Навальный позвонил своему убийце

А вот убийцы, напротив, - тупые мелкие недоумки. Несмотря на звания и степени. Фантастический разговор, стенограмму которого публикует Инсайдер, вы найдете ниже. Я ее несколько сократил, убрав несущественные пассажи, текст и так невыносимо огромен. Но он стоит того времени, которого требует: где еще в мире случился бы откровенный разговор политика с его киллером?

Итак, слово The Insider:

В предыдущем расследовании The Insider и Bellingcat назвали имена сотрудников НИИ-2 ФСБ, участвовавших в отравлении Алексея Навального.

За считанные часы до того, как The Insider и Bellingcat опубликовали предыдущее расследование, 14 декабря, в районе 6:30 утра по московскому времени, Алексей Навальный сделал несколько звонков членам группы отравителей, в том числе Константину Кудрявцеву. Навальный звонил через специальное приложение, позволяющее менять номер, поэтому Кудрявцев думал, что ему звонят с рабочего номера. Этот номер использовался сотрудниками ФСБ в качестве коммутатора для связи с высокопоставленными офицерами.

Навальный представился помощником Патрушева, Максимом Устиновым, и попросил прояснить некоторые моменты, необходимые для доклада начальству. На момент звонка Навальный уже знал от Bellingcat и The Insider, что Кудрявцев участвовал в слежке за ним (например, летал за ним в Киров), а также, что Кудрявцев летал в Омск уже после того, как Навального увезли в Берлин.

С самого начала The Insider и Bellingcat предполагали, что Кудрявцев летал в Омск за одеждой Навального, ведь до попадания в НИИ-2 он работал в Шиханах и окончил Российскую академию военной химико-биологической защиты, то есть знал, как устранять следы «Новичка». В ходе разговора Кудрявцева с Навальным эта гипотеза подтвердилась.

Кудрявцев также заявил, что считает операцию хорошо спланированной и списывает неудачу на стечение обстоятельств. По его мнению, Навальный не выжил бы, если бы пилот так быстро не посадил самолет, а врачи скорой помощи, оценив симптомы, не ввели бы ему атропин. Он также упоминает и других участников отравления — своего начальника Станислава Макшакова (ученого-токсиколога, специалиста по «Новичку», работавшего в Шиханах, 33 ЦНИИ Минобороны, а затем — в НИИ-2 ФСБ), Ивана Осипова, Алексея Александрова (того самого, который неосторожно включил телефон сначала в Новосибирске, а потом в Томске).

Кудрявцев упоминает и девятого отравителя, который не был назван The Insider и Bellingcat в предыдущей части расследования - Василия Калашникова. Метаданные телефона Кудрявцева указывают на то, что он действительно связывался с ним по прилету в Омск. Нам удалось установить, что Василий Калашников является экспертом в области газовой хроматографии/масс-спектрометрии, это современный метод обнаружения метаболитов нервно-паралитических агентов в биологических образцах. Калашников публиковал статьи по этой теме, подписываясь как сотрудник НИИ-2 ФСБ.

Расшифровка разговора Навального и Кудрявцева

М: Константин Борисович?

К: Да-да-да.

М: Меня зовут Устинов Максим Сергеевич. Я помощник Николая Платоновича Патрушева. Мне ваш телефон дал Владимир Михайлович Богданов. Извините за ранний звонок, мне нужно 10 минут вашего времени, очень сильно нужно.

К: Слушаю.

М: Руководство, в очередной раз, новые итерации обсуждения, попросят вас, наверное, попозже рапорт подготовить, но я раз делаю доклад для Николая Платоновича, на Совете Безопасности это все будет обсуждать на высшем уровне. Мне нужно один абзац, просто краткое понимание от членов команды: что у нас пошло не так, почему в Томске с Навальным был полный провал? Ваше мнение мне скажите, напишите, пожалуйста, я запишу, а позже уже в рапорте укажете.

К: Ну, в Омске был провал...

М: Нет, в Томске, имеется в виду в Томске.

К: В Томске?

М: Да.

К: А чего в Томске было?

М: Константин Борисович.

К: Да-да-да.

М: Вы слышали, что вам сейчас сказал? Я по поручению Патрушева звоню.

К: *кашляет* нет, я понимаю все прекрасно, я просто пытаюсь в голове вспомнить, а в Томске что было?

М: Ну вы в Омск 25-го числа зачем ездили?

К: В Омск или в Томск?

М: Вы ездили в Омск 25-го числа. В Томске была операция, и сейчас я составляю короткую версию рапорта, что там случилось. Попозже Владимир Михайлович попросит вас написать длинную версию. Я понимаю, что это в очередной раз, но руководство для Совета Безопасности меня просит подготовить документы сейчас. Поэтому вы мне очень сильно поможете, если не будете задерживать Николая Платоныча.

К: Я бы с удовольствием помог, но я сейчас на коронавирус сижу, дома.

М: Поэтому я вам и звоню.

К: А с Макшаковым если связаться?

М: Макшакову я позвоню тоже, конечно же...Я с каждого буду просить на два абзаца объяснение, потому что мне нужно в итоге рапорт сделать на два листочка. Сами понимаете, кому я делаю рапорт на два листочка, я не хочу здесь именами бросаться, но я бы не стал назвать вам в семь утра и не стал бы Богданову звонить в семь утра, если бы не срочная ситуация. У меня просто здесь вот написано: «Кудрявцев: считает так и так, почему у нас не получилось, почему было плохо, и что нужно сделать, чтобы хорошо».

К: Я бы написал, но я сейчас дома на карантине.

М: Так вы мне скажите, а я запишу.

К: У меня подписка о не-это (?).

М: Константин, вы меня просто услышьте, пожалуйста. Письменные документы вы, конечно, на имя Богданова сделаете попозже. Сейчас мне нужно просто, я всех обзваниваю, и ваших коллег в том числе. Мне нужен просто с ваших слов один абзац текста. Что, по вашему мнению, самая главная проблема провала операции в Томске. Я записываю.

К: Ну я не владею информацией полностью сейчас.

М: Естественно. Ну вы в том объеме, в котором вы владеете информацией.

К:…

М: Алло, я пишу.

К:…

М: Давайте я вам помогу. Давайте вы просто… По 10-балльной шкале, вы оцениваете работу Александрова как? Понятно, что он ваш коллега, но тем не менее.

К: А-александрова?

М: Да.

К: Ну, работа хорошая, да. Оцениваю хорошо.

М: Лидерские качества Таякина вы как оцениваете? Координацию команды?

К: Таякин там не был. Там Осипов был.

М: Я знаю, что там не было Таякина, но был Осипов, но тем не менее, Таякин в операции участвовал, правильно?

К: Не знаю, у меня нет такой информации, я не могу ничего сказать.

М: Ну хорошо. Осипова вы по 10-балльной шкале как оцениваете? Ща, погодите, я записываю.

К: Да-да-да, хорошо оцениваю.

М: Тогда — логичный вопрос, согласитесь, я должен просто сейчас должен буду объяснить Патрушеву — если вы говорите, что вы хорошо оцениваете и Александрова, и Осипова, почему ничего не получилось?

К: Ну вот этот вопрос я себе задавал не один раз, кстати. Вроде, как бы, была (?) ситуация — то что информацией я владею, а я владею не всей информацией, сами понимаете, я владею той информацией, которая у меня есть непосредственно, или которая до меня доводится.

М: Ровно для этого мы и делаем доклад, чтобы каждый со своей колокольни посмотрел. Сейчас меня интересует только ваше мнение.

К: Ну, я оцениваю работу хорошую, по крайней мере, работа сделана, ну, как сделали, как это все прорабатывался вопрос, я считаю. И не один раз.

М: Вот в том-то и дело, что прорабатывалось не один раз.

К: Вы от Троянова звоните Артема? Просто мне номер телефона Троянова Артема высветился.

М: Ну конечно, я звоню через… звоню по общей системе. Богданов меня просил звонить, я так и звоню, чтобы вы не беспокоились.

К: А.

М: Хорошо. Очевидный вопрос, ответ на который должен быть в моей бумаге. Если вы оцениваете хорошо работу и Осипова, и Александрова, почему провал-то? Что нужно сделать в будущем, чтобы ничего этого не было?

К: Фух. Ну, в нашей работе, сами понимаете, вопросов и нюансов всегда очень много, и все учитывать стараемся всегда по максимальному, чтобы не было никаких просчетов и так далее, сами понимаете, да?

М: Я понимаю.

К: Вопрос прорабатывался досконально, я так считаю, ну, это мое мнение. По крайней мере, особенно если брать, кхм, то что ранее было сделано. Но нюансы есть всегда, в каждой работе есть нюансы всегда. Вся ситуация повернулась как бы, с одной стороны… ну, как сказать-то тут правильно, не понимаю…

М: Ну?

К: Ну я тоже думал, что могло… Ну, посадили там, это, сами понимаете, улетел, посадили, ситуация сложилась так, что… Не в нашу пользу, я так считаю. Если б чуть дольше, то ситуация, думаю, могла бы пойти по-другому.

М: Чуть дольше что, Константин Борисович?

К: Летел.

М: Чуть дольше летел?

К, Ну, возможно, да, если б чуть дольше летел, а не посадили бы его резко как-то и так далее, возможно, это все пошло бы не так. То есть, если бы не оперативная работа медиков, скорой помощи на посадочной полосе, и так далее.

М: Самолет посадили через 40 минут, в принципе это должно было бы учитываться при планировании операции. Нельзя сказать, что самолет посадили моментально. Рассчитали неправильно дозу, вероятности, почему?

К: Ну, это я не могу сказать, почему, как сказать. Я так понимаю, что рассчитывали все с запасом, поэтому…

М: Хорошо. Я с вами откровенно говорю, потому что вы поймите меня тоже. Вот есть руководство, вы знаете, как ведет себя руководство: «Давай, быстрей, щаз в пятнадцатый раз все пиши».

К: Да-да-да-да-да.

Почему не получилось?

М: Вот у меня вопрос записан: «В чем проблема? Был Калининград, потом был Томск. Почему не были учтены проблемы Калининграда, чтобы все нормально прошло в Томске?

К: Ну про Калининград я и не знаю ничего совсем, у меня информации нету. Там я знаю, что было, не Калининград, знаю по Томску, что было, а по Калининграду не знаю, ситуация какая. Этой информации у меня нет.

М: Скажите, пожалуйста, а вот непосредственно механика: как было использовано вещество? Вы считаете, что был правильный выбор сделан?

К: Ну да, да, я думаю, да.

М: Если кратко это было сделано, как это объяснить, как мне это описать в докладе?

К: Ну это уж надо по отдельной связи объяснять, как бы…

М: Ну вы же понимаете, кому я пишу доклад. Там не то что по оперативной связи… Просто человек, который не сильно разбирается и, в общем-то, не хочет вникать в детали. Как ему кратко объяснить, как было сделано? Просто чтобы я точно это сформулировал.

К: Как было сделано что?

М: Как было нанесено вещество.

К: Ну, я говорю, это лучше по оперативной связи. Сами понимаете, я работал уже потом…

М: Да, я знаю.

К: Я в самой как бы это… По крайней мере, то, что после мы смотрели, там, как бы делали свои мероприятия. Ну да, факт того, что нахождение, возможно… как сказать-то… Куда нанесли, куда его там.. да, сделали там дело, соответственно. Может быть, и была какая-то вероятность обнаружения после.

М: Ну вот смотрите, опять же, у нас с вами откровенный разговор. Вы понимаете, почему я пишу это: бутылка, скандал, телевидение, нашли, обнаружили. Соответственно, руководство говорит: объясни нам, почему обнаружили, почему было на бутылке, и нужно объяснить им кратко.

К: На бутылке не было ничего.

М: Хорошо. Тогда откуда взялось это на бутылке, если ничего не было, или это придумали, что ли?

К: не, на бутылке-то вроде не было как бы, по крайней мере, то что я информацию знаю. Более конкретные подробные вопросы — это у нас Станислав Валентинович… Я не полностью как бы на 100%, поэтому…

М: Мне поэтому Богданов и сказал, и дал ваш телефон, потому что задача, которая передо мной руководство поставило — у каждого собрать их мнение. Здесь же, скорее, вопрос не в том, чтобы сделать какие-то оргвыводы. Вопрос в том, как в будущем действовать нормально и чтобы руководство — высший руководитель — четко понимал, что произошло. Поэтому еще раз извиняюсь, что с утра вас огорошил, но кулаками стучат по столу и говорят: дай мне на две страницы отчет, чтобы ОН все понял. Что мне в этих двух страницах написать?

К: Вы мне первому позвонили? Никому еще не звонили?

М: Я с вас начал, но у меня есть список, и я буду сейчас всем звонить. На самом деле мне же не нужно, чтобы вы мне рассказали все за всех, мне нужно просто свой взгляд. Вы бы как сделали иначе? Если бы вы планировали операцию, как нужно было сделать иначе эту штуку?

К: Ну это надо садиться и думать конкретно уже. В зависимости от ситуации, от обстоятельств. От возможных способов, а точнее, не способов, а возможных мест. Я говорю, нюансов очень много, и надо учитывать каждый нюанс, каждую мелочь. По моему мнению, все правильно было спланировано, по-другому никак не могло быть. Если бы неправильно было спланировано, ничего бы не делали. Вот, я считаю. Я говорю: сама факт как бы, ну, способ был выбран правильно, но нюансы какие-то все равно есть всегда.

М: Так еще раз, какой способ-то был выбран?

К: Вы не знаете разве?

М: Ну, я что-то знаю, что-то не знаю, но я должен у вас спросить, у меня написано: поговорить, задать такие-то вопросы, я и задаю.

К: Ну я вам по этому телефону не могу рассказывать такое.

М: Я поэтому вам и звоню, потому что срочно эта бумажка нужна.

К: Вам нужно звонить по оперативной связи Станиславу Валентинычу, он вам, возможно, расскажет, как все это было, по этому телефону-то я не могу сказать, как все было.

М: Вы же видели, что я вам звоню через коммутатор, вы мне можете сказать. Я согласовал этот разговор с Богдановым.

К: Что-то мне никто не звонил, ни Богданов вчера не звонил, ни Макшаков.

М: Так потому что это сегодня утром, меня самого подняли в пять утра и сказали: давай, поэтому я тут бегаю все утро судорожно, ищу все телефоны. Хотите — через некоторое время позвоню по оперативной связи, просто вы мне очень сэкономите время, если сейчас скажете. Потому что у меня еще список из 13 человек.

К: Вы не скажете, как вас зовут? Я запишу.

М: Устинов Максим Сергеевич, помощник Патрушева Николая Платоновича.

К: Угу.

Как заметали следы

М: У меня по-прежнему остались вопросы. Вещи где? Что с вещами?

К: Что с вещами?

М: Ну, навальновские вещи где?

К: Ну, я их в крайний раз видел в Омске самом. Оставили там. Ну, мы там ездили, работали.

М: Конкретно, что с ними произошло?

К: Конечный пункт нахождения их?

М: Да.

К: Ну, конечный пункт нахождения и без понятия, могу знаете что сказать? Мы когда приехали, нам отдали их, привезли местные ребята омские с этой полицией, как их.. транспортной. Нам отдали коробку, мы с коробкой поработали, соответственно, и вернули все ребятам местным. А местный начальник — у меня его телефон есть, если надо, могу дать — эту коробку я ему сказал, чтобы он вернул назад. Скорее всего, он отдал ее этим ребятам, транспортной полиции.

М: Давайте подробнее про вещи. На них было что-то? Коробка, то есть, что-то нашли на ней, что с этим конкретно сделали?

К: Ну, мы же два раза ездили. Первый раз пакет был обычный, с печатями там всё, он разорванный весь был. Ну, там были вещи, они все какие-то мокрые были. Были вещи, соответственно, было там, костюм, трусы, носки, маски, футболка.

М: И какую процедуру вы реализовали, что вы делали с этим, чтобы я сообщил?

К: Ну, обработку делали.

М: Обработку по этой методике бийской?

К: Бийской?

М: Ну, поправьте меня, если я ошибаюсь.

К: Нет, нет, я не знаю бийскую методику. Или, может быть, знаю, но не понимаю сейчас, о чем.

М: Что конкретно делали, объясните?

К: Обрабатывали растворами, что не это… оххх… как сказать-то… обрабатывали, чтобы не было следов там, ничего такого.

М: Все вещи обрабатывали?

К: Нет, сначала не все. Сначала там основные: костюмы, трусы, вот это все. Пока мы ездили, еще коробку принесли, там уже все-все обрабатывали в последний раз.

М: На вещах, есть ли вероятность того, что в больнице жена Навального или кто-то, срезали кусок одежды, и он попал...

К: Нет.

М: Такой вероятности нет?

К: Нет. Все было в целости и сохранности. Следов отрезания и так далее не было.

М: По вашему мнению, как в итоге немцы это все обнаружили?

К: Ну они же Бундесвер привлекли. Там военные химики работают. Может быть, у них есть какие-то методики обнаружения.

М: В каком месте его тела могли быть следы, которые они обнаружили?

К: На теле нигде не было, на теле нигде не нашли. Они по крови скорее всего работали. На теле, я считаю, ничего нет. Предположение такое. Его еще непосредственно у нас в больнице мыли.

М: У кого в омской больнице я могу спросить, мыли ли тело?

К: Нет, этой информации нигде нету.

М: Хорошо. Извините, вопрос наивный, но, исходя из того, что я записал, мне его зададут. Одежду замывали, потому что на одежде могли быть следы. Значит, и на теле могли быть следы. Но вы говорите, что на теле не могло быть следов. Почему?

К: Ну, мне кажется оно впитывается быстро просто. Не оставляет, мне кажется, следов.

М: Я понимаю.

К: Я не знаю, у меня нет информации. Мне сказали, я приехал, сделал и уехал. Вся остальная информация, по поводу кто там ездил и кто это делал — этой у меня нет информации.

Убийственный гульфик

М: А на какой предмет одежды был акцент? Самый рискованный предмет одежды — это какой?

К: Трусы.

М: Трусы.

К: Рискованный в каком плане?

М: Ну, где больше всего могла быть концентрация?

К: Ну, трусы.

М: Это внутренний шов, наружный шов, прилегающий куда? У меня здесь целый блок вопросов по этому, я это все с Макшаковым буду обсуждать, но нужна и ваша информация тоже.

К: Ну, мы внутренний обработали. Ну, по крайней мере, обработка была.

М: Ну вот представляете, трусы. И вот в каком месте…

К: Ну вот внутренняя, паховая часть.

М: Паховая часть трусов?

К: Ну, гульфик так называемый. Там швы такие есть, вот, по швам…

М: Погодите, это важно, сейчас, секунду… Кто передал информацию о том, что должна быть обработана гульфиковая часть трусов?

К: Мы предполагаем, сказали работать по трусам именно, по внутренней части.

М: Кто сказал-то? Макшаков?

К: Даа.

М: Ща пишу. Внутренние швы трусов… Окей. Значит, серого цвета трусы, не помните?

К: Синий. Но не факт, уточняйте лучше информацию у него.

М: Они целы, то есть их можно вернуть ему, теоретически? Делать мы этого не будем, но они целые и все с ними нормально?

К: Да, все чисто.

М: Визуально не будет видно, они не вывели, на них нет пятен, ничего нет?

К: Нет, нет, ничего нет. Они в хорошем состоянии, чистые.

М: Штаны?

К: Там та же область внутренняя, возможно, и там че-то было, мы там тоже замывали. Ну это предположительно, потому что как бы контакт со штанами тоже есть, возможно, и там что-то было. Штаны тоже обработали. Они тоже чистые, все с ними нормально.

М: Это вообще была ошибка или правильно — контактный способ нанесения?

К: Ну, это не мне решать.

М: Ваше мнение какое?

К: Руководство так посчитало, значит, это правильно, наверное. Способ хороший.

М: Ну, раз он остался жив, значит, не такой он хороший. Вы меня поймите правильно…

К: Ну, я же говорю, обстоятельства сложились так, что ситуация пошла вот так. Контакт есть — значит, проникновение будет хорошее. Выбрали, видимо, в зависимости от ситуации, в зависимости от опыта.

М: Про это спросил, про это тоже.. Добавить что-нибудь хотите, что считаете существенным, что мне стоит отметить в рапорте?

К: Да нет, я считаю, все, наверное, и так информации много. А вы кому сейчас будете звонить еще, если не секрет?

М: Секрета нет, но я буду очень благодарен, если вы не будете никого предупреждать, потому что мне нужно мнение — сами понимаете, мне не нужно, чтобы вы между собой договаривались..

К: Ну видите, я первый, мне никто не позвонил, ни Богданов, ни Макшаков, я, честно говоря, ошарашен вопросами этими всеми, сами понимаете.

М: Константин Борисович, все ошарашены. Представляете, как я ошарашен? Я вообще об этом не знаю ничего, мне позвонили в пять утра, сказали: иди, выясняй. И вот я звоню вам и глупые вопросы задаю. Я вообще об этом знаю очень мало, но работа такая: позвонили — надо делать. тогда я буду вашим коллегам сейчас звонить, и будет здорово, если вы в течение времени какого-нибудь не будете с ними делиться подробностями, чтобы их рассказ тоже был какой-то более…

К: Я подробностями делиться не буду, я сейчас Макшакову позвоню, он в курсе вообще этого…

М: Если мне нужны будут какие-то уточнения, я еще звонить буду в течение пары часов, так что оставайтесь на связи, пожалуйста, хорошо?

К: Да я всегда на связи, днем и ночью, у меня привычка. С телефоном везде хожу, и в туалет, и в ванную.

М: Понимаю, понимаю. Вот все-таки я не понимаю одной вещи. Они наносили на трусы или на трусы и на штаны? Потому что у меня информация двойная, и я не могу понять.

К: Это Макшаков скажет точно.

М: Ну они мне скажут-то скажут, а я хочу, чтобы вы мне сказали.

К: Я не знаю. Мы работали по трусами и штанам, смотрели, нет ли там каких-то пятен. На трусах видимых пятен не было. На штанах тоже, там флисовые штаны такие, плотные, на них вообще ниче не останется. Тем более они темного цвета, и те и те. Поэтому как нам сказали, так мы и смотрели. Визуально не было видно.

М: Понятно, хорошо, спасибо большое, Константин Борисович, будем на связи, буду обращаться еще.

К: Мы все обсудили?

М: Да-да.

К: А вопрос такой: ничего, что мы это по обычном телефону обсудили?

М: А мы ничего такого не обсуждали особенного. Это экстренная ситуация, я думаю, ничего страшного нет, я с Богдановым согласовал, что буду звонить по такой связи.

К: А, согласовали, да?

М: Да, да.

К: На связи тогда.

М: Удачи

На фото: Навальные с журналистом-расследователем из Болгарии Христо Грозевым