«Россия» — это сырьевая корпорация, и развалить её можно только экономически

Если вы хотите понять, насколько устойчива экономика Москвы и её колоний — а следовательно, и вся вертикаль власти, — не смотрите на ВВП, не на курс рубля и не на биржевые индексы.
Существует один показатель, который неизменно определяет жизнеспособность паразитарной модели московской колониальной администрации: сальдо внешнеторгового баланса.

Именно этот показатель — основа существования государственности в рамках московского режима.
Чтобы система оставалась стабильной, экспорт должен значительно превышать импорт.
Не немного. Не равняться. А именно — значительно превышать.
Всё остальное не имеет значения.
Как только разница между валютными поступлениями и расходами Кремля становится отрицательной — империя рушится.

Историческая зависимость от экспорта как форма самосохранения

В 1915–1917 годах сальдо внешней торговли Российской империи стало стабильно отрицательным: война, перегрузка импортом, валютное истощение → всё это привело к падению империи.

Так же, в 1989–1991 годах, сальдо внешней торговли СССР стало стабильно отрицательным — и Советский Союз перестал существовать.

В критические исторические моменты Россия всегда падала не из-за поражения на фронте, а из-за валютного дефицита.

🔻 Когда империя теряет валюту — она распадается

Изменилось ли что-то за последние 30 лет? — Нет.
Начиная с 1992 года и по сей день Россия не изменила свою экономическую стратегию.
Она всё так же движется по своей «исторической колее» к краху: сырьё массово экспортируется, валюта поступает, режим жиреет.

С точки зрения Кремля — всё хорошо: зарубежные счета стабильно пополняются, в Москве царит атмосфера полной экономической стабильности.
Но на самом деле эта стабильность — призрачная, потому что возможна только за счёт внешнего мира, но никак не за счёт внутреннего развития.
В последние годы Москва полностью сократила эксплуатационные, инфраструктурные, социальные и бюджетные расходы на содержание колоний. Вообще.

Паразитизм как модель

В формуле «Есть валюта — есть Россия» — глубинная колониальная логика Москвы: существовать не за счёт создания добавленной стоимости, а за счёт грабежа колоний и перекачки природных ресурсов покорённых народов за границу.

Россия ничего не производит — она лишь грабит и экспортирует.
Не развивает — а уничтожает.
Это не экономика в классическом смысле, а экспортный насос, предназначенный для конвертации недр в валютную стабильность режима.

Когда мир покупает российскую нефть, газ, металлы — Россия дышит.
Когда перестаёт — начинается удушье.
Потому что валюта — это воздух в лёгких империи.
Российский рубль — это не самостоятельная денежная единица, а теневая производная от объёма валютных поступлений.

На рубле нельзя построить экономику — на нём можно лишь содержать силовой репрессивный аппарат, покупая видимость развития оккупированных территорий и их экономического роста.

«Нет валюты — нет России»: формула финансового симулякра

Формула «нет валюты — нет России» звучит цинично, но именно она лучше всего описывает паразитарную суть московской модели.
Это не стратегия развития, а стратегия оттягивания неминуемого краха.

Система не способна к автономному существованию — она функционирует ровно до тех пор, пока есть возможность конвертировать сырьё в лояльность, импорт и войну.

Именно поэтому санкции бьют не только по доходам Кремля — они подрывают сам фундамент власти.
Потому что Россия — не империя идей, не научный центр и не производственный хаб, а валютозависимый фрагмент глобальной сырьевой периферии, играющий в величие за счёт оставшегося экспортного остатка.

Сегодня — тот же диагноз: империя на грани краха

Когда Путин начал полномасштабную войну против Украины, Москва была переполнена деньгами.
Их было слишком много, и Кремль стоял перед ключевым выбором:

• вернуть валютные поступления в страну и вложить их в экономическое развитие — что неминуемо привело бы к росту благосостояния в колониях и, как следствие, стало бы почвой для будущего бунта;

• сжечь деньги в огне войны, чтобы избежать обесценивания капитала у чекистов и олигархов.

Было принято решение сжечь деньги в быстрой победоносной войне против слабой и разъеденной коррупцией Украины.
Но что-то пошло не так.

Украинский народ — подчёркиваю, именно народ — не дал этому плану осуществиться.
Почти без оружия, почти голыми руками украинцы остановили и отбросили врага.
После этого путинский план начал трещать по швам.

2024–2025: финансовый некроз и повторение истории

Затяжная война, к которой Кремль был не готов, в 2024–2025 годах привела к повторению ситуации:

• экспорт снова падает
• технологический импорт заблокирован
• в обходных схемах растёт себестоимость
• валютная подушка тает

Начался финансовый некроз: расходы растут, импорта нет, война не выиграна.
Впервые со времён СССР Россия одновременно теряет рынки сбыта, импортные компоненты и валютные резервы.

На фоне стабильно высоких военных расходов и технологической изоляции Кремль уже не в состоянии финансировать войну в прежнем темпе.
И именно поэтому он ищет способ её завершить — не, чтобы избежать поражения, а чтобы избежать очередного имперского краха.

Отсюда и вся эта риторика про войну до «полного освобождения Украины».
Отсюда попытки Трампа продать миру банкрота Путина как победителя в проигранной им войне.
Отсюда — ядерный шантаж всего мира.

🔻 Московская империя никогда не была государством в нормальном смысле — она существовала исключительно за счёт внешней эксплуатации: людей, территорий, рынков, ресурсов.
И как только эту эксплуатацию остановить — империя распадается.
Потому что на самом деле она держится на плаву только за счёт тех, кто готов покупать награбленное в колониях.

Империя как инвестиционная шахта

Паразитарное государство работает по инерции — как инвестиционная шахта, которая давно ничего не строит, а лишь вытаскивает остатки с самого дна:

• остатки доверия населения — обменяны на «победы дедов»
• остатки резервов — на закупки ракет и снарядов в КНДР
• остатки советской инфраструктуры — на содержание репрессивного аппарата
• остатки элит — на имитацию политического порядка

Но и этот ресурс иссякает.
Не потому что кто-то подрывает Россию снаружи — а потому что у неё нет внутренней способности к восстановлению.

Цивилизованные экономики имеют циклы: накопление, инновации, трансформации.
Московская модель — это сжатый контур с двумя отверстиями: на входе — валюта, на выходе — сырьё.
Причём валюта почти никогда не возвращается в страну, оседая на счетах правящей элиты.

Коллапс российской паразитарной экономики — это не авария.

Это не санкционный инцидент.
Это окончательная остановка паразитарной цивилизации.
И если мир не даст ей вдохнуть ещё раз — эта остановка может стать последней.