«Русский миф» как эсхатология: Москва как Последнее Царство и добровольный ускоритель конца

• Московское царство не Третье, а Последнее царство перед Апокалипсисом;

• Град Китеж, скрытый от мира, потому что за благостью его мотивов скрывается путь в Ад;

• Москва — не Анти Рим, предвестник Апокалипсиса, через который должно пройти всё человечество.

Эсхатологическая одержимость

С момента, когда коварные венецианцы подарили Москве миф о “наследнице Византии”, началось её духовное превращение в эсхатологическую крепость:

• Идея «Москва — Третий Рим, а четвёртому не бывать» — это не выражение гордости, а уверенность в близком конце известного нам мира.

• Это призыв к завершению истории, где русская империя выступает как топор палача в руке Божьей.

Но если Византия упорядочивала хаос, то Москва его генерирует, разгоняет и ускоряет. Она не хранит порядок — она ищет катастрофу.

Сакральная катастрофа как миссия

“Русский” народ воспитывался в убеждении, что:

• погибнуть за “царя и веру” — предназначение куда высшее, чем жить богатым, счастливым и свободным;

• мир — это ложь, а ужасные страдания — вот настоящий путь истины;

• великая миссия — умереть в мучениях, а не жить хорошо.

Отсюда — культ страдания, жертвенности, самоуничтожения.

Москва не боится Апокалипсиса, потому что она приближает его. И не просто приближает, а стремится гарантированно его устроить — отсюда все эти мифы о Закате Европы, ксенофобия, антизападная паранойя и регулярный ядерный шантаж.

Идеология конца вместо идеологии будущего

У России по определению нет будущего. Он стоит в конце. В то время как весь мир — даже в самых своих причудливых формах — стремился к будущему, Москва выстраивала свое величие на предчувствии неотвратимого конца:

• Литература — от Достоевского до Бердяева — вся пронизана фатализмом;

• Политика — от Ивана Грозного до Путина — всегда готова идти по пути войны до последнего “русского”, лишь бы не договориться на равных;

• Религия — превращена в культ великой гибели, где святость измеряется масштабом страданий и горя.

Москва как АнтиРим как АнтиМир

Москва строит зеркальное отражение мира, зеркальное отражение цивилизованного Запада:

• праведники — это мученики,

• герои — это палачи,

• свобода — это ересь,

• враг — это будущее.

Москва не создает цивилизации. Она воспроизводит ее как кривую и гротескную имитацию, всем видом показывая: “вот, видите — это не работает”.

Идея конца – ее единственная константа.

Москва не опасается ядерной войны. Она кокетничает с ней. Она возбуждена предвкушением тотального уничтожения, потому что это ее возможность “наконец-то реализовать себя”.

Для “русскомифского” политического архетипа не существует другого способа победы, кроме “вы все умрете – а мы в Рай”.