29 июля, 10:11
Один из крупнейших русских писателей современности, постоянно проживающий в Берлине, написал шокировавшую многих и заставляющую задуматься колонку о генетическом коде « русского счастья» для влиятельной швейцарской газеты.
Русское счастье ассоциируется с разрушением, утверждает Ерофеев. Почему Красная армия победила белых с их офицерами-аристократами? Потому что они в полной мере наслаждались разрушением старого мира.
Недаром Андрей Платонов в романе «Чевенгур» изобразил народное счастье в гражданской войне: тут и садизм, и верное товарищество по несчастью, и произвол. А вот, если угодно, великий поэт и прозаик XIX века Михаил Лермонтов. В своем классическом произведении «Герой нашего времени» он писал, что истинное счастье русского офицера заключается в том, чтобы обесчестить женщину и убить соперника.
Но у русского счастья есть и совершенно противоположное измерение. Главное — как можно дальше отступить от нормы. Роман Ивана Гончарова «Обломов» показывает нам фигуру архи-ленивого человека, который хочет достичь счастья, не делая абсолютно ничего. Неслучайно его антиподом является немец Штольц, который стремится к обычному успеху, а Обломов считает это отвратительным.
Есть еще один пример русского стремления к счастью — причисление себя к лику святых. Уйти от нормы в блаженство и самопожертвование (как простой крестьянин Платон Каратаев в «Войне и мире»), стать юродивым во Христе или удалиться в безудержное пьянство (что воспел мой тезка Венедикт Ерофеев в своей книге «Москва-Петушки»).
Еврейский писатель и эмигрант Фридрих Горенштейн последние годы жизни прожил в Берлине. Мы познакомились там в начале перестройки. В обеденный перерыв мы шли по Курфюрстендамм. Берлинцы сидели на свежем воздухе и обедали.
«Я бы не отказался, — сказал замечательный писатель, — подойти к одному из них, взять у него из-под носа тарелку с едой и выбросить ее на улицу». Он добродушно улыбнулся. Это тоже счастье à la russe.
Вся русская литература боролась с мещанским счастьем. Чисто выметенная изба, сиротливая герань в горшке на подоконнике, котенок (живой или как копилка). В советском варианте это дешевый черно-белый телевизор с экраном, прикрытым тряпкой (чтобы не повредить), и коллекция маленьких белых слоников на салфетке на счастье.
Кому, собственно, мешало это мещанское счастье? Возможно, в этом гнезде могла бы зародиться мелкобуржуазная культура бережливости, подобная европейской. Но все восстали против такой идиллии.
Даже Чехов и Горький, ненавидевшие мещанское счастье. И коммунисты. Их мелкобуржуазное счастье стояло на пути строительства коммунизма.
Дайте нам что-то новое, коммунизм! Но новое споткнулось о недостатки человеческой природы. Сталин подхватил тему волшебного коммунизма и попытался изменить человеческую природу. Улучшить ее. Но как? Через большой террор. Счастье большого террора. Возможно ли такое?
Еще как возможно! История знает страстных приспешников, которые даже жертвовали своими выходными, чтобы расстрелять как можно больше людей в катакомбах НКВД.
В конце концов, вершиной русской культуры оказываются мудрые слова Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля».
Так что давайте внимательно следить за солнцем русского счастья, чтобы оно не опалило Европу. Некоторые западные наблюдатели считают, что Россия — это просто неубранная избушка в европейской деревне. Достаточно взять в руки метлу, вымести политический мусор, и Россия войдет в семью демократических народов. Но яма, в которую провалилось российское сознание со своими представлениями о счастье, не пять метров глубиной, а целых пятьдесят. Веревки и веревочные лестницы, простые подручные средства, ничего не дадут. Потребуется много умелой работы, чтобы вытащить Россию из этой ситуации.
Виктор Ерофеев,
Neue Zürcher Zeitung
25.7.2024
«Но́йе цю́рхер ца́йтунг» — крупная швейцарская немецкоязычная ежедневная газета, издающаяся в Цюрихе с 1780 года.