Либрализм: сущность понятия

3 апреля 2015, 17:00
Многие люди используют слово «либерализм», особенно в последнее время, когда этот термин обрел чуть ли не ругательный характер, в совершенно удивительных смыслах.

Многие люди используют слово либерализм , особенно в последнее время, когда этот термин обрел чуть ли не ругательный характер, в совершенно удивительных смыслах.

Как мне кажется, они не совсем понимают сути этого понятия.

Хоть я и не большой специалист в этом вопросе, и с идеями либерализма познакомился, в основном, в бытность учебы и изучая труды Мизеса, Хайека, Поппера, Ивина, Ротбарда, но, все равно, хотел бы прояснить некоторые вопросы, потому что непонимание, как мне кажется, просто чудовищное.

Либерализм - это тип политических предпочтений.

Как некоторые люди предпочитают блондинок брюнеткам, так и сторонникам либерализма нравятся те ценности, которые характеризует либерализм.

И точно так же, как и любитель блондинок может влюбиться в брюнетку и перестать совершенно, интересоваться блондинками, так и либерал может поменять свои политические идеи.

Чтобы понять фундаментальное отличие либерализма от других политических стилей, надо понимать, что он, так же, как и консерватизм, не ставит перед собой идеи радикального преобразования общества.

Коммунизм, социализм, анархизм - ставят.

А либерализм и консерватизм - нет.

И в этом смысле тот же Путин - это самый обыкновенный правый консерватор, плавно скатившийся туда из либеральной (по большому счету) тусовки Собчака.

Из крайне правого консерватизма совсем недалеко до правого социализма (пример такого правого гегельянства - национал-социализм Третьего Рейха).

Но совсем далеко до левого социализма, с его обобществлением средств производства и отсутствием частной собственности (СССР, Куба, КНДР) либо до таких совершенно экзотических стилей политических предпочтений, как коммунизм (Кампучия).

Вот почему современная Россия - это никак не СССР2.0, хотя в этом направлении движение всё-таки идет.

Для радикальных стилей политического мышления характерны глобальные идеи изменения мироустройства.

Национал-социализм требовал построения расового общества, большевизм - бесклассового, т.н. развитой социализм - псевдобезклассового, где роль буржуазии замещала партийная номенклатура.

Либерализму совершенно чужды радикалистские идеи.

Как и консерватизм, либерализм не приемлет эксперименты по общественному преобразованию.

И если кто меня упрекнет, что перестройка и 90-е явились временем болезненного эксперимента, то на это я отвечу так:

  1. Во-первых, люди, которые их проводили, имеют к либерализму и демократии примерно такое же отношение, как и Жириновский, назвавший свою партию и либеральной и демократической, а ныне бесстыдно охаивающий идеи демократии и либерализма.
  2. Во-вторых, переход людей, живших в состоянии тотальной опеки государства (без разницы, как эту опеку оценивать), в положение свободных и независимых индивидов, самостоятельно принимающих решение - всегда болезненный и неприятный.

Существует даже такой парадокс, что заключенный, отсидевший солидный срок в тюрьме, тяготится свободой, которая пугающа и непонятна, в отличие от ясной, четкой и предсказуемой жизни в тюремной камере.

Может быть поэтому либерализм вызывает такую ненависть у многих россиян, для которых узнаваем старый новый тренд путинской власти - контроль над личностью, этатизм, идеологическое единообразие, уничтожение конкуренции, государственная монополия.

Несвободная личность готова предпочесть рядовую участь колхозника, всегда уверенного в завтрашней небольшой, но непременно стабильной зарплате вне зависимости от того, уродится ли урожай, побьет ли градом посевы, уничтожит ли всходы саранча, риску фермера, полагающегося только на себя, на свой страх и риск, на свое умение.

В этом смысле ровно такими колхозниками являются чиновники разного уровня власти, их многообразная клиентелла, несметное число правоохранителей, военнослужащие, бюджетники, пенсионеры, государственные философы.

Сидящие на шее у государства, они полагают себя его становым хребтом, и они эту шею, безусловно, и сломают.

Потому что становой хребет любого государства - это независимые личности, креативный средний класс, свободные предприниматели, все те, кто не боится принимать на себя ответственность и не сгибаются под напором неудачи, ветра, непогоды и нашествия саранчи.