон утверждал, что существует определенный цикл смен типов власти. По его мнению, это «колесо Сансары» выглядело так: «аристократия – демократия – тирания». Аристотель в него включал монархию, но с конечный пункт в виде тирании не отрицал. Полибий вставил сюда «теорию Майдана» (т.е. учение об охлократии), но в целом против этой концепции также не возражал.

Анализ этого транзита в России на современном этапе (а это не более чем последних 25 лет) говорит об определенном сжимании исторического времени с характерными общественными реакциями.

Так, например, об этапе российской демократии вспоминают практически каждый день с ненавистью («лихие 90-е», «президент-алкаш»). Но республиканский период не упоминается практически никогда.

Хотя именно эта самая античная итальянская республика, которая заменила монархию и последующих 2 500 лет боролась с ней по «всей населенной земле», стала источником права и гражданства в том виде, в котором они нам известны.

Греческие полисы, конечно, восставали против очередных тиранов и создавали замечательные статуи, колонны и портики, но кто может вспомнить свод античных греческих законов. А вот римское право и сегодня является основой юридической системы, которую также называют европейской континентальной

Республика в основе своей ставила акцент на гражданственности и служении обществу, в то время как демократия, возродившаяся в Европе намного позже, — на примате индивидуального интереса и четком отделении публичного от частного.

И именно поэтому идея демократии (в самых разных ее видах — вплоть до «нелиберальной», «суверенной», «совещательной» и какой угодно другой) в наши дни принимается всюду, в то время как отношение к ценностям республиканства остается намного более настороженным. Но именно обращение к идеалам республики — естественный шаг для тех, кто видит в себе граждан и стремится избавиться от тирании.

«Я не верю в анархию» (с). Также я не верю в демократию. Я согласен с тем, что до демократии и анархии у человека должны иметься неотчуждаемые права, основанные на свободе личности.

Демократия никогда не была инструментом, препятствовавшим становлению авторитарных и диктаторских режимов. Недавняя российская история, как бы это ни было неприятно многим ее участникам, отчетливо свидетельствует именно об этом. Демократия не более чем политическая процедура, тогда как республиканство — скорее политическая идентичность.

И так как в постперестроечной России никакой подобной идентичности не существовало, а переход к более совершенному обществу казался простым и безоблачным, отечественные «демократы» предпочли сосредоточиться именно на демократии — и совершенно естественным образом они получили то, что имеют.

Тут имеется и мораль для нашего общества. Определенно, мы находимся в другом цикле, т.к. не наблюдаем даже малейшего подобия диктатуры или тирании.

Тем не менее, хватает у нас и произвола с популизмом, ощущается дефицит свободы и права. В таких условиях республиканские идеи могут органично сочетаться с внутренним анархизмом. Именно поэтому я по жизни – анархист, а по масти – республиканец.

P.S. Ну вы поняли, как я намекнул на трамповскую победу?