20 марта 2023, 19:46
Главный страх – что лично у россиян и в стране не будет еды и товаров первой необходимости, медобслуживания, а также денег на всё это. С этим лично сталкивались 41-58%. Затем идёт страх плохой окружающей среды (свалки, загрязнения воды и воздуха).
Семейное насилие; ущемление по политическому, нац и религиозному принципам; возрастные ограничения; несправедливость судов – всё это находится на уровне статпогрешности – от 0,6% до 2,8%. Перестали бояться и уличной преступности – только 4,2% сталкивались лично с ней.
Два раза толчком к распаду страны в 1917 и 1991 послужила именно нехватка еды в крупных городах. Да и в послесталинский перелом – тоже, пусть и в меньшей мере (расстрелянная демонстрация в Новочеркасске в 1962-м проходила под лозунгом «Дайте мяса!»)
Потому настоящие государственники технократы будут сопротивляться желанию ультра-патриотов ввести мобилизационную экономику.
Это данные Института социологии РАН, из их монографии «Россия реформирующаяся, 2022».
Главный страх россиян – потребительский, возвращения позднесоветского дефицита еды и товаров первой необходимости, а также страх из 90-х, когда товары появились, но на элементарное выживание у большинства не было денег.
В интеллигентском информационном пузыре переоценивается уровень политизации в России. Данные ИС РАН показывают, что очень активное участие в политике (демонстрации, митинги, пикеты, присутствие в ячейках партий и т.п.) принимает 1,3% россиян, в общественных организациях – 2,5%. Политически и общественно активная страта россиян (активная на деле, а не в обсуждении проблем с дивана) – это 1,5-2,5 млн. человек.
Есть ещё пограничная зона в 5-7 млн. человек – люди, которые в критической ситуации, но и то теоретически, могут присоединиться к первой страте. Это как раз «диванные активисты».
С самого начала войны я говорил, но повторюсь ещё – всё самое главное в России происходит и будет происходить только в экономике.
На ЛБС уже давно не смотрю, там ничего не решается, тем более что обе стороны перешли к аналогу ПМВ 1916-1917 (и 1918 на Западном фронте) – окопному сидению, без всякого продвижения.
Исход ПМВ, кстати, был решён тоже в тылу, в экономике, а не на поле боя. Когда Россия сдалась, было завоёвано 3% её территории, а когда Германия сдалась – противник даже не ступил на её землю.
А внутри экономики России всё самое главное сосредоточено на потребительском рынке. Если у россиян останется нынешнее товарное изобилие и деньги на это (хотя бы на уровне выживания – для нижних 20%), если продолжат работать сервисы, транспорт и ЖКХ (т.е. базовые основы жизнедеятельности общества и людей) – это и будет самым важным.
Потому призывы ультрапатриотов поскорее вводить военную экономику – это первый шаг в пропасть. Как и увеличение военных расходов. Вероятно, сейчас предел этих расходов без расшатывания общества – 5-6% ВВП (т.е. 7-10 трлн. руб. в год). Дальше уже придём к карточной системе, как в 1917 и 1991.