“Московский мир”

Собственно получается некий “Колосс о глиняных ногах”, конструкция лишь имеющая видимость мощи, но слишком слабая на уровне контакта с землей, основой, базой.

Привлекать для построения таких конструкций физиков, математиков или аналитиков оперирующих реальными данными никто не будет.

Поэтому неизменными авторами идеологических концепций, выступают как правило певцы, поэты и писатели.

Тут еще очень важно, что привлечение писателей и поэтов связано с восприятием информации широкими массами. Массы не мыслят логично, они мыслят эмоционально, сопереживают. Поэтому если кто и может к ним достучаться - это мыслящий ассоциациями писатель.

Несмотря на то, что идеологическая концепция “Москва - Третий Рим”, появилась вместе с зарождением самой московской имперской, независимой от Орды, государственной идеи, в конце XV века, и по сути обосновывала ее сепаратизм. Описание ее и окультуривание происходило в XIX веке, что неудивительно, ибо в это время на России сформировался собственный язык и развитие литературы немало тому способствовало.

Целая плеяда потрясающих писателей и поэтов не только популяризировала российский новояз, но и так или иначе помогали мифологизировать концепцию “Москвы Третьего Рима”, продаваемую тогда широким массам под брендом “Святая Русь”.

Зарождение мифа о “Святой Руси”

Великая французская революция решительно изменила мир, а ее девиз: “Свобода, равенство, братство” (Liberté, Égalité, Fraternité) предопределили дальнейший вектор развития Европы. Демократический вектор. Вектор, которому она так или иначе следует и сегодня.

Для России события во Франции были больше шоком, а с идеологической точки зрения никакого отклика не нашли, и значения не имели.

Россия, несмотря на ее напускную “европейскость” все еще оставалась восточной деспотией, живущей за пределами цивилизованного мира.

Лозунг французов не мог быть понятен в стране, где изначально никаких свобод у людей не было. Любые попытки получить свободу всячески пресекались, душились. Ни о каком равенстве не могло быть и речи. Про братство и говорить нет смысла.

Собственно поэтому российский имперский лозунг который предложил в 1833 году, когда граф Уваров, в рамках реформы Российской империи - “Православие, Самодержавие, Народность”, ничто иное как антитезис девизу Великой французской революции.

Что вполне логично если понять, что Россия свой лозунг-девиз разрабатывала как обоснование для своей мифической народности - “русских”, этакого суррогата нации, “наднации”, нации полицейских в “Тюрьме народов”.

Но не будем пытаться всковырнуть весь пласт российской идеологической мифологи. Вернемся к писателям и поэтам выстроивших Колоссу московской идеологии глиняные ноги.

Фундаторы мифа

Кто бы что ни говорил, но о роли писателя написавшего следующие строки, в становлении теории “Москва - Третий Рим”, незаслуженно забыли.

И это несмотря на то, что имя этого фанатика и сегодня известно всему миру.

Я вам приведу два очень противоречивых отрывка из его произведений, которые очень точно покажут вам тот уровень имперской шизофрении которая поразила его сознание, и во многом благодаря ему - всей современной России:

“Не будет у России таких ненавистников, завистников, клеветников и врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит. Я очень люблю славян, но знаю, что все точно так именно сбудется, как я говорю, потому что такие вещи на свете иначе и происходить не могут. Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь именно с того, что выпросят себе у Европы ручательство и покровительство их свободе в защиту от России.

Начнут они непременно с того, что убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись, спаслись от порабощения жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени.

Долго они не в состоянии будут признать бескорыстия России. Они будут беспрерывно трепетать за свою «свободу» и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.

Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.

У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи. Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать.

России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении.

Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать. Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью.

Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их, что они существуют на свете потому, что стоит огромный магнит – Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство...»….

Сквозь строки мы видим, что он искренне верит:

• в бескорыстность России;
• в образованность России (и как следствие необразованность всех иных народцев), то, что славяне живущие в Европе в разы лучших условиях требуют того, чтобы Россия их освободила, и позволила насладиться “свободой московского рабства”; 
• что вся зараза из Европы;
• что Европа враг всего “славянского мира”;
• что славяне существуют исключительно благодаря только России!

Какие знакомые до боли слова!

Но не будем останавливаться и прочтем второй отрывок из произведений автора:

“Есть люди, которые, впрочем, до сих пор обижаются даже предположением, что мы что-нибудь смеем присоединить вроде Карса. Зато есть, наконец, и такие, которые толкуют даже о Константинополе, не то что о Карсе, и о том что Константинополь должен быть наш”. 

“Константинополь, по изгнании турок, отнюдь не может стать вольным городом, вроде, как, например, прежде Краков, не рискуя сделаться гнездом всякой гадости, интриги, убежищем всех заговорщиков всего мира, добычей жидов, спекулянтов и проч и проч”...

“Н. Я. Данилевский решает, что Константинополь должен, когда-нибудь, стать общим городом всех восточных народностей Все народы будут де владеть им на равных основаниях, вместе с русскими, которые тоже будут допущены ко владению им на основаниях, равных с славянами. Такое решение, по-моему, удивительно. 

Какое тут может быть сравнение между русскими и славянами? 

И кто это будет устанавливать между ними равенство? 

Как может Россия участвовать во владении Константинополем на равных основаниях с славянами, если Россия им неравна во всех отношениях — и каждому народцу порознь и всем им вместе взятым? 

Великан Гулливер мог бы, если б захотел, уверять лилипутов, что он им во всех отношениях равен, но ведь это было бы очевидно нелепо Зачем же напускать на себя нелепость до того, чтоб верить ей самому и насильно? 

Константинополь должен быть наш, завоеван нами, русскими, у турок и остаться нашим навеки!

“Одним нам он должен принадлежать, а мы, конечно, владея им, можем допустить в него и всех славян и кого захотим, еще сверх того, на самых широких основаниях, но это уже будет не федеративное владение вместе со славянами городом.

“Федеративное же владение Константинополем разными народцами может даже умертвить Восточный вопрос, разрешения которого, напротив того, настоятельно надо желать, когда придут к тому сроки, так как он тесно связан с судьбою и с назначением самой России и разрешен может быть только ею. Не говорю уже о том, что все эти народцы лишь перессорятся между собою в Константинополе за влияние в нем и за обладание им”.

“Россия может сказать тогда восточным народам, что она потому берет себе Константинополь — «что ни единый из вас, ни все вы вместе не доросли до него, а что она, Россия, доросла». И доросла. Именно теперь наступает этот новый фазис жизни России. 

Константинополь есть центр восточного мира, а духовный центр восточного мира и глава его есть Россия. 

России именно нужно и даже полезно теперь, на некоторое время, забыть хоть немножко Петербург и побывать на Востоке, ввиду изменения судеб ее и всей Европы, изменения близкого, стоящего «при дверях»”.

“Россия, владея Константинополем, будет стоять именно как бы на страже свободы всех славян и всех восточных народностей, не различая их с славянами”.

“Она будет стоять на страже всего Востока и грядущего порядка его. И наконец, она же и лишь она одна способна поднять на Востоке знамя новой идеи и объяснить всему восточному миру его новое назначение. Ибо что такое Восточный вопрос? Восточный вопрос есть в сущности своей разрешение судеб православия. Судьбы православия слиты с назначением России, Что же это за судьбы православия? Римское католичество, продавшее давно уже Христа за земное владение, заставившее отвернуться от себя человечество и бывшее таким образом главнейшей причиной матерьялизма и атеизма Европы, это католичество естественно породило в Европе и социализм. Ибо социализм имеет задачей разрешение судеб человечества уже не по Христу, а вне бога и вне Христа, и должен был зародиться в Европе естественно, взамен упадшего христианского в ней начала, по мере извращения и утраты его в самой церкви католической. Утраченный образ Христа сохранился во всем свете чистоты своей в православии. С Востока и пронесется новое слово миру навстречу грядущему социализму, которое, может, вновь спасет европейское человечество. Вот назначение Востока, вот в чем для России заключается Восточный вопрос”...

“Россия уже сознает про себя, с народом и царем своим во главе, что она лишь носительница идеи Христовой, что слово православия переходит в ней в великое дело, что уже началось это дело с теперешней войной, а впереди перед ней еще века трудов, самопожертвования, насаждения братства народов и горячего материнского служения ее им, как дорогим детям”.

Какое резкое изменение температуры? Не находите?

Если первый отрывок больше жалобу на несправедливость, то второй просто ода российскому, извините Великоросскому шовинизму!

А это тем не менее оба отрывка из одного и того же “Дневника писателя” Федора Михайловича Достоевского, написанные в промежутке сентябрь - декабрь 1877 года.

Вы видите, что сначала писатель находит, что миссия России “освободить” славян от ига Европы, несмотря на их ханжество и неблагодарность.

Но потом неожиданно заявляет о том, что “русские” это над нация, ни какой-то там народец, не какие-то там славяне (которые русским не ровня) и заявляет, что Россия - это Гулливер в стране лилипутов!

Что Россия - глава Восточного мира, который по некой иронии противопоставляет Европе с ее материализмом, социализмом, и не приведи господь - атеизмом!

С Востока, считает Федор Михайлович “понесется новое слово миру”, забыв почему-то отметить, что это слово будет подкреплено болью, насилием, террором, войной и традиционной Великоросской разрухой!

Это ли не прекрасно?

Это ли не лучший дар России миру?

“Горячее материнское служение”, результатом которого станут горы дымящихся трупов, и реки крови “несогласных”, “неблагодарных”, европейцев...

Иными словами, создается впечатление, что роль Достоевского в становлении идеологии было описать красивыми словами намерения России, стремящейся строя на земле Рай по собственным лекалам, превратить ее в реальное подобие Ада.

Или я ошибаюсь, наговариваю на Гуливера, который создал идеальные условия для жизни порабощенным народам? Гулливера, который своей огромною рукой залез в карманы лилипутов и никак не может удовлетворить свой великанский аппетит, правдами и неправдами грабя народы оккупированных им земель?

Не выглядит ли тут слегка гротескно обвинение Европы в “матерьялизме” в то время как фундаторы и агитаторы “Святой Руси” погрязли в роскоши и сверхдостатке оставив народу мифы и сказки про величие, путь, миссию и другие басни для бедных? Бедных, голодных и злых, но, что примечательно, злых на Европу живущую в достатке и мире, а не на своих кровопийц, смеющихся и продолжающих их грабить?

Собственно именно в этом и состоит роль пропагандиста, используещего и манипулирующего наиболее понятными образами в массовом сознании.

Благодаря их "таланту", мы наблюдаем укрепление идей религиозного фанатизма и сегодня.

Наблюдаем как сотни миллионов зомби готовы "живота своего не щадя", биться за миллиарды на зарубежных счтах тех, кто весь это патриотический водевиль оплачивает.