Ашкеназы

Первые робкие попытки объяснить их появились ещё в начале ХХ века, и они гласили, что «переход в евреи» шёл через мужчин – преимущественно еврейских купцов, которые обращали в иудаизм своих жён (наложниц) с этих территорий. Неудобна эта правда тем, что по Галахе евреями считаются люди, родившиеся от матери-еврейки. А ашкеназский мир примерно до XV века пренебрегал этим законом.

Большую работу в этом направлении проделал экономический историк, д.э.н. Вячеслав Волков («Свободная мысль», №2, 2021).

Он замечает, что «третья категория евреев (ашкеназы) сформировалась в славянской среде. Это так называемые кенааниты (כְּ נַעֲנִםי, кна‘аним)». Это были выходцы из Палестины, но с очень поверхностным иудаизмом и слабым соблюдением Законов Торы. Преимущественно – еврейские купцы, обслуживавшие как Великий Шёлковый путь, так и «Моравскую дорогу» от Киева и Праги. Понятно, что в большинстве своём это были евреи-мужчины, бравшие в жён местных женщин, а их потомство считалось уже евреями.

«Первым это говорилось в трудах А.Я.Гаркави (1839-1919, знаменитый востоковед – Т.). Пристальное внимание исследователей вызвали славянские имена евреев Восточной Европы и России (Бенеш, Бела, Злата, Мирка, Мирл, Пава, Слава, Слова, Черна и т. п.), которые могли даваться только евреями, говорившими по-славянски и считавшими эти имена своими, а не чужими. В-третьих, большой интерес представляют обнаруженные в еврейских религиозных текстах славянские слова. И наконец, необходимо принимать во внимание народное еврейское предание, зафиксированное Исааком Бер Левинсоном и самим А.Я.Гаркави, о том, что в старину евреи этих краев не имели особого языка, отличавшегося от языка прочего местного населения, и не знали другого наречия, кроме русского. Вероятнее всего, иудаизм проник на Русь через хазар. Исходя из анализа так называемого «Киевского письма», содержавшего просьбу к евреям других городов пожертвовать денег для выкупа некоего Яакова бен Ханукки, евреи жили в Киеве уже в X в. Письмо подписали 11 человек. Из них, помимо иудейских, ясно читаются тюркские имена - Кибар, Сурта, Манас, Манар, Куфин, а также славянское имя Гостята.

В одном из писем салоникского раввина Тувии бен Эли’эзера, которое относится к началу XI в., сообщалось о киевском еврее, собравшемся поехать из Салоник в Иерусалим и не знавшем ни иврита, ни греческого, ни арабского языков - он говорил только по-славянски. В православных монастырях Великого княжества Литовского сохранились библейские книги на церковнославянском языке, разделённые на недельные главы согласно иудейскому ритуалу, что косвенно свидетельствует о том, что восточные кенааниты пользовались славянскими переводами священных книг. Для объяснения непонятных слов на иврите кенааниты переводили их на родной язык, который называли лешонену кна’анит (наш язык кна’анит), а свою страну они именовали малхутену Кна’ан (наше княжество Кна’ан).

В ходе раскопок на еврейском кладбище XIII-XIV вв. в г. Шпандау на надгробиях были обнаружены такие женские имена, как Дражена, Слава, Либка и др. Артефакты и письменные свидетельства говорят о славяноязычных евреях в Итиле (Хазария), Вене, Праге и других городах Богемии и Моравии, на Волыни, в Подолии, Вильне. С XIII в. в Богемию и Польшу стали проникать евреи из германских княжеств, говорившие на идиш. Западные кенааниты через несколько поколений были абсорбированы ашкеназами, а к концу XVII в. завершилась ашкенизация и восточных кенаанитов. Такой исход был связан с тем, что кенааниты столкнулись с более образованными единоверцами и вынуждены были перейти на их язык».

В итоге антропометрически славянские ашкеназы не сильно отличались от местного населения.

В конце XIX – начале ХХ веков научный мир был опьянён антропологией, евгеникой и «меркой черепов».

Ашкеназы оказались самыми европеизированными среди евреев.

«Обширные материалы по антропологии еврейского населения более узкой территории (Рогачёвского уезда Могилевской губернии в конце XIX в.) были представлены в диссертации антрополога М. Г.Яковенко. Им было зафиксировано среди евреев-мужчин 57,14% брюнетов, 30,16% шатенов, и 12,7% блондинов. Яковенко сравнил эти данные со значениями цветности волос у евреев в других регионах.

Так, украинские евреи имели 35,8% брюнетов, 49,3% шатенов и 15% блондинов; литовские — 42% брюнетов, 42% шатенов и 15% блондинов; галицийские - 50% брюнетов, 32,2% шатенов, 13,35% блондинов, 3,6% рыжеволосых. Круглые глаза встречались у 41% евреек и у 43,68% евреев-мужчин. Остальные имели удлинённые (миндалевидные) глаза.

Похожие данные получил антрополог М.Фишберг, сравнивая североафриканских евреев (уроженцы Марокко, Туниса и Алжира) с немецкими и восточноевропейскими. Светлоглазых евреев, т. е. с серыми и голубыми глазами, в Северной Африке оказалось 22%, в Германии – 48%, в Австрии - 54%, в Венгрии – 42%, в Болгарии - 39%. В сочетании цвета глаз и волос североафриканские евреи дали 76% тёмного типа, 19% смешанного и только 5% - светлого. Среди их европейских единоверцев светлый тип достигал 15%, смешанный - 35%. Следовательно, темный тип среди североафриканских евреев был выражен значительно сильнее, чем среди европейских. (Кроме того, ашкеназы славянских территорий оказались самыми высокими среди всех евреев).

Итак, данные антропометрических измерений показывают, что единого еврейского антропологического типа к началу ХХ в. ни в мире, ни в Европе не существовало».

Экономический историк Волков показывает, на чём базировался антисемитизм в Российской империи. Вопреки распространённому в этой среде мнению, евреи жили небогато и не контролировали даже небольшую часть экономики империи:

«Хозяйственный вес еврейского капитализма можно проиллюстрировать на примере всё той же Виленской губернии. На начало ХХ в. из всех категорий евреев зажиточными официальные власти считали только 7%. Сюда были включены 12 содержателей банкирских домов и меняльных лавок, 2464 фабриканта, заводчика и содержателя типографий, 20 лесопромышленников, 30 подрядчиков и около 160 представителей либеральных профессий. Средний основной капитал виленского банкира был равен 50 тыс. рублей, а всех девяти банков и трех меняльных лавок - 700 тыс. рублей. Средняя прибыльность на одного владельца фабрично-заводского предприятия иудейского вероисповедания составляла примерно 2850 рублей. Такой плачевный коммерческий итог был порождён не только общим низким уровнем развития промышленности Виленской губернии, но и многими правовыми ограничениями еврейских предпринимателей».

Антисемитизм же взялся из хлебной торговли:

«В целом еврейский торговый капитал, действующий как рой мелких конкурирующих посредников, способствовал демократизации русской торговли, и в первую очередь - хлебной, вытесняя из неё русских кулаков. Экономика последних была построена на традиционной стачке, в результате которой рынок приобретал монопсонический характер. Еврейская же торговая деятельность, наоборот, способствовала удешевлению посреднических услуг и снижению прибыли предпринимателей. «Несколько лет тому назад, - писал Р. М.Бланк - нормальной прибылью от торговых предприятий считалось 10%, а ныне, при сбитых ценах, прибыль эта понизилась в 2-3 раза, и в местностях, где очень много торговцев, как например в Бердичеве, дошла до 2%». Именно это и являлось главной причиной роста антисемитизма в русской мелкобуржуазной среде».

Вторая причина – это общая зависть к нравственности еврейской среды:

«Повседневная жизнь еврея в черте оседлости сильно отличалась от жизни простых людей других вероисповеданий. «Семейная жизнь евреев, - писал виленский губернатор граф К.К.Пален - нравственна, благотворительность и помощь бедным развита в обширной мере больше, чем у христиан, солидарность и поддержка друг друга из чисто альтруистических мотивов замечательны, трезвость всеобщая, набожность и строгое исполнение обрядовой стороны религии с многочисленными её праздниками и требованием полного покоя в субботу соблюдается большинством евреев неукоснительно. Всё это, вместе взятое, внушает каждому еврею, сравнивающему жизнь единоплеменников с жизнью той части христианского населения, с коей он соприкасается, с её разгулом, пьянством, невежеством, - самое высокое понятие о еврее, как о человеке, высоко стоящем над христианами, порождает ту надменность в отношении к иноверцам, которая, хотя часто и скрыта, тем не менее так сильно чувствуется в каждом еврее при сношении его с христианами».

Если к полуязыческим евреям-ашкеназам раввины прибыли в конце XV века (тогда же началось обособление еврейской общины – закончился прозелитизм и этническое смешивание с местным населением), то у среднеазиатских евреев это прибытие раввинов состоялось в XVIII веке:

«До прибытия в Среднюю Азию в конце XVIII в. равви Иосифа Мамона религиозная деятельность бухарских евреев сводилась к минимуму. Они не праздновали шаббат, знали только первые три книги Библии, ели некошерное мясо и увлекались не изучением Торы и Каббалы, а переводом поэзии персидских мистиков. Деятельность Мамона способствовала не только распространению еврейской религиозной грамотности, но и отказу бухарских евреев от персидского религиозного обряда (михага) и переходу на сефардский ритуал. Это во многом нарушило культурную автономию бухарских евреев, но все же в целом они сохранили свою уникальность.

Быт, традиции и одежда бухарских евреев во многом копировали таджикские и узбекские образцы: эти народы отмечали одни и те же семейные праздники, обряды евреев по форме и семантическим функциям почти не отличались от обрядов местного населения, в своем обиходе они пользовались изделиями таджикских и узбекских ремесленников, носили похожую одежду.

Вообще, многие еврейские народные обычаи и поверья, связанные с магией и знахарством, были заимствованы у мусульманского населения и имели синкретическую основу - сочетали в себе влияние иудаизма, ислама и политеизма. У европейских евреев существовало постановление XI в. (анафема Раби Гершома), согласно которому полигамия запрещалась; но евреи Востока не приняли этого предписания, и в начале ХХ в. многожёнство бытовало среди бухарских евреев.

Другое отличие от ашкеназов и сефардов состояло в размере и роли калыма. У последних он сводился к символическому подарку в виде золотого кольца. Бухарские же евреи должны были платить довольно большую сумму, на которую богатые покупали украшения невесте, а бедные — устраивали свадебные пиры».

Примерно такое же смешивание с исламом, до степени неразличимости, было у горских евреев, о чём тоже пишет Волков.

«Например, в синагоге горских евреев кафедра, престол и кивот Завета находились у западной стены, и молились они на запад, а не на восток, как это было принято у европейских евреев. В обрядах богослужения, в содержании и произношении молитв присутствовали значительные расхождения. Кроме того, единобожие горских евреев сочеталось с полидемонизмом их религии: они верили в видимых и невидимых, добрых и злых духов.

Общие с местными мусульманами обычаи гостеприимства, омывания ног страннику, многожёнства, кровной мести, кражи невесты, одни и те же одежда, архитектура, бытовые приемы и утварь во многом объясняют дружеские отношения горцев разных вероисповеданий.

Если же горский еврей принимал ислам, то он становился самым почитаемым человеком в округе и получал титул шейха, т. е. святого (многие шейхи Северного Кавказа имели еврейское происхождение).

Высокомерие, с которым относились русские евреи к горцам, привело к тому, что между ними со временем возникла самая настоящая вражда. Представители народа джухур (самоназвание горских евреев) получили от пришлых евреев обидный эпитет «быки». В ответ «эшгенези» были названы «эпикурусами», т.е. отступниками. Многочисленные конфликты между этими двумя группами евреев привели к возникновению у джухур следующей пословицы: «Нехорошо убивать европейского еврея через горло (резать), а непременно через затылок, чтобы мучить его».