Человек – это одомашненный стайный примат

Идея Уилсона проста: человек – это одомашненный стайный примат, и наша жизнь до сих пор во многом подчинена биологизму.

Так он описывает возникновение беспокойства от утраты стаи, а также биологические основы «теорий заговора»:

«Представьте себе как можно отчётливее, что бы вы почувствовали и как бы вы поступили, если бы завтра иссякли все ваши источники биовыживательных бумажек (денег). В точности то же ощущает человек из племенного общества, будучи отрезанным от своего племени; вот почему изгнание или даже остракизм на протяжении всей человеческой истории были достаточными средствами для укрепления внутриплеменных связей. Ещё во времена Шекспира угроза изгнания вызывала у человека сильный ужас («Изгнание! Изгнанье - выраженье, Встречаемое воплями в аду», - восклицает Ромео).
В традиционном обществе принадлежность к племени была биобезопасностью, а изгнание - ужасом и смертельной угрозой. В современном обществе биобезопасностью является обладание бумажками (деньгами), а ужасом - лишение их.

Вэлфэризм, социализм, тоталитаризм представляют собой попытки (с разными соотношениями рациональности и истерии) восстановить племенную связь путём замены генофонда государством. Консерваторы, заявляющие, что ни одна из форм вэлфэра для них неприемлема, на деле требуют, чтобы люди жили в тотальном биовыживательном беспокойстве и аномии (проще говоря, в постоянном страхе). Конечно, они смутно это понимают и предлагают заменить государственные социальные программы «местной благотворительностью» - то есть предлагают волшебным образом восстановить генофонд среди людей (жителей обычного города), которые генетически не связаны вообще.

С другой стороны, государство не является генофондом или племенем и в действительности не может играть роль полноценной единицы биовыживания. В реальном тоталитаризме, где поддельное отождествление государства с племенем достигает уровня нового мистицизма, паранойя становится вообще тотальной.

Настоящая связь может возникнуть только в небольших группах, где все друг друга знают. Отсюда происходит постоянное (хотя труднодостижимое в условиях постиндустриального общества) стремление к децентрализации, возврату к племенному этосу, замене Государства синдикатами (как в анархизме) или группами, объединёнными общим мировоззрением (такими, как группа «Сознание III», в которую входил Райх). Вспомните эксперимент хиппи-шестидесятников, который до сих пор продолжается в многочисленных деревенских коммунах.

В реальном мире для большинства людей биовыживательной связью являются бумажки, называемые «деньгами».

Антисемитизм - сложное заблуждение, имеющее множество граней и причин, но в своей классической форме («заговор евреев-банкиров») он выражает очень простую идею: враждебный генофонд контролирует бумажки, обеспечивающие нашу биобезопасность. Подобная паранойя неизбежна в денежной экономике: у наркоманов существуют свои мифы о поставщиках героина. Поэтому неудивительно, что сегодня, когда антисемитизм в Америке идёт на убыль, идея «заговора банкиров» продолжает жить. Теперь в роли злодеев выступают старые семьи из Новой Англии, «истеблишмент янки». Конспирологи могут показать вам генеалогические таблицы этих банкиров-янки - как в своё время антисемиты показывали генеалогию Ротшильдов».