Рагули и жлобы

Рубрика «В этот день» интересна тем, что помогает более-менее объективно оценивать динамику информационного развития комьюнити с оглядкой на естественный солярный цикл. Так вот, два года назад на Катедре пан Профессор поднял интересную тему о рагулях и рагулизме добродушно и комплиментарно:

«Рагуль» - это не оскорбление, это просто замечание, что в высоком полете украинской судьбы ты немножко поленился и не собрал все звезды. А ну давай, блять, принимайся за работу над собой, рагуль! И помни, что кацапу до рагуля не подняться никогда. Когда тебя кацапская сволочь называет рагулем - она тебе просто завидует.



Скажу больше, большинство не до конца понимает, что вкладывают в это понятие в той местности, откуда оно и берет свое начало (см.«Львовяне – лучший геноцид страны»)

Когда условный житель условного Кропивницкого попадает на какую-то разборку на львовском Сихове, то в потоке взаимных оскорблений он из знакомых слов (несмотря на свою украиноязычность) может уловить разве что это самое «рагуль», что ни в коем случае в данном контексте не является синонимом примитивного или малообразованного селюка.



Рагуль - это, прежде всего, человек с очень завышенной самооценкой, с гипертрофированным тщеславием и святой верой в превосходство своей персоны. Когда человек внутренне духовно и интеллектуально чрезвычайно беден, он эту бедность инстинктивно пытается компенсировать фальшивыми механизмами своего превосходства. Как, по теории Адлера, физический недостаток человек пытается компенсировать неустанным стремлением к власти, так и свою духовную низость рагуль пытается каждый раз подчеркнуть своим формальным преимуществом и быдловатым поведением. При этом он остается довольно хитрым, чтобы не демонстрировать это всем подряд.



Именно поэтому для жлоба из Кропивницкого львовский рагуль будет казаться интеллигентом, который с утра до вечера «п’є каву з філіжанок по кнайпах», ибо жлоб из Кропивницкого слишком бесхитростен, чтобы уметь свое жлобство долго скрывать.

Но это всё не смертельно. Как заметил Профессор:

«Каждый из нас по жизни от рагуля в одном шаге. Но мы этот шаг делаем легко и переступаем провинциальную косность и дикость. Кацапы это сделать не могут в принципе. Сын кузнеца у них всегда кузнец.»