10 ноября, 16:52
Увидел в дневнике князя Петра Вяземского выражение «руссославы». Это уже начало «мрачной семилетки» Николая I (1848-55), когда высшее начальство начало громить всё западнически-гуманитарное в стране (так испугал его каскад революций в Европе).
Увидел в дневнике князя Петра Вяземского выражение «руссославы». Это уже начало «мрачной семилетки» Николая I (1848-55), когда высшее начальство начало громить всё западнически-гуманитарное в стране (так испугал его каскад революций в Европе).
«15 августа 1847 года. Я писал Жуковскому о нашей народной и руссославной школе. «Что не ясно, то не по-французски», говорят французы в отношении к языку и слогу. Всякая мысль не ясная, не простая, всякое учение, не легко применяемое к действительности, всякое слово, которое не легко воплощается в дело, - не русские мысль, учение, слово.
В чувстве этой народности есть что-то гордое, но вместе с тем и холопское. Как пруссаки ненавидят нас потому, что мы им помогли и выручили их из беды, так наши восточники ненавидят запад. Думать, что мы и без запада справились бы, - то же, что думать, что и без солнца могло бы светло быть на земле.
Наше время, против которого нынешнее протестует, дало однако же России 12-й год, Карамзина, Жуковского, Державина, Пушкина. Увидим, что даст нынешнее. Пока ещё ничего не дало. Оно умалило, сузило умы.
Выдумывать новое просвещение на славянских началах, из славянских стихий - смешно и безрассудно. Да и где эти начала, эти стихии? Отказываться от того просвещения, которое ныне имеешь, в чаянии другого просвещения, более родного, более к нам приноровленного - то же, что ломать дом, в котором мы кое-как уже обжились и обзавелись, потому, что по каким-то преданиям, гаданиям, ворожейкам где-то, в какой-то потаенной, заветной каменоломне должен непременно скрываться камень-самородок, из которого можно построить такие дивные палаты, что перед ними все нынешние дворцы будут казаться просто нужниками. Вот эти руссославы и ходят все кругом этого места, где таится клад, с припевами, заговорами, заклятьями и проклятьями западу, а своего ничего вызвать и осуществить не могут. Один пар бьёт столбом из-под обетованной их земли.
Эти руссославы гораздо более немцы, чем русские».
Пётр Вяземский – старший друг Пушкина. Почитал его биографию. Уже в 13 лет он стал чиновником в Межевой канцелярии (в 1805 году).
Несмотря на сильные либеральные взгляды, сделал карьеру в Минфине и госбанке. Например, во время написания строк выше он - управляющий Государственного заёмного банка (все внешние займы России лежали на нём). По нашим временам считался бы сислибом-технократом.
Отец его князь из древнего рода, а мать – англичанка Дженни О’Рейли (точнее, обангличаненная ирландка). Когда Вяземского время от времени притесняло русское правительство - он ворчал и грозился уехать на родину предков. Умер он в Баден-Бадене в 1878 году.