Вся эта печальная дихотомия, разодравшая наше общество на две неравные части, проходит ровно через противоположение коллективизма и индивидуализма.
Аккурат через эту границу стало размежевание на вату и либерастов, как они нас называют.
Для первых приматом является коллективизм, племенная общность.
Для вторых – индивидуализм, отдельная личность.
Коллективист во главу угла ставит группу, нацию, толпу, расу, государство.
Идеи эти произрастают ровно из платоновской «Республики».
Человек, как носитель индивидуального, для них превращается в ничто, высморкать и растереть.
Именно поэтому они совершенно спокойно воспринимают миллионы угробленных в репрессиях жизней.
Если ГУЛАГ нужен был для величия Родины, если трупы эти полегли во славу Отечества, то жертва эта – ритуальная и не напрасная.
Ибо на их костях воздвигнуты ступени для лестницы величественных хором нашего исключительного государства.
Россия, как абсолют, для коллективиста стократ важнее каких-то человеческих миллионов.
Идеи эти развил в свое время Гегель, поставивший государство на вершину своей диалектики, а поскольку диалектика составляла основу политической философии в СССР, то именно она сформировала этот махровый этатизм, который мы и наблюдаем.
Для индивидуалиста, наоборот, человек бесценен, а всякие неопределенные симулякры, вроде родины, нации или расы, или победы, совершенно бессмысленны, и порождены некритическим донаучным мировоззрением.
Индивидуалист скептически воспринимает всю эту ватную риторику полубезумия и патетический бред с тяготением к подвигу и героической смертью во имя идеи, вроде идеи Русского мира или дугинского Евразийства.
Индивидуализм, при всей его зацикленности на индивидууме, на особенности и уникальности всякой личности, на его правах и свободах, оказывается гораздо человечнее коллективизма, проламывающего мотыгами головы всем несогласным со своим вероучением, как это было в коммунистической Кампучии.
И самым парадоксальным образом всякие попытки построения рая на земле неумолимо оканчиваются сегрегацией, колючей проволокой и лагерным загоном.
И по странному стечению обстоятельств именно в индивидуалистических государствах упавшему человеку скорее протянут руку помощи, чем в коллективистских, где не устают твердить о собственной духовности, но где легче всего чувствуется на собственной шкуре верность латинской поговорки о том, что человек человеку – волк.
Но волки опять сбиваются в стаю и затевают вечный вой о своей исключительности.
Использованная литература: источник