12 марта 2022, 14:37
Шойгу и его генералы совершенно не берегут солдат. Такого уровня смертности среди русских не было ни на двух Чеченских, ни на Афганской войне.
Потери российской армии с начала военной операции в Украине могут составлять от двух до четырех тысяч человек, к таким выводам пришел директор ЦРУ Уильям Бернс. По его прогнозам, война продлится еще «несколько скверных недель».
Российское Минобороны объявляло о потерях только однажды. Неделю назад, 2 марта, официальный представитель ведомства Игорь Конашенков заявил, что российская армия потеряла 498 человек убитыми. Еще 1597 военнослужащих были ранены.
Украинские военные называют совсем запредельные цифры. К 6 марта они объявили, что российская армия потеряла на территории страны до 11 тыс. человек убитыми.
Объясняем, насколько какой информации можно доверять, что не так с этими цифрами и каких новостей нам ждать от Минобороны неделю спустя.
Что не так с российскими данными о гибели солдат?
Российские данные о потерях, естественно, не сходятся с тем, что говорят западные наблюдатели и спецслужбы, а также украинская сторона. По данным Минобороны Украины, на 6 марта потери российской армии составляли до 11 тыс. человек убитыми, то есть в 20 раз больше, чем заявляет Москва. При таком уровне потерь армия не смогла бы продолжать наступление, однако это происходит.
Но что не так и с российскими официальными данными? Во-первых, высокое соотношение убитых к раненым, один к трем. В условиях современной войны это говорит о том, что медицинские возможности российской армии в данном конфликте крайне низкие.
Они, примерно, сопоставимы с тем, что было в советской армии во время Афганской войны. Но даже тогда соотношение убитых к раненым выглядело лучше — 1:3,7 (15 031 к 53 753 военных, без учета заболевших). Чуть хуже ситуация выглядела во время второй Чеченской войны — 1:3,4 (4572 убитыми и 15 549 ранеными).
Другой пример — соотношение убитых и раненных американских военных в иракской кампании составило 1:7, во Вьетнаме — 1:5.
При этом, мы даже не знаем, о каких именно раненных сейчас идет речь, смогут ли они вернуться на службу и продолжить участие в кампании.
Следующий вывод из этих данных — высокое количество смертей в день. Даже если опираться на официальную российскую статистику, за семь дней погибли 498 человек, это больше 70 человек в сутки. В Афганистане этот показатель достиг к концу войны больше четырех человек в день. Во время активной фазы второй Чеченской кампании — около семи человек в день.
Для сравнения — американские военные за 3 162 дней иракской войны потеряли 3 001 солдата, меньше одного человека в день. Во Вьетнаме — 58,2 тыс. за 5 181 дней (чуть более 10 человек в день).
Каким цифрам верить?
Подсчёт боевых потерь во время активного фазы войны — дело крайне неточное. По словам старшего научного сотрудника американского Института внешнеполитических исследований Роберта Ли, любые данные о потерях в этой фазе конфликта будут искажены, а отчеты о собственных потерях сторонами будут занижены. Он указывает, что до окончания войны мы точных цифр не узнаем, если узнаем их вообще.
Так, например, до сих пор остаются непонятными масштабы российского участия в операции на востоке Украины в 2014-2015 годах, количество погибших там российских военных. Не удалось выяснить исследователям и журналистам, сколько россиян доподлинно погибло в Сирии — цифры российского Минобороны не учитывают различные пара-военные формирования, в первую очередь, бойцов знаменитого «ЧВК Вагнера».
Но ясно одно — потери России крайне велики. Из мест дислокации боевых частей, которые участвуют в военной кампании, начинает поступать информация о похоронах. «В нашем городе военная часть, у нас за прошедшие выходные похорон десять, не меньше прошло, для маленького города это, вы понимаете, серьезно», — рассказывает «МО» одна из жительниц Ростовской области. Подобная ситуация наблюдается и в Краснодарском крае.
В чем посчиталось ведомство Шойгу?
Цифры из трех источников — российского Минобороны, украинского военного ведомства и из США — хоть и расходятся, но указывают на то, что командование российской армии, по сути, провалило планирование операции. Уровень потерь (даже официальных) соответствует конфликтам XX века, а не специальным операциям века XXI.
Соотношение раненых и убитых говорит, в частности, о провале логистическом. Тяжело раненных, судя по всему, попросту не успевают доставить в тыл и оказать им квалифицированную медицинскую помощь.
Потери, могут быть связаны и с тактическими просчетами, например, при использовании сил Росгвардии. Бойцы этой структуры явно не готовились к военным боевым столкновениям, а использовались для нейтрализации небольших преступных и террористических групп (СОБР и ОМОН). Вести разведку, осуществлять диверсионные операции росгвардейцы оказались не готовы, о чем говорят кадры с захваченными в плен.
Текущий уровень потерь, даже по российским данным, будет со временем только увеличиваться. Ведь российские соединения ожидает штурм больших городов. Городские бои более опасны и приводят к большему количеству жертв (в том числе среди гражданских).
Учитывая тревожные новости из регионов, а также изменившийся характер военной кампании, в ближайшее время нас ждут новые цифры о потерях — и куда более серьезные. На существенные потери указывает и то, что российская армия перебрасывает дополнительные силы на запад.