"Уваровская формула "православие, самодержавие, народность" из политического гимна превратилась в школьную прибаутку. Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства.
Только православный считался истинно русским, только русский мог быть истинно православным. Вероисповедной принадлежностью человека измерялась его политическая благонадежность. Вопросы духовной жизни низводились на степень служебно-зарегламентированного; открывался необъятный простор лицемерию.
Я не могу иначе назвать тогдашнюю систему, как школой лицемерия. Это было политическое ханжество, в предмет которого никто в душе не верил. Избранничество русского народа, национальное самомнение, утрата национальной объективности и замена её националистической субъективностью, выделение идеи "народа" не как общей государственной массы, а как культурно незатронутой обособленности и в конце концов - священная идея "народа-богоносца" и какой-то духовный культ духовной некультурности. Всё это проникало в официальные теории воспитания, мероприятия и даже законодательство".