Cтолкновение патриархов

В конце августа 2018 года патриарх Кирилл, глава Русской православной церкви, отправился из Москвы в Стамбул с неотложной миссией. Он взял с собой свиту — десяток священнослужителей, дипломатов и телохранителей — которая направилась в Фанар, аналог Ватикана в православном мире, расположенный в комплексе зданий недалеко от Золотого Рога, в европейской части Стамбула.

Кирилл направлялся на встречу со Вселенским патриархом Варфоломеем, архиепископом Константинополя и самым высокопоставленным священником в православном мире. Кирилл слышал, что Варфоломей готовится возобровил древние религиозные связи Константинополя с Украиной, признав новую независимую православную церковь в Киеве.

Для Кирилла и его фактического босса, президента России Владимира Путина, это представляло почти экзистенциальную угрозу.

Якобы Украина и ее монастыри — родина Русской православной церкви.

Но это не так.

Москва не ведет свою духовную и национальную историю от Руси. Киевский князь Владимир крестил Киев в 988 году, но не Москву, которой не было тогда.

Возвращение Руси Украине ее исторической миссии, и ее освобождение от РПЦ, серьезно ослабило концепцию идеологической утопии «русского мира» и его влияние в сфере бывших колоний Москвы.

Решение это стало возможным благодаря патриарху Варфоломею, единственному священнику, который обладает каноническими полномочиями для издания «томоса об автокефалии» и тем самым может благословить провозглашение Украиной религиозной независимости.

Когда Кирилл прибыл в Фанар, толпа украинских протестующих уже собралась вокруг бежевых каменных стен комплекса. Поддержка Кириллом оккупации Крыма в 2014 году и войны на Востоке Украины — сделала его ненавистной фигурой и способствовала росту поддержки в Киеве независимости церкви.

Кирилл и его люди расчистили дорожку и поднялись по мраморным ступеням. Священники в черных одеяниях проводили их к Варфоломею, который ждал в тронном зале, отделанном деревянными панелями. Оба белобородых патриарха были одеты в официальные одеяния и головные уборы, но их фигуры были разительно непохожи.

Тон встречи был задан сразу после того, как стороны сели за стол, уставленный сладостями и напитками. Кирилл потянулся за стаканом минеральной воды, но не успел патриарх отпить, как один из телохранителей выхватил стакан из его рук, отставил в сторону и достал из сумки пластиковую бутылку с водой. «Как будто мы попытаемся отравить патриарха Московского», — сказал мне архиепископ Элпидофор, один из высокопоставленных клириков Фанара.

Две стороны разошлись во мнениях по широкому кругу вопросов, но когда они дошли до главной темы встречи — Украины — настроение перешло от прохладной вежливости к открытой враждебности. Варфоломей огласил список претензий, обвинив Кирилла в попытке сместить его и стать новым главой православной церкви.

Кирилл отмахнулся от обвинений и выдвинул свое главное требование — нельзя допустить, чтобы Украина отделила свою церковь от московской. Этот вопрос — «бомба замедленного действия», сказал он, согласно утечке стенограммы встречи. «Мы никогда не отказывались от идеи, что мы — одна страна и один народ. Невозможно отделить Киев от нашей страны, потому что здесь началась наша история», — сказал патриарх.

Варфоломей пояснил, что «украинцы не чувствуют себя комфортно под контролем России и желают полной церковной независимости так же, как и политической». Он добавил, что в течение многих лет получал прошения и мольбы от украинцев на всех уровнях, включая членов парламента, а также тогдашних президента и премьер-министра страны.

Кирилл ответил, что эти просьбы бессмысленны, поскольку политический класс Украины нелегитимен. Народ, сказал он с тревожной уверенностью, «свергнет их и изгонит». Варфоломей, потрясенный подразумеваемым насилием в словах Кирилла, призвал русских «не выступать с подобными угрозами, ни для раскола, ни для кровопролития в Украине».

Когда встреча завершилась, Кирилл и его люди были настолько разгневаны, что пропустили обед и сразу же отправились обратно в свой частный самолет, как мне рассказал советник Варфоломея.

В конце концов, угрозы оказались бесполезными — Варфоломей утвердил новую Православную церковь Украины, а Кирилл издал указ о разрыве связей РПЦ с Фанаром.

Столкновение патриархов — с тех пор они не общались — теперь очень похоже на прелюдию к началу русско-украинской войны.

Сразу после того, как Варфоломей объявил о своем решении, Путин созвал заседание Совета безопасности, чтобы обсудить ситуацию. Позже президент России сослался на церковный раскол, как на часть оправдания начала конфликта в феврале 2022 года. И он, и Кирилл продолжают говорить об отколовшейся церкви как о посягательстве на национальную идентичность России.

Но борьба между Варфоломеем и Кириллом — это нечто большее, чем Украина. Это битва за души православного христианства, веры, насчитывающей 300 миллионов последователей по всему миру. Этот раскол вызывает сравнения с Великим расколом, который тысячелетие назад разделил православный Восток и католический Запад.

С одной стороны, Варфоломей потратил три десятилетия на то, чтобы сделать православие более совместимым с современным либеральным миром. Он открыто призывает верующих принять эволюцию и другие научные догматы. Он страстно выступает за защиту окружающей среды. И, как и Папа Франциск, он тихо продвигает более приемлемое отношение к гомосексуальности. Однако власть Варфоломея более ограничена, чем у Папы. Есть еще восемь православных патриархов, каждый из которых возглавляет национальную или региональную церковь, и роль Варфоломея — это роль «первого среди равных».

Кирилл, возглавляющий самую большую антинациональную церковь, превратил ее в бастион воинственности. Он во весь голос поддерживает нападение России на Украину, а некоторые из его священников идут дальше, проповедуя о славе ракет «Град» и смерти в бою за Россию.

Занудные манихейские тирады Кирилла о Святой Руси, защищающей «традиционные ценности» от гей-парадов загнивающего Запада — это не просто оправдание путинской автократии. Его антимодернистская идеология стала инструментом «мягкой силы», который охотно потребляют консерваторы во всем православном мире, а также правые в Европе (например, Виктор Орбан в Венгрии). Она даже завоевала сердца приверженцев в США, где некоторые евангелисты и правые католики стремятся занять более сильную позицию в культурных войнах.

Кирилл также начал агрессивную деятельность по захвату православных приходов, союзных Варфоломею, предположительно с помощью ФСБ и ЧВК «Вагнер». Русская православная церковь использует подкуп и шантаж, угрожая уничтожить церкви, которые не принимают ее политику, и требуя от новообращенных (и хорошо оплачиваемых) священнослужителей подписать документы об отказе от всех связей с церковью Варфоломея.

Цель этой кампании очень древняя. Пять веков назад, после того как Константинополь пал под ударами османов, монах Филойей написал фразу, ставшую знаменитой, что Москва теперь является великой столицей христианского мира: «Ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Кирилл и Путин, похоже, полны решимости воплотить в жизнь это заявление о «третьем Риме» — Москве.

Духовное сердце православного христианства находится на горе Афон, густо заросшем лесом полуострове на севере Греции. Это община из 20 древних монастырей, для посещения которых паломники должны получить письменное разрешение.

На Афоне мало что изменилось с тех пор, как монахи впервые пришли сюда более 1000 лет назад. Они следовали тем же ритуалам молитв и песнопений при свечах, даже когда христианский мир вокруг них — некогда единая империя — раскалывался и трансформировался на протяжении веков.

Великий раскол произошел в 1054 году. Примерно в это же время на гору Афон прибыли славянские монахи, недавно обращенные из язычества, которые стали важной частью жизни полуострова и остаются таковыми по сей день.

Паром шел вдоль западного побережья Афона. Через полчаса мы увидели скопление зданий, увенчанных характерными луковичными куполами Русской православной церкви: монастырь Святого Пантелеймона. Это самый дружелюбный к России монастырь на Афоне, и его монахи выложили видео, на котором один из их священников читает молитву за «президента Владимира Владимировича, правительство и армию нашего богохранимого отечества».

После февраля 2022 года настоятель монастыря отправил Путину приветственное письмо, в котором выразил веру в то, что «Россия под вашим мудрым руководством преодолеет все трудности и станет мировой державой».

Монастырь не ответил на просьбу о посещении. Но мой переводчик, македонец Горан, который хорошо говорит по-русски и по-гречески, и я надеялись уговорить монахов пообщаться. Когда мы шли вверх по склону от причала, стало заметно, что некоторые здания монастыря совсем новые. Другие еще строились или ремонтировались, над ними возвышались высокие краны.

Начиная с конца 1990-х годов богатые россияне, включая приближенных к Путину олигархов, начали вкладывать огромные деньги в монастырь Святого Пантелеймона. Сейчас это самый большой и роскошный комплекс на всем Афоне. Финансы монастырей непрозрачны, и даже после того, как в 2011 году настоятель, связанный с российскими олигархами, был посажен в тюрьму в Греции за растрату и мошенничество в связи с выгодной сделкой с землей, контроль за ними практически не осуществлялся. (Он был оправдан шесть лет спустя.)

При наличии всех этих новых зданий я обнаружил, что монастырь почти пуст. Возле главного святилища мы попытались перекинуться парой слов с монахом, который спешил мимо. Мы заметили второго монаха, и он тоже отказался говорить. Горан, который много раз бывал на Афоне, был поражен такой грубостью. На Афоне существует древняя традиция гостеприимства по отношению к паломникам, и Горан рассказал мне, что до нападения России на Украину его тепло принимали в Свято-Пантелеимоновом монастыре. Но теперь это не так. 

Следующей нашей остановкой стал монастырь Симонопетра, расположенный чуть дальше по побережью. Прием разительно отличался. В главном здании молодой монах из Сирии по имени Серафим проводил нас в предбанник, откуда открывался великолепный вид на море. Он исчез, а через минуту появился с серебряным подносом, на котором стояли кофе, вода и крошечные рюмочки с вишневым ликером, приготовленным монахами. Когда мы рассказали о своем опыте пребывания в храме Святого Пантелеймона, Серафим грустно кивнул. Затем он начал рассказывать нам о русском заговоре с целью захвата и аннексии Афона. Я не сразу понял, что он говорит о событиях, произошедших в XIX веке.

На Афоне прошлое очень близко. Часы здесь до сих пор идут по византийскому времени, а день начинается не в полночь, а на закате. Монахи живут в окружении фресок, изображающих события, произошедшие столетия или даже тысячелетия назад. Большинство священнослужителей практически не общаются с внешним миром, а для того, чтобы воспользоваться Интернетом, им необходимо получить разрешение начальства. Однако некоторые текущие события все же проникают внутрь.

Нападение России на Украину оказало глубокое влияние и не только на русских монахов, которые молча смотрели на меня. Он начал подтачивать то, что монахи называют общим «афонским сознанием». «Это как огромный шрам, эта война между двумя православными народами… Даже если война закончится, шрамы все равно будут болеть... Мы не можем защититься от подобного», — сказал настоятель Симонопетры старец Елиссайос.

Я спросил его, что он имеет в виду. Он сделал небольшую паузу, потягивая кофе и глядя на голубые просторы Эгейского моря. «Мы не знаем, как отделить Церковь от нации. Это проблема православной традиции», — сказал старец Елиссайос.

Один из парадоксов современного православия заключается в том, что его жесткость стала привлекательной чертой на Западе.

Многие консерваторы жалуются, что основные церкви — как католические, так и протестантские — стали мягкими и бесхребетными. Число обращенных в православие растет, и большинство из них не ищут толерантного послания, подобного посланию патриарха Варфоломея.

По словам исследователя православия Сары Риккарди-Сварц, преподающей в Северо-Восточном университете в Бостоне, новообращенные, как правило, правые и русофилы, а некоторые свободно говорят о своем восхищении «царской» ролью Путина.

Московский патриарх прекрасно осведомлен о своей растущей популярности среди американских религиозных консерваторов. Кирилла и его сопровождающих тепло встречали во время визитов в США (они состоялись до февраля 2022 года).

Во время визита в Москву в 2015 году Франклин Грэм — сын покойного лидера баптистов Юга Билли Грэма — сказал Кириллу, что многие американцы хотели бы, чтобы их президентом был кто-то вроде Путина.

Русское православие выглядит совсем иначе для тех, кто вырос в нем. В последний день пребывания на горе Афон я беседовал с молодым человеком по имени Николай Косицкий, украинским студентом-лингвистом и частым посетителем Афона. Я спросил его о связанной с Москвой церкви, которую Николай знал всю свою жизнь, и он сказал то, что меня удивило: «Украинская православная церковь» — то есть церковь Кирилла и Путина — «является оружием в этой войне».

Все свое детство, говорит Николай, он слышал, как священники говорили о России языком, в котором смешивалось священное и светское — «эта концепция святой России, спасительницы этого мира». Он продолжает: «Вы слышите это каждое воскресенье от своих священников — что эта нация борется со злом, что это третий Рим, да, новый Рим. Они искренне верят в это».

Косицкий сказал, что ему потребовались годы, чтобы отделить правду от лжи. Но религиозные идеи умирают тяжело, говорит Николай. Русское послание продолжает жить в умах многих украинцев, особенно старшего поколения. Среди идей, от которых труднее всего отучиться, то, что Запад представляет собой угрозу христианским ценностям, и что проводником этой угрозы является смиренно выглядящий патриарх в Стамбуле.

У меня была возможность поговорить с Варфоломеем на приеме после концерта в его честь в одной из греческих школ Стамбула.

Было удивительно легко пробраться мимо коленопреклоненных дипломатов, католических епископов и официантов, расставляющих подносы с вином и закусками, и вот он, сидящий в кресле. Патриарх поманил меня и, когда я сел, по-отечески сжал мою руку. Варфоломей прекрасно говорил по-английски. Когда нас несколько раз прерывали просители, он общался с ними на французском, греческом и турецком. Он выглядел очень непринужденно, отвечал на вопросы о церкви и ее традициях, а также о двух своих главных приоритетах как патриарха — содействии большей открытости к другим направлениям и религиям и защите окружающей среды. Что касается войны в Украине, он прямо сказал, что «Кирилл позволяет себе быть орудием, инструментом Путина».

У Варфоломея и Кирилла есть как минимум одна общая черта — их становление как христиан произошло в тени жестких светских правителей. Но турецкая республика была мягкой по сравнению с большевистским режимом, чья марксистская идеология провозглашала религию иллюзорной и отсталой, «опиумом для народа».

К моменту рождения Кирилла, в 1946 году, Иосиф Сталин сменил курс, почувствовав, что религия нужна ему для укрепления народной поддержки. Он возродил церковь в зомбированном виде, как инструмент государства, за которым велось наблюдение, и который контролировался службами безопасности.

Когда в 2014 году были раскрыты некоторые архивы КГБ, выяснилось, что руководители церкви были в сговоре с властью. Одним из сотрудничавших священнослужителей с кодовым именем «Дроздов», предположительно, являлся патриарх Алексий II, предшественник сегодняшнего московского патриарха. Имя Кирилла не фигурировало, но он был продуктом системы, в которой продвижение по службе было невозможным без одобрения режима.

Когда Советский Союз распался, Церковь столкнулась с кризисом идентичности. Кирилл был одним из самых заметных и харизматичных ее лидеров, и в течение короткого времени казалось, что он призывает церковь к новому, более демократичному направлению развития.

Но по мере того, как российское общество погружалось в хаос и бандитизм, Кирилл стал придерживаться гораздо более консервативных и автократических взглядов. К моменту прихода Путина к власти в 1999 году некоторые из его старых друзей по КГБ уже начали заниматься религией. Вполне логично, что самые безжалостные коммунисты были теми, кто больше всего нуждался в новой вере, и многие из них уже потратили годы на сотрудничество с церковными деятелями.

В 2005 году Путин впервые посетил гору Афон, он побывал на службе в монастыре Святого Пантелеймона и поднялся на колокольню. Год спустя один из его бывших сослуживцев по КГБ помог основать Русское афонское общество для организации пожертвований для монастырей.

О религиозных чувствах самого Путина трудно судить, хотя, по слухам, в 90-е годы его приобщил к православной вере священник Тихон Шевкунов, который управлял монастырем неподалеку от московской штаб-квартиры ФСБ.

В 2008 году по российскому государственному телевидению не один, а три раза был показан документальный фильм «Падение империи — урок Византии». Режиссером и звездой был тот же Тихон Шевкунов. Посыл фильма состоял в том, что Византия была безвозвратно разрушена еще до завоевания османскими войсками в 1453 году, ее религиозная культура и решимость были подорваны индивидуализмом наступающего Запада. Россия была представлена как наследница Византии, естественная продолжательница святой миссии.

Историки осуждали фильм как исторически безграмотный, но они упускали суть. На самом деле речь шла не о прошлом. Это был проект будущего.

Кирилл стал патриархом в 2009 году. Вскоре после этого Путин начал ссылаться на православие, говоря о России и ее роли в мире. С тех пор по всей стране были построены тысячи церквей, а Путин совершал очень публичные визиты к церковным старейшинам. Кирилл «в значительной степени вдохновил Путина, заставив его мыслить цивилизационно», сказал мне Кирилл Говорун, богослов украинского происхождения, который 10 лет был личным помощником и спичрайтером Кирилла, а затем ушел в отставку в 2012 году, недовольный руководством церкви.

Преданные Путину люди быстро начали подражать словам президента о «Святой Руси» и ее «сатанинских» врагах. Решение Путина вернуть православию его прежнюю государственную роль было проницательным, какими бы ни были его собственные религиозные чувства.

Российская империя рухнула, но ее очертания все еще можно было увидеть в православной религиозной сфере, которая простиралась за пределы России вплоть до горы Афон и даже Иерусалима. Для правителя, стремящегося возродить утраченный статус своей страны, церковь была прекрасным способом распространения пропаганды и влияния.

Если у Кирилла и были какие-то иллюзии относительно того, кто выше в новой иерархии, церковь и государство, то они быстро развеялись.

В 2011 году он поддержал критику коррумпированных парламентских выборов на России. Вскоре в контролируемых государством СМИ появились сообщения о роскошных квартирах, принадлежащих Кириллу и его родственникам. Стали циркулировать истории о миллиардах долларов на секретных банковских счетах. Один из сайтов опубликовал фотографию 2009 года, на которой Кирилл запечатлен с часами Breguet стоимостью около 30 000 долларов. Кирилл отрицал, что когда-либо носил их, но после неудачных попыток убрать часы с фотографии, церкви пришлось признать, что Breguet принадлежит ему, и принести унизительные извинения.

С тех пор Кирилл демонстрирует лояльность. На торжествах в честь первого десятилетия на посту главы Русской церкви в 2019 году он появился рядом с Путиным и поблагодарил Бога и «особенно Вас, Владимир Владимирович».

Для Кирилла и Путина было недостаточно восстановить статус Церкви в России. Чтобы вернуть себе «русский мир», им нужно было вести более масштабную борьбу за влияние и престиж, в том числе и с Варфоломеем.

Русская кампания началась в Греции, где есть естественный источник симпатии, сформированный древними религиозными связями и общими врагами. В середине 2000-х годов российские олигархи начали строить церкви и раздавать деньги за услуги. Епископы, одолжившие святые мощи для поездки по России, могли заработать кругленькую сумму для себя или своих приходов.

В то время, как Путин стремился возродить утраченный статус своей страны, православная церковь была превосходным способом распространения пропаганды и влияния.

Систематическая деятельность по очернению патриарха Варфоломея на сотнях новых грекоязычных сайтов, блогов и групп в Facebook задокументирована Александросом Массаветасом, греческим журналистом, в его книге 2019 года «Третий Рим». «Послание заключалось в том, что Варфоломеем манипулируют турки, США или Ватикан, и что только Россия представляет истинный православный дух, а Путин является его защитником», — сказал мне Массаветас.

Фанар не обращал внимания на эти нападки в течение многих лет. Варфоломей старался сохранить единство любой ценой, потому что планировал созвать историческое общеправославное собрание, которое он считал венцом своего пребывания на посту. Церковь не проводила Святой и Великий Собор более 1000 лет, и подготовка к нему началась еще в 1961 году.

Варфоломей был настолько заинтересован в успехе синода, что на каждом шагу шел навстречу русским. Во время подготовительной встречи они возражали против предложенной формулировки о неприятии церковью дискриминации и настаивали, чтобы все упоминания о расовых и сексуальных меньшинствах были удалены. (Кирилл, похоже, рассматривает язык прав человека как молчаливое одобрение гомосексуальности и других предполагаемых грехов).

Он также потребовал, чтобы призывы Украины к религиозной независимости не были включены в повестку дня. Варфоломей уступил во всем, даже в плане рассадки. Но всего за неделю до начала синода, в 2016 году, когда все виллы были забронированы и готовы в курортном городке на Крите, русские отказались от участия. В защиту своего решения они указали на три гораздо меньшие православные организации (Болгарию, Грузию и Антиохию), которые отказались от участия незадолго до этого.

Несмотря на то, что, по-видимому, существовали некоторые реальные разногласия по поводу документов, подготовленных для встречи, три меньшие церкви имеют тесные связи с Москвой, и российский шаг выглядел как еще одна попытка унизить Варфоломея.

Однако Кирилл, похоже, просчитался. Его публичное оскорбление обнажило раскол в церкви и лишило Варфоломея стимула к компромиссу. Глава американской архиепископии Фанара Элпидофор считает, что, возможно самым важным последствием шага Кирилла было то, что он открыл дверь для предоставления украинцам того, чего они хотели. Это был «зеленый свет», сказал он.

Движение за религиозную независимость на Украине существует уже несколько десятилетий, и оно росло одновременно с политическим противостоянием с Москвой. Еще в 2008 году глава украинской церкви, связанной с Москвой, митрополит Владимир заявлял, что церковь и государство должны быть разделены — позиция, которая была бы немыслима на России.

Когда Виктор Янукович, инструмент Кремля, стал президентом Украины в 2010 году, он ясно дал понять, что хочет вернуть православную церковь — веру 72% населения Украины — в клетку. Один украинский епископ, Александр Драбинко, рассказал мне, что однажды утром в 2013 году его вызвали на совещание в министерство внутренних дел. По словам Драбинко, один из представителей Януковича выступил с резким заявлением: «Мы должны вытеснить Владимира, потому что нам нужен лояльный человек». Чиновник добавил, что, поскольку следующие выборы на Украине пройдут в 2015 году, «церковь должна поддержать нашего кандидата».