Ордынско-кремлевская оккупация

Хотел написать смешной стебный пост, но

Вся наша сегодняшняя жизнь укладывается в три варианта: либо вешаться, либо зло иронизировать над происходящим бредом и мамлеевщиной, либо брать в руки оружие .

Вешаться я не хочу. Воевать - для нового витка нужно обрасти новым мясом. Поэтому последнее время я все шуткую. Почти никто за прошедшие лет десять не видел меня серьезным. А те, кто видел, считают чокнутым.

Но всему есть свой передел. Шутить тоже можно только до определенной грани. Смеяться над тем, над чем смеяться нельзя - долго нельзя. Иначе серьезные вещи, всю нашу сегодняшнюю жизнь, можно, самим не заметив, превратить в водевиль. Что, собственно говоря, мы и делаем.

Но если отставить в сторону шутовскую аутопсихокоррекцию, которой мы все пытаемся отгородится от оставшихся двух вариантов и посмотреть на ситуацию в упор - она совсем не смешна. Она очень серьезна.

Поэтому, несмотря на все тот же абсурдный контент, которым будет наполнен пост, и все ту же абсурдно-идиотическую ситуацию, сегодня я буду писать серьезный, злой и матерный пост. Бред и мамлеевщина достигли такой консистенции, когда уже не смешно.

В 1379 году в Москве на Кучковом поле князю Ивану Вельяминову была отрублена голова. Князь Иван Вельяминов боролся с Москвой за независимость государства Перемышль.

Адвокат Евгений Архипов считает эту публичную казнь первой политической репрессией в Московии, на тот момент являвшейся вассалом Орды.

Непрерывность традиции политических репрессий, унаследованных от Орды, Кремль демонстрирует в наши дни с прежним упорством - считает он.

Спустя почти семьсот лет, в ноябре 2012 года Евгений Архипов позвал в городище Перемышль на установку камня в память жертв этих самых политических репрессий.

Поскольку, как известно, понятие политических репрессий у нас отсутствует - на основании чего гражданам отказывают в акциях памяти их жертв - а убийство Юрия Червочкина, заключение Таисии Осиповой и Ольги Шалиной, похищение и арест Леонида Развозжаева и т.д. власти к таковым не относят, то и был придуман этот ход с установкой памятного камня в честь казни Вельяминова .

На камне стоит герб государства Киевская Русь, которое, как известно из нефальсифицированной истории, являлось родоначальником России, и выгравирована надпись:

Сей камень установлен памяти жертв ордынско-кремлевской оккупации

Безусловно, это троллинг.

Но троллинг, согласитесь: очень тонкий, и- что намного важнее, совершенно законный.

Свечку князю мы хотим поставить, в чем проблема?

Согласования - по закону - поход в лес не требует.

Тем не менее, уведомление на мероприятие - по закону же - было подано. Отказа в течение трех дней - по закону опять же - не получено. То есть - все по тому же закону - акция вообще считается согласованной.

Хрен там!

Уже на подъезде к месту нас ждали три полицейских экипажа. Четыре первых автомобиля стражи порядка проворонили, поэтому мы подъехали непосредственно к лесу.

А вот следовавших за нами тормозили уже прямо на дороге.

Без объяснения причин, без ссылок на законы, без ничего - просто нельзя в лес и все. А все равно- нельзя, и все.

Высадились - Юлия Гусейнова, Марина Злотникова, Евгений Архипов, Валерий Ашотыч Цатуров.

Культурно, с цветами, с купленными по дороге в храме свечами. Человек 15-20. Без мегафонов, без символик, без плакатов, без скандирования, без ничего.

Пошли в лес. Просто, пошли в лес!

Черта с два.

Тут же прилетело несколько нарядов милиции, с ними три или четыре машины оперов, и стали перегораживать нам дорогу.

Только на этой фотографии на шесть активистов - шестеро полицейских и оперативников. Запомните, кстати, второго справа. В черной куртке и с мобилой в руках. О нем будет отдельный разговор.

Всего их было человек двадцать. Нас тоже. То есть на каждого по персональному менту. Один даже со стэди-камом. Другой с планшетом.

Вы спрашиваете, на что идут наши деньги?

А вот на это и идут - закупать операм планшеты и стэди-камы для съемок несанкционированно ходящих в лес граждан.

Естественно, никто не подумал представиться, никто не подумал даже объяснить что либо - просто перегораживали дорогу, хватали за одежду и говорили: в лес нельзя.

На секундочку. Еще раз. Я хочу, чтоб вы осознали эту информацию: в современной России ходить в лес без разрешения ментов нельзя.

Именно так.

Естественно, граждане правоохранители были подвергнуты игнорированию и мы пошли-таки в лес.

Зная наши власти, камень был установлен заранее. Чтобы его не разбили и не украли, он был закрыт ветками. Пришли. Начали убирать ветки. И тут началось.

Менты и опера окружают камень и пытаются не пускать нас к нему.

На все вопросы, отвечают одно:

Нельзя .

Что нельзя?

Что, нам, нельзя-то?

Мы свечки невинно убиенному семьсот лет назад князю поставить пришли - вы что, совсем идиоты?

Молчат.

Спрашиваю мужиков в гражданском - вы кто такие ?

Молчат.

Лишь улыбаются идиотски.

Отталкиваю в сторону - цепляются за руки и талдычат свое граждане, покиньте территорию леса, не мешайте проходу граждан .

Да вы кто? На каком основании?

Молчат.

Товарищ сержант был самым адекватным из них - стоял у камня и все твердил: я только выполняю приказ, я только выполняю приказ.

Ничего личного, мол. Работа такая.

Ашотыч с боем - в прямом смысле этого слова - его со склона сталкивали, руки крутили, толкали, не пускали - прорвался-таки к камню.

Когда он расчистил знак и стала видна надпись, особенно словосочетание ордынско-кремлевская оккупация - тут уж у ментов вообще челюсти отвалились.

Надо было видеть их лица.

Честно говоря, я и сам этого не ожидал.

Троллинг, надо заметить, получился знатным, ничего не скажешь. Но, еще раз повторюсь, абсолютно законным.

Ну прет нас в лесу в тридцати километрах от Москвы мертвому князю поклоняться - кому какое дело?

Толкинисты вон эльфам поклоняются, Ночные волки Путину, казаки Дмитрию Энтео, коммунисты мертвому Ленину, а мы - князю Вельяминову.

Колышит что ле?

Наше дело. Где хотим, там и собираемся. Кому хотим, тому и свечки ставим. Пошли к черту.

Дальше - больше. Архипов достает телефон и подносит к уху. В этот момент тот самый опер, которого я просил запомнить на третьем фото, выхватывает у него телефон и кладет в карман. И стоит.

Вот просто - отбирает, сует в карман, и стоит.

Жэка, совершенно ошарашенный, произносит:

Блин, он у меня телефон украл .

Опер поворачивается и начинает отходить.

Я стою на тропинке - тоже совершенно не врубаясь в ситуацию.

Опер подходит и пытается отодвинуть меня в сторону. Я останавливаю его рукой и спрашиваю:

Ты кто?

На что он молча хватает меня за грудки и снизу так, по-бабьему, толкает в челюсть.

Когда мне лазают руками в лицо, планка у меня сразу падает. Но вот что значит революционная закалка - я совершенно отчетливо помню, что сразу же осознал: ударю - статья .

Поэтому наше общение проходит в режиме толкания, его попыток прорваться с украденным телефоном, моего хватания его за шкирку и за руки и разворачивания к себе и его опять же какого-то бабского кругового махания руками. Я на него чего-то ору, хватаю за грудки - но не бью, он вырывается, хватает меня за грудки - но тоже не бьет, потом просто поворачивается и начинает бежать.

Бежать, блин!

Мент, забравший телефон, поворачивается и убегает в кусты как заяц!

На открытии в лесу памятного камня убитому семьсот лет назад князю Вельяминову!

Ай, убейте меня кто-нибудь об стену

Я все-таки попал в психушку, но не заметил момента перехода.

Мент прыгает на понтонный мост и чешет через речку Моча в лесочек.

Вон он, фигурно вырисовывает на дальнем плане к дырке в заборе.

За ментом бежит Архипов. За ним - Юлия Гусейнова. За ней кто-то из наших. За ним - кто-то из оперов. За ним я выхожу из ступора, беру адекватного сержанта под локоток: - товарищ полицейский, вы преступника собираетесь задерживать ? - и отправляю в погоню и его.

За сержантом отправляюсь сам.

Мент ныряет в дырку в заборе, Архипов проскакивает за ним, сержант тоже, а обогнавший остальных второй опер становится в дырке, и, с выражением лица я тут просто вдаль посмотреть стою перекрывает проход.

Юлька ничего сделать не может. Подбегаю, со словами разреши-ка отодвигаю опера в сторону.

Начинаем карабкаться на пригорочек.

Погоня к этому моменту уже закончена.

Опер, поняв, что дело зашло черезчур далеко и ничем хорошим не кончится, просто скидывает мобилу и легкой трусцой исчезает в пространство.

Еще раз - мент в составе группы лиц, состоящей из своих коллег, совершил разбой, похитил телефон и вприпрыжку растворился в лесу.

Блин, как же я все-таки момента перехода не заметил, а?

Весь этот бред заснятна видео.

Оно немного истеричное - Ашотыч и Марина Злотникова уже в белом калении - но это именно та атмосфера, которая и сопровождала всю эту мамлеевщину.

В результате разбойного нападения у товарища оперативника оказался оторван рукав куртки.

Во время погони второй опер - вечно лыбившийся дурачок в коричневой куртке - вытаскивает телефон уже из кармана Ашотыча и кладет в карман к себе.

Профпривычка, видимо.

Архипов, уже не парясь, просто залезает оперу в карман и достает телефон.

Мент спокойно стоит подняв ручки и позволяет оппозиционерам шарить в своем кармане.

Где это еще видано?

Тем временем начинаются задержания.

Первым винтят Ашотыча - за организацию незаконного митинга.

Второй - Марину Злотникову. Уже без объяснения причин, просто непонятно за что .

У Марины, кстати, муж четыре года отсидел по ментовскому наезду, недавно был избит, отжимают бизнес. Видеть она их просто не может.

Я задул свечки. Попросил специально сфотографировать, как задуваю - чтобы потом не было уголовных дел за сожженный лес.

Как выяснилось, предосторожность была не напрасной.

Думаете, это конец истории?

Черта с два.

Наверху уже подкрепление. Приехал еще экипаж, Ашотыча сажают в воронок и увозят в кутузку.

На тонированном Форде размером с автобус приезжает какой-то фсбшник. Глаза как у карася, морда наглая, тупая.

Автопарад, к слову, опера устроили знатный - меньше чем за миллион тачек не было. С зарплаты откладывали, поди.

А Марине становится плохо. Везти её в больницу менты, естественно, не дают.

Вызываем Скорую . Приезжает. И

Блин, не знаю, лучше бы не приезжала.

Доктор была умная. Я бы даже сказал - интеллигентная. И хорошая. Я почти уверен, что лет пятнадцать назад она сама подписывала петиции, митинговала и воевала за достойную жизнь врачей и против развала медицины.

Но к пятидесяти годам её превратили в пресмыкающееся. Она не рождена такой. Такой её сделали.

Первое, что произнесла эта умная хорошая женщина, был вопрос ментам:

- Она вам еще нужна?

Это не было уточнение ситуации.

Подразумевая: Вы свое закончили? А теперь отвалите, я доктор и буду заниматься здоровьем моего пациента .

Нет. Это было получение инструкций.

Потом она сказала - с некоторой истеричностью - снимающей на фотоаппарат Юльке:

- Хватит меня снимать! Я и вас сейчас заберу!

Куда она нас заберет

За что

Кто такая

Каждая смотрительница на эскалаторе, получив хоть каплю власти, тут же начинает ощущать себя царьком.

С нами она вообще старалась не вступать ни в какие отношения.

Если в машину к раздетой обследуемой женщине забирался мент или фсбшник - это было само собой разумеющимся. И он получал все сведения, все данные, сидел в скорой сколько хотел и что хотел спрашивал и наблюдал. Если наши девушки пытались уточнить в какую больницу везут нашего товарища - просто адрес больницы - хватит открывать дверь, я вам не обязана ничего говорить!

В итоге она вышла, сказала извиняющимся тоном ментам что ничего не может поделать, Марина в прединсультном состоянии и ей придется вести её в больницу. Все данные, все паспортные данные, все номера вызовов, бланков, адреса она переписала им на капоте.

Да, она была умная. Почти интеллигентная. И даже - хорошая.

Но именно такие вот хорошие интеллигентные женщины подписывали мне в острой стадии инфекционной дизентерии годность, уже зная, что меня отправляют в Чечню.

И именно такие вот хорошие интеллигентные женщины подписывают на зонах акты смерти от пиелонефрита, видя кровоподтеки от дубинок на почках и отлично понимая их значение.

Они не рождены такими. Их такими сделали.

Но именно от этой сломанной докторши - не от ментов, не от произвола, не от грабежа и выкручивания рук - от этой хорошей интеллигентной женщины, мне стало так тошно, хоть вой.

Вера в человечество утрачена чуть менее, чем полностью.

Марина не устала. Марина четыре года воевала за своего мужа, четыре года отсидевшего по левой статье. Марина воюет до сих пор и будет воевать дальше. Такие не сдаются.

Но сейчас она лежит в областной больнице города Троицка в прединсультном состоянии.

Думаете все, занавес?

Фиг там.

Поскольку Марина приехала за рулем, оставлять машину мы побоялись - пока она сидела внутри, менты блокировали её УАЗиком, так что машина запалена.

Глухомань, колеса проткнут - фиг чего докажешь.

Взяли у неё ключи, документы и решили перегнать авто ближе к цивилизации. Спрашиваю ментов - мы можем машину забрать?

Да забирайте, нам-то что.

Снимают блокаду.

ФСБшный карась с рыбьими глазами своим Фордом перегородил всю дорогу.

Подхожу:

Вы машину уберете? Нам проехать надо.

- Сейчас, свои дела закончу и уберу .

Ну, черт с тобой, препираться еще. Садимся, только трогаемся - даже со стоянки не выехали, на длину своего корпуса автомобиль не отъехал, тут же блокируют по новой, моментально из-под земли появляется наряд ДПС и: документы - машину к осмотру - оформляем дело по угону.

Они бьют нас в тюрьмах. Убивают и пытают в Копейске. Разгоняют и сажают на Болотной. Ломают пальцы в автозаках. Засовыают бутылки в ОВД. Похищают на Украине. Посылают гореть в танках в Грузии и Чечне. Убивают битами в лесу. Приставляют стволы к голове на кладбище. Крутят руки и волокут в кутузки в Домодедово.

Мне не о чем с ними договариваться.

Люстрация - и дальше по списку тяжести содеянного.

Нереформируемы.

Невоспитуемы.

ФСБшный карась - по прежнему не представляясь, ничего не объясняя - садится на заднее сиденье и читает там газету.

- Ты кто?

Смотрит тупо и молчит.

- Ты чего сюда залез?

Смотрит тупо и молчит.

- Вылезай из чужой машины.

Смотрит тупо и молчит.

Машину - потом уже, совсем ночью, когда забрали Ашотыча из кутузки, нашли Марину в больнице, вернулись - машину мы все таки забрали.

Пошли они к черту.

Я просмотрел все на заднем сиденье - нет, все-таки никакой наркоты не подкинул. Но я почти уверен, что именно за этим он в машину и залезал.

Вот пишу - и сам не верю.

Ну не может этого быть.

Не может быть такого бреда в европейской стране двадцать первого века.

То, что называется фоллен стейт .

Когда разрушено не государство - разрушено само общество. Потеряны его самоидентичность, представления о допустимом и недопустимом.

О самом добре и зле. Деградированны даже самые элементарные представления о моральности, полностью атомизированы все его индивиды.

Где понятие развитие страны просто не лежит в плоскости мировосприятия.

Где каждый сам за себя и хата каждого с краю. Где врачи на побегушках у ментов. А менты на побегушках у воров.

Где умные бегут, а кто не бежит, пресмыкаются и перестают быть носителями генофонда.

Это не общество.

Это народонаселение.

У такой территории нет будущего. Когда в тридцати километрах от Кремля уже видно Конго

Все. Занавес.