Две войны.Наблюдения очевидца

«Любой солдат, который чего-то стоит, должен быть против войны.

И тем не менее, есть вещи, за которые стоит воевать.»

«Лидерство – это мощная комбинация стратегии и человечности.

Если нужно отказаться от одного из этих качеств, останьтесь без стратегии.»

Генерал Армии США Герберт Норман Шварцкопф,

Командующий коалиционными силами операции «Буря в Пустыне»

Так случилось, что я неплохо знаю историю Приднестровской и Российско-Украинской войн. В том числе, знаю о фактах, не отражённых в официальных «историографиях», но которые имели решающее влияние на развитие событий. Это знание привело меня к убеждению, что войну на востоке Украины руководство РФ задумало провести по приднестровским «лекалам». Многие ключевые компоненты и детали обоих конфликтов имеют слишком высокую степень сходства, чтобы это было простой случайностью. Основная разница только в том, что в Приднестровье многие процессы происходили спонтанно, без заранее подготовленного сценария, а в Российско-Украинской войне просматривается попытка инициаторов в деталях повторить основные компоненты приднестровского конфликта и достигнуть похожего результата. Российское руководство рассчитывало раскачать ситуацию в Украине, поделив население на два непримиримых лагеря, быстро разгромить ВСУ и, погасив патриотические настроения, провести на выборах удобных им политиков. Так спонтанно случилось в Приднестровье и Молдове. Нечто подобное они хотели повторить и в Украине. Ниже постараюсь изложить некоторые аргументы в пользу этого утверждения. Придётся немного углубиться в детали приднестровских событий, поскольку украинцы знают о них очень поверхностно, а о некоторых ключевых фактах не знают вовсе.

После начала российской агрессии украинцы начали воспринимать историю приднестровского конфликта через призму событий в Украине. В некотором смысле это не лишено оснований. Нынешнее руководство Приднестровья является полностью марионеточной структурой, пронизанной коррупцией и полностью зависимой от Кремля, а население прозябает в нищете. Это никем не признанное квази-государство враждебно современной Украине, а население находится под тотальным влиянием антиукраинских СМИ. Приднестровье на сегодняшний день – реальная угроза безопасности Украины на юго-западных рубежах. Но начиналось там всё совсем по-другому.

Завязка

Приднестровье

 Я прожил в Молдавии около 10 лет. Даже хотел вернуться туда работать в угрозыск после увольнения из армии, но в последний момент передумал. Оформившись в Приморский райотдел милиции Одессы, пару раз в месяц ездил в Кишинёв к родителям и друзьям. Это 3,5 часа на дизельной «электричке». Периодически ездил в Молдавию (позже Молдову) в командировки по линии уголовного розыска, поскольку те, кого нам приходилось ловить, постоянно сновали через прозрачную границу. Приходилось работать с комиссариатами полиции в разных городах Молдовы и с милицией Приднестровья, везде получая нормальную профессиональную поддержку.

За десяток лет, прожитых в столице Молдавии, я не видел никакой неприязни между молдаванами, русскими, украинцами и евреями, то есть между большинством жителей Кишинёва. В моём классе учились дети нескольких национальностей, даже не знаю скольких, просто никогда об этом не задумывался. Ходил заниматься борьбой в Спортивный Клуб «Колхозникул», где большинство составляли ребята из пригородов Кишинёва, которые учились в молдавских школах. Молдавия не имела каких-либо исторических «тёрок» с Российской Империей, скорее наоборот, на протяжении нескольких веков Россия являлась защитницей и заступницей православного населения Молдавии перед османами, поэтому каких-то исторических мотивов для межнациональной неприязни реально не было. Но как-то она внезапно возникла. На «ровном» месте.

Соседями по лестничной клетке у родителей была семья молдаван, переехавшая из села. Они отдали свою дочку в русскую школу потому, что она была совсем рядом. Моя мама, учительница младших классов, довольно долго помогала этой девочке освоить русскую грамматику. В другой квартире жила еврейская семья, позже уехавшая в Израиль. Со всеми были прекрасные соседские отношения.

Как-то в 90-м, приехав из Одессы, на лестнице встретил соседа-молдаванина, который на моё приветствие ответил довольно длинной тирадой на молдавском (румынском) языке, из которой я понял, что я и мои родители - оккупанты, и мне нужно забирать своих стариков, освобождать квартиру и уматывать на историческую родину. От неожиданности я просто остолбенел, а сосед с чувством выполненного долга пошагал дальше. В этот день я узнал ещё много нового. Про то, что сосед теперь функционер Народного Фронта Молдовы и про то, что творилось в Кишинёвском политехническом институте, в котором отец учил студентов программированию, о чём говорят учителя в маминой школе и ещё много чего…

Незадолго до этого прошли выборы в парламент Молдавской ССР (ещё в составе СССР), на которых подавляющее большинство получил Народный фронт, декларировавший этнические преференции титульной нации (по языковому критерию). БОльшая часть жителей Кишинёва и некоторых других городов Молдовы была русскоязычной, но их представительство в парламенте оказалось минимальным. Это произошло потому, что парламент избирался по советской (монопартийной) системе. По каждому участку избирался один депутат, набравший больше других голосов. Самыми сплочёнными оказались избиратели Народного Фронта, который провел в парламент своих депутатов везде, кроме районов на левом берегу Днестра. Таким образом представительство членов и сторонников Народного фронта в Парламенте Молдавии достигло почти 90%. А в мае 90-го года там вообще не осталось оппозиционных Народному Фронту депутатов. Они просто перестали туда ходить из-за регулярных оскорблений и избиений прямо в стенах парламента.

 Официальной причиной противоречий Молдовы с Приднестровьем стал закон о языке. На основании этого закона была произведена массовая замена директоров и начальников всех уровней на членов и сторонников Народного Фронта под предлогом необходимости владения молдавским (румынским) языком на уровне носителя. Почти по всей Молдове такие кандидаты нашлись из местных, правда, при этническом и партийном кадровом подходе качество новых руководителей кое-где значительно снизилось.

Если на основной территории Молдовы языковая «трансформация» болезненно, но была реализована, то на левом берегу Днестра ситуация была совсем другой. Эти, до 18 века пустовавшие, земли начали заселяться только в эпоху Екатерины Великой, а главный город, Тирасполь, основан по указанию её полководца – Александра Суворова. Земли заселялись переселенцами из Бессарабии, Украины и других территорий Российской Империи. Поэтому этнически население почти в равных долях состояло из русских, украинцев, молдаван и 5% других этносов. Причём все они за два века тоже перемешались, поскольку на протяжении многих поколений семьи формировались не особо придерживаясь этнического «принципа». Исторически, на этой территории использовался только русский язык, и для местных уроженцев он стал родным. Абсолютное большинство потомков этнических молдаван и украинцев, мигрировавших сюда, стали русскоязычными. Носителями молдавского (румынского) языка фактически было только первое поколение переселенцев из-за Днестра и население пары молдавских сел в районе Дубоссар, то есть крайне незначительный процент. Переподчинение этой территории Молдавской ССР из Одесской области в 1940 году языковой ландшафт Левобережья Днестра не изменило.

Вместе с тем, левый берег Днестра был самым промышленно развитым регионом Молдовы, поэтому пришедшие к власти в Кишинёве «элиты» стали интенсивно пытаться реализовать возможности заполучить доходные должности в этих регионах. Олигархов тогда ещё не расплодилось, поэтому борьба развернулась за «хлебные» должности всяческих директоров и начальников. Главным инструментом борьбы кишинёвской «элиты» с местной, конечно же, стал языковой закон. Совершенно прогнозируемо местные начальники массово саботировали любые попытки Кишинёва расставить «варягов» с правого берега на ключевые посты. Схожая ситуация была и в Гагаузии. Это неформальное название имели территории на юге Молдовы, заселённые небольшим коренным тюркским народом.

Утверждение, что языковой закон стал причиной конфликта, не совсем корректно. Причиной была борьба старой «элиты» приднестровских начальников за свои места в «пищевой цепочке». Языковой закон был только инструментом, с помощью которого новые «элиты» Молдовы хотели поменять старых директоров и начальников на своих людей. Ну и, разумеется, языковой закон был ключевым аргументом для мобилизации сторонников с обеих сторон. Всегда есть, конечно, и общественные активисты не из «патрицианского» сословия, но чаще их гиперактивность больше связана с попыткой повысить свой социальный статус таким шумным способом, чем с действительно идейными соображениями.

В Кишинёве всё чаще звучали ультранационалистические лозунги с экстремистским контекстом типа «русских - за Днестр, евреев - в Днестр», призывы решить квартирный вопрос для молдаван методом выселения представителей некоренных этносов и пр. Причём, резко шовинистические лозунги звучали и в парламенте, встречаемые бурными аплодисментами депутатов. Эта истерия давала приднестровским лидерам возможность сплотить вокруг себя возмущённых и напуганных жителей полностью русскоязычного региона.

Бывший функционер Компартии Мирча Снегур, избранный президентом Молдовы, трансформировался в националиста и возглавил умеренный блок «национал-патриотов». Принимаемые в Кишинёве законы откровенно перестали выполняться в Тирасполе и Бендерах, а назначаемых из Кишинёва начальников просто не допускали в кабинеты. Там, где проживало некоторое количество сторонников кишинёвской власти, формировались параллельные структуры. Например, в Дубоссарах и Бендерах одновременно функционировали комиссариаты полиции Молдовы и отделы милиции Приднестровья. История относительно мирного противостояния органов власти Приднестровья и Кишинёва длилась довольно долго. Ситуация стала патовой, поскольку у Кишинёва не было ресурсов заставить оппонентов принять его условия, а искать компромиссы не было желания. По итогу, Кишинёв начал формировать военизированные отряды для силового решения сложившейся ситуации на своих условиях.

              Донбасс

Изначально ситуация на Донбассе развивалась похоже. Майдан привёл к власти в Киеве новые «элиты», вернее, не новые, а просто другие финансово-промышленные группировки. Такие же криминальные, по сути, как и предыдущие. Недовольство киевлян, жителей западных и центральных регионов было вызвано контрастом центральной власти с откровенно уголовными замашками по сравнению с мошенниками «поинтеллигентней», которые правили до Януковича. По морали и отношению к государству они были примерно одинаковыми, но в деталях, методах и манерах разница была заметной. Жителям восточных областей было непонятно, из-за чего случился «сыр-бор» на Майдане. Там давно привыкли к тому, что предприятиями руководят бывшие «братки», а председатель депутатской комиссии по контролю за правоохранительными органами может иметь пару судимостей за банальную уголовщину. Но «элиты» на то и элиты, чтоб уметь кормить своё стадо «правильной баландой». Группировки, отодвинутые от корыта Майданом, доходчиво «втёрли» своим подданным, что «фашисты» и прочие «натовцы» хотят окунуть страну в бездну смертных грехов. Потеряв центральную власть, восточные «элиты» крепко озаботились сохранением своих доходов хотя бы в своих «родовых» уделах. Эти неофеодалы прекрасно понимали, что соблазн центральной, почти абсолютной, власти слишком велик, чтобы их конкуренты, получившие все возможности, не воспользовались этим, ведь они сами погорели на том же. Когда получили в своё распоряжение центральные институты власти, то ринулись отжимать потоки у коллег из других кланов. Те, воспользовавшись достаточно формальными информационными поводами, подогрели недовольство своих «подданных» засильем «уголовников», и разгоревшийся Майдан спалил «творческие» планы восточных кланов вместе с автомобильными покрышками прямо в центре Киева.

Безусловно, большинство людей, вышедших на Майдан в Киеве, совершенно искренне желали своей стране избавления от коррумпированных элит. По-настоящему массовым протест стал только после циничного избиения студентов отрядом милиции. Этот акт насилия вызвал мгновенную реакцию киевлян, не привыкших к таким явлениям. Но по персонажам, толкущимся на сцене Майдана в прайм-тайм, уже тогда было очевидно, что в случае победы Революции Достоинства, власть попадёт в руки проходимцев, просто других. Тем не менее события зимы 2013-2014 показали, что в Украине достаточно много людей, решительно настроенных ломать криминально-коррупционную модель государства в своей стране. Этих людей цинично использовали в борьбе за власть.

В общем, немного оправившись от киевского фиаско, восточные кланы сразу затребовали гарантии неприкосновенности своих доходов, хотя бы в «домашних» регионах. На востоке Украины развернулись всякие «съезды», комитеты и прочие атрибуты начала «федерализации». Но ещё от Кучмы остались довольно крепкие центральные институты власти, и соблазн «отжать» доходы у проигравших конкурентов был слишком велик.

Таким образом, конфликт «элит» за потоки был в основе завязки обеих войн. В 90-м мне приходилось работать и с приднестровскими милиционерами, и с полицией Молдовы. Конечно, помимо работы, интересовался и происходящими «тёрками» между Кишинёвом и Тирасполем. И в милиции, и в полиции доминировало единое мнение, что всё это разборки за «корыто» между начальством. Правоохранителей, занимавшихся своим делом, это особо не волновало. Ко всем радикалам, бегающим с флагами и устраивавшим шумные шоу, и одни, и другие относились с нескрываемым раздражением. Даже закон о языке приднестровских милиционеров особо не беспокоил. Это начальству нужно будет писать всяческие отчёты на румынском, ездить в Кишинёв на совещания и мычать там что-то на государственном. В Тирасполе никто румынского языка не знает, поэтому с населением всё равно на русском работать придётся. Да и где они столько оперов румыноязычных наберут? И так некомплект. О населении и говорить нечего, эти тёрки начальства им были, в основном, до лампочки.

Примерно такая же ситуация была и на Донбассе весной 14-го. Но в украинских событиях появился один мощный фактор, в корне изменивший картину – соседний феодал. Он «ловил свою рыбку» в мутной воде внутриукраинских феодальных разборок и при этом обладал немалыми ресурсами для влияния на ситуацию. За свою поддержку восточных кланов он сходу получил желанный приз – Крым. К слову, и победившие в Киеве «элиты» ему в этой затее никак не помешали. Скорее наоборот, помогли сделать всё «чисто», без крови. Как приличный феодал, получивший новые владения, он принял в своё подданство и местных баронов, и служивых на хорошее довольствие поставил, и всем новым подданным повысил пенсии-зряплаты. Поначалу даже своих бояр править не посылал, назначил из местных. В общем, взял эту «крепость» методом Филипа II, отца Александра Македонского, – «ослом, гружённым золотом». Кое-что из своего груза этот «осёл», очевидно, завёз и в Киев. Вот только мир посмотрел на это дело косо, и в Киеве некоторые возмутились потерей крымских потоков. Санкции посыпались, котировки нефти обвалились, в общем, нужно было «крымскую» партию как-то доигрывать. Вот тут-то кое-кому в Москве и вспомнилась Приднестровская история.

Развитие событий

 Ещё в 90-м в Молдове начали формировать отряды полиции особого назначения, больше похожие на лёгкую пехоту. После развала Советского Союза начали формировать и армию. С вооружением армии Молдовы возникли некоторые сложности. Основные военные склады, как и большинство городков кадрированной 59-й дивизии 14-й армии ВС СССР, находились в Тирасполе. А тираспольчане физически блокировали любые попытки вывоза вооружения на правый берег Днестра. На территории правобережной Молдовы были только артиллерийская бригада большой мощности в Унгенах и истребительный авиаполк с МИГ-29. Это вооружение не слишком подходило для силового решения приднестровской проблемы. Полнокровный полк ВДВ в Кишинёве по некоторым причинам был скорее опасен, чем полезен в плане подавления приднестровского сепаратизма.

Многие уже забыли, но взять осколки Советской Армии, расположенные в Приднестровье, под командование РФ Ельцина упросил сам президент Молдовы Мирча Снегур. И Ельцин только в апреле 92-го издал Указ о подчинении этих частей МО РФ. До этого указа они формально относились к Молдове. Молдова сама затягивала приём этих частей у временного командующего ВС СНГ маршала Шапошникова. Снегур довольно справедливо опасался, что в случае силовой эскалации вместо перехода под молдавскую юрисдикцию, как это предусматривалось процедурами раздела Советской армии, эти части ушли бы под знамёна Приднестровья. Примерно то же касалось и 300-го полка ВДВ, расквартированного в Кишинёве. Его по итогу решили полностью передислоцировать в Сибирь. В этом развёрнутом полку практически не было военнослужащих молдавской национальности. Я ходил в детский садик этого полка и не помню ни одного молдаванина среди детей. Довольно логичный вариант подчинения этих частей Украине никем не рассматривался, поскольку эта передача могла активировать настроения по воссоединению Приднестровья с Украиной, в составе которой эти земли были с середины 18-го века до 1940-го года. Да и осторожному Леониду Кравчуку такой поворот был совсем не нужен. Он тогда и без этого головняка с трудом выгребал во внутренних политических водоворотах, конкурируя с Народным Рухом.

Но Молдова все-таки приступила к формированию своих четырёх армейских бригад. Не без помощи Румынии, объединения с которой добивался Народный фронт Молдовы. Президент Молдовы Мирча Снегур заручился и полной поддержкой Бориса Ельцина, инициатора демонтажа СССР. Тот заменил лояльного приднестровцам командующего армией генерала Яковлева на генерала Неткачева, которому дал команду плотно сотрудничать со Снегуром. Неткачеву была поставлена чёткая задача – воспрепятствовать утечке армейских вооружений в руки приднестровских формирований. И он совершенно искренне старался эту задачу выполнить. Первое армейское оружие у приднестровских сил стало появляться после стычки невооружённых активистов с вооружённым ОПОНом осенью 90-го на Дубоссарском мосту, ещё при СССР. Но это были единичные случаи. До событий в Бендерах в распоряжении приднестровцев, в основном, было только стрелковое оружие из оружейных комнат местных отделов милиции.

В Приднестровье как-то так само собой получилось, что по итогу Россия к обоюдному согласию враждующих сторон и под рукоплескания основных мировых игроков остановила войну и заслужила лавры миротворца. Но для того же сценария на Донбассе надо было сначала «замутить» войну, чтобы было что «останавливать». Вот тут и «появились» Гиркин и Безлер. Кто-то же должен первую кровь пролить и автоматы раздать. Население Донбасса, как и Приднестровья в 89-91, не хотело даже трогать оружие руками. На первых порах и боевиков, и «вожаков» пришлось завозить. Местные или не рвались в лидеры «повстанцев», или выглядели совсем убого. Эпизоды с убийствами и избиениями патриотов Украины не особо помогали. «Вожаков» пришлось доукомплектовать хорошо подготовленными спецназовцами из-за того же «поребрика». Назначенных сепаратистских лидеров никто особо не ловил, а украинские военные, позже введённые в мятежный регион, не отличались свирепостью. Как-то не дотягивали они до «карателей». Даже «правосеки» никак не решались замутить что-то действительно кровавое.

Почти два года противостояния Кишинёва и Тирасполя периодически происходили инциденты, иногда приводившие к гибели активистов и силовиков с обеих сторон, вину за которые они традиционно возлагали друг на друга. Ближе к 92-му в этих инцидентах всё чаще замелькали всякие казаки, приехавшие по собственной инициативе оказывать «братскую поддержку» приднестровцам. Время шло, а правительство Молдовы так и не искало компромиссов, по сути предлагая только вернуться в «правовое поле Молдовы».

Нет смысла разбирать правовую ситуацию по Приднестровью, она довольна запутана, и каждая сторона считает свои аргументы ключевыми. Факт состоит в том, что правительство Молдовы сделало ставку на силовое решение проблемы и готовилось к нему.

В то же время, парламентарии Молдовы и Приднестровья, устав от бесконечного противостояния, всё-таки начали приходить к формату мирного решения. 18 июня 1992 года в Парламенте Молдовы даже был принят согласованный с Приднестровьем документ, закрепляющий принципы выхода из конфликта. Накануне сторонами был утверждён протокол о разведении военизированных формирований в точках напряженности. Скорее всего, кроме официальных документов, существовали и личные договорённости лидеров, не отражённые на бумаге. Судя по всему, они предполагали уступку Бендер под юрисдикцию Молдовы в обмен на признание автономии левого берега Днестра. На следующий день, 19 июня, правительственные войска Молдовы вошли в Бендеры. В город была введена крупная группировка войск Молдовы, полиции и так называемые «волонтёры». Но в Бендерах таки осталось несколько десятков не подчинившихся приказу из Тирасполя гвардейцев ПМР. Началась беспорядочная стрельба, почти весь город покинул свои дома и побежал к мосту через Днестр в сторону Тирасполя. При этом от беспорядочной стрельбы к мосту бежали как сторонники Приднестровья, так и Молдовы. Перебежав мост, часть жителей Бендер спряталась в Тирасполе у знакомых, а часть, захватив товарный железнодорожный состав на станции Тирасполь, направились в Украину в товарных вагонах. Там, в районе станции Раздельная (Одесская область), состав выгрузился и пошел за следующей партией бендерских беженцев, оставшихся ждать на вокзале Тирасполя. Мне случилось видеть эту толпу перепуганных стариков, женщин и детей у станции Раздельная. Во время бегства из охваченного стрельбой города, бегущих расстреливали молдавские формирования, и на пути к мосту осталось лежать много убитых и раненых гражданских. Я был в Бендерах через несколько дней, и мне показалось, что убитых было около тысячи. До сих пор нет достоверных данных о количестве убитых гражданских в ту ночь, но их точно было не меньше, чем несколько сотен. При этом количество погибших комбатантов с обоих сторон исчислялось максимум парой десятков.

Кого-то может удивить, что до сих пор нет каких-то внятных данных о погибших в Бендерах 19-21 июня 92-го. На самом деле, ничего удивительного. Со стороны Молдовы это было очевидным военным преступлением, и власти Молдовы были крайне заинтересованы в сокрытии количества жертв. В Приднестровье же слишком громко прозвучали обвинения в адрес Игоря Смирнова в умышленной сдаче Бендер. Смирнов не просто вывел силы ПМР из Бендер, он их ещё и отправил на сотню километров на север, в район Дубоссар. Этот «манёвр» объяснили «разведданными», согласно которым Молдова планировала там провокацию. Конечно, в это мало кто поверил, но МГБ ПМР была сформирована из сотрудников КГБ СССР, которые умели бороться с порочащими руководство «слухами». Постепенно все недовольные были зачищены. История сохранила имя только одного из них – Юрия Костенко. На самом деле, в той обстановке люди регулярно пропадали «с концами». В июне-июле 92-го по Днестру частенько проплывали трупы неизвестных, которые или отталкивали от берега, или просто зарывали там, где нашли.

Летом 92-го на Днестре стояла аномальная жара. После бойни в Бендерах значительные участки города простреливались снайперами, поэтому трупы долго никто не убирал. Когда над городом встал трупный смрад, никем не опознанные трупы стали зарывать недалеко от мест, где они лежали. Это делали немногочисленные оставшиеся жители и бойцы разношёрстных подразделений ПМР. Значительная часть бендерских беженцев так никогда домой и не вернулась. Это позволило Игорю Смирнову избежать объективного подсчёта убитых, а МГБ ПМР провела масштабную спецоперацию с целью сокрытия многих фактов, в том числе реального количества жертв. Ведь все эти жертвы вменялись в вину именно ему. Полагаю, именно эту операцию можно считать началом трансформации ПМР в тоталитарный режим Игоря Смирнова.

С ночи на 20-е июня, буквально за сутки, в малочисленные отдельные отряды Приднестровья, насчитывавшие в общей сложности до тысячи бойцов, влилось огромное количество местных, думаю, до 7-10 тысяч, что для 180-ти тысячного Тирасполя совсем немало. «Дезертировавшие» военнослужащие из 14-й армии начали вливаться в их ряды со своим штатным оружием, в том числе даже несколько экипажей танков. Они помогали безоружным добровольцам захватывать оружие на складах 14-й армии, а караулы складов даже не думали этому препятствовать. Стихийно сформированные и многократно доукомплектованные отряды рванули в Бендеры. По пути смели батарею противотанковых пушек МТ-12 молдавской армии, выставленную с Бендерской стороны моста, и ворвались в город. К концу 22-го июня большая часть Бендер была отбита. Во время боёв в Бендерах пара МИГ-29 армии Молдовы с румынскими лётчиками пыталась разбомбить мост, чтобы остановить подход подкреплений из Тирасполя, но бомбы попали только в реку и болгарское село Парканы на левом берегу Днестра, убив несколько жителей. Именно после событий 19-20 июня 1992 года шансы на мирное воссоединение Приднестровья с Молдовой окончательно исчезли. Циничное нападение на город сразу после подписания мирных документов, с убийством многих сотен бегущих жителей, окончательно уничтожило готовность приднестровцев искать компромиссы с руководством Молдовы. Даже победа коммунистов через несколько лет на выборах в Молдове не смогла восстановить диалог между руководством Тирасполя и Кишинёва, на тот момент исповедовавших одну религию – коммунизм. Гагаузия в 1994-м получила от Кишинёва официальную автономию с официальным статусом гагаузского и русского языков. С Приднестровьем тогда всё уперлось в категорический отказ приднестровцев распускать свои Силы Обороны. Слишком силён был стресс от событий 19-20 июня 92-го в Бендерах и вызванное им недоверие Кишинёву.

В общем, для развития ситуации по Приднестровскому сценарию Москва решила организовать на Донбассе какой-то аналог «бендерской бойни», что-то действительно кровавое. Подобрали подходящий городок в центре Донбасса, чтоб хватило небольшой группы для его захвата и организации хоть какой-то обороны, но не особо маленький, чтоб бойню организовать знатную. Население, почти такое же как Бендеры, и даже название с флагом очень подходит (флаг Славянска – голубь мира на голубом фоне) для раскрутки «свирепого преступления «укрофашистов». Но «фашисты» подвели. Оказались совсем «ненастоящие». Расселись вокруг Славянска, пару раз, по пинку из Киева, попытались сходить на «штурм», но после небольших стычек с малочисленным отрядом Гиркина отходили.

Для смены «пацифистских» настроений у «карателей» сначала группа Гиркина 5-го мая под Семёновкой организовала засаду на военный конвой, убив несколько офицеров НГУ и СБУ. Позже, 22 мая, группа спецназа ГРУ Безлера, без дела сидевшая в Горловке, получила задание организовать налёт на мирно сидевшую у дороги группу военнослужащих 51-й бригады в районе Волновахи. Безлеровцы, как в тире, расстреляли лагерь мотопехотного батальона, убив 17 украинских солдат, включая комбата. Но даже после этих «стимуляций» уже четвёртый «штурм» Славянска закончился так же, как все предыдущие. Ну, не получалось «бендерской бойни» на Донбассе, хоть ты тресни.

Шахтёры Донбасса никак не хотели становиться в очереди за автоматами, которые им столь навязчиво предлагали Гиркин и Безлер. И трагедия 2-го мая в Одессе особо ситуацию не поменяла. Гиркин плакался, что Донбасс не хочет себя защищать, а его сидение в Славянске стало напоминать затянувшуюся нудную пьесу. Даже те, кто таки брал в руки автоматы, далеко от дома отходить не собирались и при первом удобном случае их бросали или убегали в соседний городок от колонн украинской бронетехники, катавшихся по Донбассу, развешивая флаги.

Не возьмусь утверждать, но на мой взгляд, есть несколько событий, которые говорят о том, что раздувать вооружённое противостояние на Донбассе пытались не только из Москвы. «Полезные идиоты» нашлись и в Киеве. Кто из них и правда был идиотом, а кто действовал «по заданиям из центра», мы узнаем только когда откроются архивы ФСБ/ГРУ в Москве. Видимо, нескоро.

Эпизодов с участием украинских военных, которые привели к эскалации конфликта на востоке страны, было немало. Некоторая их часть произошла и на моих глазах. Большинство из таких случаев можно отнести к так называемому excessive force, то есть неадекватному использованию вооружения при выполнении боевых задач исполнителями. Отмечу только пару случаев, где сама задача, очевидно, была неадекватной и о которых уже широко известно.

Так, использование боевой авиации для обстрела Луганской ОГА 2 июня – совершенно неадекватно военным целям. Если бы это происходило в рамках наземной операции где-то рядом с этим зданием, ещё можно было бы списать на excessive force, но штурмовой удар по зданию в центре города без всякого наземного компонента этой операции, это не просто полная «дурня». Это диверсия, последствиями которой мог стать только приток пополнения в НВФ Луганщины.

В связи с раскруткой войны на Донбассе со стороны украинских военных нельзя не вспомнить о таком «герое» как первый командующий ДШВ ВСУ, Герой Украины генерал Михаил Забродский. Этот «крутой» десантник был действительно «крут». Начиная с первых стычек под Славянском, он задал «тон», лично демонстрируя своим десантникам, как должен себя вести настоящий «каратель». В украинские патриотические круги просочился один из эпизодов, характеризующий его методы в самом начале «замеса». Далее цитата из поста Юрия Касьянова от 30/05/2018 о событиях у Славянска весной 2014-го:

«На Карачуне было интересно. Ключевая окружённая позиция, которую обстреливали "Нонами", и которая жила по всем правилам осаждённого гарнизона - минимум воды, минимум еды, минимум расхода боеприпасов. Мы успели начать работу по бурению, облазить все закоулки, пофоткаться, как вдруг случилась нелепая штука - десантура обвинила журналистов в шпионаже. Время было тёмное, начальное, страшное... Когда меня под охраной автоматчиков привели в штаб, Бабченко и Шевченко были жестоко избиты. "Твои люди?" - спросил командир, показывая на сидящих на полу мужчин в одних трусах с мешками на голове. "Журналисты", - ответил я. "Шпионы", - резюмировал он.

"Мы тебя расстреляем", - приговаривал покойный Эндрю. Он почему-то тоже решил, что я - российский шпион. В осаждённой крепости так бывает. Звонки в Киев, высокому начальству, не помогали. Киев советовал держаться, предлагал наладить контакты с военными, и призывал к спокойствию. И мне уже почти удалось договориться, когда Бабченко повели на расстрел. Погода была мрачная - не по-майски, холодно, сильный ветер, косой дождь... Аркаше завязали глаза и поставили на колени. Он плакал, стучал зубами от холода и от ужаса происходящего, и просил его не убивать. Я стоял рядом, и невозмутимо курил сигарету. Я знал, что это - проверка. Что если я заступлюсь - меня тоже свяжут, изобьют, и я уже ничем не смогу помочь...

Раздалась автоматная очередь. Аркаша упал лицом вниз, в жидкую дождливую грязь. После чего его, воющего от отчаянного страха, волоком перетащили в расположение Ивано-Франковского "Беркута", и засунули в канализационный колодец, кишмя кишевший крысами. Надо отдать должное беркутам - они наотрез отказались принимать такого заключённого в столь безвыходном положении - Аркаше развязали руки, принесли тёплую одежду, и мне уже почти удалось договориться с командиром, что ребят отпустят...»

В этом тексте «командир» - комбриг-95 полковник Забродский. Я читал и более «сочное» описание того эпизода, но не буду без спроса вытягивать цитаты из закрытой группы. Не сложно представить, как этот «герой»-десантник действовал, когда в его руки попадали не проукраинские журналисты, а реальные сторонники «федерализации».

Особо хочу выделить один эпизод. На мой взгляд, он имел очень важное значение в разжигании активной военной фазы на востоке Украины.

Посмотрите фрагмент интервью майора Александра Порхуна о боевом эпизоде 12 июня 2014 года у села Дьяково (46:40 - 56:40). Из этого рассказа каждый может сделать свои выводы. Поделюсь своими. Полроты десантников, вооружённых стрелковым оружием, пулемётами, гранатомётами, огнемётами и ПТУРами, во главе с полковником Забродским, устроили засаду на пути вероятного бегства группы людей, вероятно, участвовавших в сепаратистских процессах в посёлке Дьяково. Часть этих людей могла быть вооружена, в том числе и оружием, доставленным по каналам ФСБ/ГРУ РФ. Вполне возможно, что среди них могли оказаться и «неравнодушные» из соседнего района Ростовской области. С учётом страха, нагнетаемого российскими СМИ, и реальными действиями украинских «полезных идиотов», в колонне, которая рванула из Дьяково в РФ, могли оказаться и граждане, поддавшиеся общей панике перед входом в село бронегруппы ВСУ. Дьяково находится всего в десяти километрах от границы с РФ по асфальтированной дороге, в удалении от основных событий и боестолкновений – в 180 км от ДРГ ФСБ РФ Гиркина в Славянске, в 150 км от ДРГ ГРУ РФ Безлера в Горловке, в 120 км от Донецка и 190 км от Мариуполя. На тот момент боестолкновения происходили в основном с наёмниками из России и оккупированного Крыма. Группы Безлера и Гиркина состояли из кадровых спецназовцев РФ, некоторого количества завербованных крымчан с очень незначительным числом примкнувших местных. Так, в списках убитых во время штурма Донецкого аэропорта 27 мая боевиков доминировали наёмники из Чечни, а жителей Донбасса практически не было. 

Место засады десантников было выбрано в четырех километрах от границы с РФ на перекрёстке с единственной грунтовой дорогой, куда могли бы свернуть беглецы. Колонна из около 30 гражданских автомобилей выехала в сторону РФ при первых признаках захода в посёлок бронегруппы ВСУ, а через пять километров оказалась в огневом мешке десантников. Никто не предложил им сдаться, не произвёл предупредительных выстрелов, не считая неудачных пусков ПТУР, после которых сразу пошёл огонь на поражение. Колонна, судя по словам самого офицера, остановилась, иначе бы замкомроты, после неудачных пусков ПТУР, никак не успел бы выхватить у бойца гранатомёт, пробежать 200 метров вперёд и прицельно выстрелить в первый автобус. С учётом того, что колонна оказалась запертой с двух сторон, вполне логично предположить, что все, или почти все, находящиеся в колонне, были готовы сдаться. Например, в аналогичных условиях так сделали наши военные и добровольцы под Иловайском. Тем не менее, в результате этой «боевой» операции не оказалось ни пленных, ни раненых со стороны «противника». Офицер, который выбежал на 200 метров в сторону колонны, был ранен пулей в бедро. Учитывая его положение в момент ранения между десантниками и «противником», вполне допускаю, что он мог быть ранен и шальной пулей со своей стороны. Почему-то вспомнилась первая кровь в Приднестровье. Атака вооружённого отряда полиции особого назначения Молдовы на невооружённых активистов на Дубосарском мосту в 90-м. Тогда было убито 3, ранено 16 гражданских и несколько полицейских получили ранения от дружественного огня. В эпизоде около Дьяково количество убитых по разным данным было от 100 до 150, ранен один офицер ДШВ (непонятно кем). Мало кого введёт в заблуждение реплика молодого комроты, что «боем» командовал он, а комбриг-95 Забродский исполнял обязанности стрелка. Очевидно, что реально командовал полковник (на тот момент) Забродский, а его личное участие вызвано тем, что акцию нужно было провести в строгом соответствии с её замыслом.

На чьей бы стороне ни были бы ваши симпатии, но этот эпизод – классическая карательная акция. Совсем недаром в Украине первая информация о столь оглушительной «победе» украинского оружия всплыла совершенно случайно через несколько лет. Украинская пропаганда не использовала кадры с горами захваченного оружия, с колонной сгоревшей техники, забитого вражескими комбатантами морга и другие доказательства выдающегося успеха ВСУ. А ведь поле «боя» осталось за украинскими силами. В то же время другие, совершенно незначительные успехи украинских силовиков, мгновенно разлетались по всем патриотическим СМИ. Зато пропаганда противника использовала эту историю сполна.

Такая «успешная» операция не может вызвать ничего, кроме отвращения, у любого военного профессионала цивилизованной (западной) армии. К сожалению, у моего хорошего знакомого, известного журналиста Юрия Бутусова, она вызвала восторг. На самом деле, этот эпизод – яркая демонстрация пропасти в военной этике между западными армиями, с одной стороны, и армиями Украины и РФ с другой. Да, к сожалению, Украина пока находится на одной стороне этой мировоззренческой пропасти с теми, с кем воюет. Именно поэтому помощь союзников столь осторожна и ограничена. Например, меня совсем не удивляет, что США предоставляли ВСУ данные своей космической разведки с задержкой в 72 часа, чтоб ненароком не оказаться соучастником того, что может натворить украинская армия.

Если у кремлёвских сценаристов не сложилось с «бендерской бойней» в Славянске, то усилиями таких «героев войны», как Забродский, этот провал всё же был немного компенсирован. В НВФ «Новороссии» таки пошёл приток из местных, из которых уже можно было сколотить некое подобие «повстанческой армии». Правда, пришлось их укреплять прибывшими из России искателями приключений. Поначалу таких особенно много прибывало из депрессивных регионов с «воинственными традициями». Так, в рядах «защитников русского мира» появились мусульманские подразделения. Позже их отозвали домой, чтоб не портили «картинку».

Как бы то ни было, «повстанцам» уже можно было переходить к занятию более крупной агломерации – Донецка и формированию сепаратистских органов власти на Донбассе. На этом этапе местная «братва» уже не могла оставить всю инициативу в руках правителя соседней страны, а то потом трудно было бы получить место «под солнцем». Так, с «удивительно» удачным переходом разросшейся группы Гиркина в Донецк в начале июля, там уже были сформированы батальоны «Восток», «Оплот» и другие ЧВК местных олигархов. Феодалов востока Украины вполне устроила бы какая-то мягкая «федерализация» или другие формы гарантий невмешательства Киева в местный «дерибан», но усилиями кремлёвских сценаристов замес уже состоялся, пришлось подключаться, чтоб не вылететь из процесса совсем.

Необходимо отметить, что киевское командование старательно избегало ввод в Донецк патриотически настроенных и боеспособных сил. До начала июля в Донецке оставались отдельные объекты НГУ и ВСУ, подконтрольные Киеву. Они были фактически оставлены там без всякой поддержки, были деморализованы и захвачены боевиками только в конце июня – начале июля, оказав кое-где слабое сопротивление. В самый удобный момент, когда боевики были подавлены разгромом в Донецком аэропорту 27 мая, Киев запретил своим спецназовцам входить в город. До и после этого такие запреты случались не раз.

События 9 мая в Мариуполе ярко продемонстрировали, что для восстановления в городах конституционного порядка более всего подходят добровольческие подразделения. Мариуполь был взят под полный контроль силами 20-го батальона ТРО и «Азовом». Тем не менее, такие подразделения крайне мало использовали именно в этих целях, а значительные силы добровольцев в конце августа 14-го в чистом поле были разгромлены и пленены регулярными частями армии РФ. Иловайская история разгрома основных сил батальонов Донбасс, Днепр-1, Кривбасс и других была расписана так, будто её детально разрабатывали в ГШ РФ. Полагаю, что в значительной степени так и было. Во всяком случае, создаётся впечатление, что кое-кто в киевском руководстве просто оберегал Донецк и другие крупные города Донбасса от ввода туда мотивированных украинских добровольцев и подготовленных спецназовцев, пока сепаратисты и наёмники формировали там свои отряды. А крупные, но легко вооружённые добровольческие подразделения стараниями украинского командования были подставлены под регуляров РФ там, где преимущество тяжёлого вооружения россиян не давало ни одного шанса «добробатам».

Насколько добровольческие подразделения эффективны в городах с высокой поддержкой сепаратистских сил, я имел возможность убедиться в Дебальцево. Наш 25-й батальон «Киевская Русь» был введён в этот город в середине августа 14-го. Буквально за несколько недель мы уже обросли сетью информаторов и помощников, с помощью которых взяли обстановку в городе под надёжный контроль. Немало проукраинских местных жителей желало вступить в состав нашего батальона, но военная бюрократия не позволяла их принять. К ноябрю можно было утверждать, что большая часть жителей уже была настроена явно проукраински. Это ярко продемонстрировала эвакуация города 6 февраля 15-го на кануне генерального штурма. Со стороны «ЛДНР» прибыло значительное количество автобусов для эвакуации жителей, но на них уехали единицы. Подавляющая часть эвакуировалась в Украину. Несмотря на то, что некоторая часть местных вступила в НВФ ещё летом 14-го и воевала против нас, в самом городе, до самого его оставления в середине февраля 15-го, не было никаких террористических и диверсионных актов. За несколько месяцев 14-15-го я намотал по Дебальцево и окрестностям несколько десятков тысяч километров на своём «Паджеро» мотаясь между НП как днём, так и ночью. Мог бы стать первой жертвой такой диверсии, но только регулярно пробивал колёса осколками снарядов на дорогах и улицах. К слову, не мало наших бойцов уже после оставления Дебальцево женились на дебальцевских девушках, в том числе бойцы моей артразведки. Полагаю, в батальоне таких случаев точно больше десятка.

Некоторые факты накануне и в процессе Бендерских событий 19-22 июня довольно однозначно указывают на то, что сдача Бендер была частью договорённостей высшего руководства ПМР и Молдовы в обмен на официальное предоставление автономии Тирасполю. Так, накануне были подписаны протоколы о демилитаризации Бендер, предусматривающие полный вывод всех подразделений ПМР из этого города на левый берег. И этот отвод формирования ПМР осуществили. Не подчинился только командир Бендерского батальона Гвардии ПМР подполковник-«афганец» Юрий Костенко с полусотней своих бойцов. Располагая неплохой собственной разведкой, Костенко знал о концентрации войск Молдовы вокруг Бендер, вопреки подписанным протоколам об отводе, поэтому не подчинился Тираспольскому руководству и остался в Бендерах, где он тогда жил. У его бойцов было исключительно стрелковое оружие. Только эта малочисленная группа оказала сопротивление входившим в Бендеры формированиям Молдовы. Небольшой отряд Костенко был локализован превосходящими силами Молдовы в одном из районов города. Тем не менее, беспорядочная стрельба и тотальное мародёрство развернулись по всем Бендерам.

Провокация, которая была объявлена Кишинёвом поводом для ввода войск в Бендеры, была организована офицерами «контрразведки», подчинёнными непосредственно высшему руководству ПМР. Им, по какой-то «загадочной» причине, в пятницу вечером (19-го июня) понадобилось заехать в Бендерскую типографию за печатными материалами, где они и были задержаны полицией Молдовы. По официальной версии полиции, они якобы хотели кого-то захватить. Офицер и водитель контрразведки, прибывшие из Тирасполя – участники casus belli, были разоружены полицией Молдовы, попали в плен и в последующем живыми и невредимыми возвращены Тирасполю. Молдова мотивировала ввод войск в Бендеры именно этим эпизодом.

После начала активной стрельбы в Бендерах командование ПМР под давлением активистов вынуждено было отправить через мост несколько своих подразделений, которые были крайне малочисленны и слишком слабо вооружены, чтобы иметь шанс пройти мост через Днестр. На Бендерской стороне моста уже заняли оборону регулярный батальон Молдовы, усиленный батареей 100-мм противотанковых пушек МТ-12 «Рапира». Но за ночь подразделения ПМР обросли большим количеством добровольцев – горожанами Тирасполя, Бендер и дезертирами 14-й армии, пришедшими со своим оружием и даже танками. Эти подразделения смели заслон армии Молдовы и в течение следующих суток отбили большую часть Бендер. На Бендерском мосту потом ещё очень долго стоял сгоревший танк «дезертиров» с оторванной башней, как напоминание о том штурме. Таким образом, по не зависящим от руководства ПМР и Молдовы причинам, их тайные договорённости были сорваны. Официальные «историки» обеих сторон хранят гробовое молчание о фактах, подтверждающих сговор руководства Кишинёва и Тирасполя, а немногочисленные непосредственные участники этих событий, не ликвидированные и не купленные должностями - непубличные люди. «Мятежный» командир Бендерского батальона Гвардии ПМР Юрий Костенко, заявивший о предательской попытке сдачи Бендер тираспольским лидером, ещё в 92-м был обвинён прокуратурой ПМР в торговле оружием и мародёрстве и, вскоре, ликвидирован неустановленной группой. Власти Тирасполя постарались убедить общественность Приднестровья, что «беспокойного» подполковника ликвидировал спецназ Лебедя, но некоторые обстоятельства ликвидации говорят о том, что армейский спецназ не имел к этому убийству никакого отношения. Да и сам Лебедь с искренним возмущением отметал такие «обвинения».

Сложно предполагать, как развивались бы события, если бы группа Костенко не оказала сопротивления входящим войскам Молдовы. Вероятно, такой масштабной бойни мирных жителей могло бы и не произойти. Всё ограничилось бы банальным мародёрством. Лично у меня вызывает сомнения выполнение Снегуром своей части договорённостей. Как минимум, ему было бы сложно протащить в парламенте Молдовы уступки Тирасполю после столь оглушительного «успеха» армии Молдовы. Да и вообще, всем правителям свойственно изменять своим обещаниям, когда их выполнение не несёт им никакой выгоды. Повод не выполнять обязательства всегда можно найти. Например, парламент против.

Коммуникации руководства Украины с руководством РФ очень характерны и для российско-украинской войны. Из явных (признанных) фактов можно вспомнить о переговорах Муженко с генштабом РФ накануне Иловайской трагедии. Утверждать, что Порошенко – агент Путина можно с такой же натяжкой, как и то, что президент ПМР Игорь Смирнов – агент Президента Молдовы Мирчи Снегура. Это не агенты друг друга, это «высокие договаривающиеся стороны», которые могут найти обоюдовыгодное решение. Смирнов готов был сдать Бендеры, чтоб получить мир и автономию Тирасполя, а Порошенко, вероятно, готов был «узаконить» Крым и дать автономию Донбассу в обмен на освобождение тысяч пленных, «вечный» мир и «ярлык на Киевское княжество». Но ни тот, ни другой не могли исполнить такие «подковёрные договорняки» своим единоличным решением. И Смирнову, и Порошенко нужно было, чтобы «так получилось», что они были вынуждены так поступить ради мира, освобождения пленных, по настоянию международных посредников и вообще, потому что нет другого выхода. Если посмотреть на Иловайские и Дебальцевские события через эту призму, то логика действий Порошенко укладывается в совершенно понятный ряд, как и действия Игоря Смирнова накануне и в процессе Бендерской бойни. Правда, в 92-м Игорь Смирнов не пытался сдать на милость Снегура пару тысяч своих бойцов,как Порошенко в Дебальцево, он реально пытался всех вывести из Бендер… Без Иловайской трагедии за подписание Минска-1 Порошенко обвинили бы в предательстве. К Минску-2, наверняка, был подготовлен вариант, подразумевающий освобождение пленной Дебальцевской группировки и остановку дальнейшего наступления в обмен на …. додумайте сами. Но упорство украинских войск под Дебальцево смешало планы «высоких договаривающихся сторон». Перенести дату подписания Минска-2 на «попозже» не получалось из-за запланированного визита Оланда и Меркель в Минск. Пришлось подписывать что-то промежуточное. Последовавший вскоре удачный прорыв окружённой группировки вообще всё запутал.

Совершенно чётко указывает на то, что Порошенко был участником сговора то, что явно виновные в окружении Дебальцевской группировки были сразу награждены и обласканы, а те, кто открыто заявил о возможном предательстве и указывал на явные «нестыковки», были смешаны с грязью и оболганы. Исключение сделали разве что для комбрига-128 Шапталы. Конечно, позже его заставили на камеру опровергнуть своё отношение к подготовленному офицерами обращению к Порошенко с требованием отстранить НГШ Муженко, но делал он это явно неохотно и совсем не убедительно. Предлагаю внимательно посмотреть видео награждения Шапталы Золотой Звездой Героя 18-го февраля 2015-го года в Артёмовске, прямо в день прорыва. На видео видно, что прекрасный актёр Порошенко, с трудом сдерживая раздражение, выдавливает из себя поздравление награждённому. Смотрит на бедного полковника с трудно скрываемой начальственной злобой. Даже близко не чувствуется искренняя благодарность военачальнику, который этой ночью спас около трех тысяч украинских воинов от трагической участи, казавшейся уже неизбежной. При этом Порошенко акцентирует внимание Шапталы на фразе «отвели (бригаду), только получив приказ Верховного Главнокомандующего…». Вид комбрига-128 на этой церемонии больше уместен для процедуры оглашения сурового приговора, чем получения Золотой Звезды Героя. А свита Порошенко ведёт себя как на казни, а не церемонии награждения героя.

К слову, как раз в момент этого награждения три сотни бойцов арьергарда под обстрелами ещё шагали по маршруту прорыва в сторону «большой земли». А опорник «Валера» с большим трудом отбивал фланговый удар бронегруппы противника, стремящейся отсечь хотя бы часть уходящей группировки. Но Порошенко было слишком важно сделать быстрый информационный вброс о том, что группировка прорвалась именно по его команде, и Бог с ними, с этими сотнями бойцов…

Сразу после прорыва из Дебальцево офицеры подразделений, участвовавших в прорыве, подготовили обращение к Порошенко с требованием отстранить Муженко от командования. Тогда было ещё не до конца понятно, кто на самом деле дал команду на организацию окружения группировки – Муженко, или его начальник – Президент Украины. Последующие события сняли этот вопрос.

Передать обращение лично в руки Порошенко собирался сам Шаптала, но в последний момент передумал и уехал в Мукачево, в расположение бригады. По согласованию с инициаторами, 27 февраля это Обращение в Администрацию Президента передал я.

Через две недели, сразу после того, как текст обращения всплыл в открытой печати, СБУ собрало специальный брифинг. На нём советник главы СБУ Маркиян Лубкивский заявил, что обращение – фейк, я – агент ФСБ и мой телефон сейчас находится в Ростове-на-Дону.

В это время я был в отпуске дома в Риге, как раз вылетал с семьёй в Шарм-эль-Шейх. Вероятно, расчёт организаторов брифинга был на то, что, испугавшись обвинений, я не вернусь в Украину и их версия получит дополнительное подтверждение. По возвращении из отпуска в Борисполе меня встретила пара сотен побратимов, опасаясь, что до расположения батальона я могу и не добраться. Некоторые были с табельным оружием. Тогда мне ещё казалось, что это были излишние предосторожности. В прессе история с ложными обвинениями в мой адрес получила некоторый резонанс. Возможно, благодаря этому я спокойно дослужил до демобилизации и сейчас имею возможность писать об этом. Кроме короткой дружеской встречи с офицером СБУ – побратимом по Дебальцево, через пару месяцев после возвращения из отпуска, СБУ больше не проявляло желания со мной общаться…

40-й батальон, отбивший генеральное наступление войск «Новороссии» на перешеек Дебальцевского выступа 7-8 февраля, был объявлен трусами и расформирован сразу после выхода из Дебальцево. После провала того наступления для оформления окружения Дебальцевской группировки украинскому командованию пришлось откровенно без боя сдать село Логвиново с противоположной стороны перешейка. Непосредственные исполнители сдачи Логвиново были практически сразу награждены, в том числе званиями Героев Украины, и повышены в должностях.

Не буду гадать, что могло бы произойти, если бы Дебальцевская группировка, как и задумывалось, попала в плен, а войска «Новороссии» продолжили успешное наступление на Краматорск. Мы не узнаем каким бы форматом «мира» закончились переговоры при участии международных посредников. Как бы то ни было, нам эти планы удалось сорвать.

В связи с вышеизложенным, стоит обратить внимание на одну из ключевых причин паталогической слабости ВСУ. Порошенко, вероятно, и хотел бы сделать украинскую армию сильней, но для того, чтобы иметь возможность реализовывать свои личные планы, идущие вразрез с интересами страны, ему были нужны послушные, не задающие лишних вопросов и слепо исполняющие любые команды военачальники. К сожалению, Президент Зеленский не рискнул кардинально менять армейскую «элиту», сформированную при Порошенко. По сути, ограничился только отстранением НГШ Муженко и МО Полторака. Такое безынициативное командование не в состоянии построить эффективную армию. Именно в этом сейчас и заключается главная проблема ВСУ – полное отсутствие лидерских качеств и откровенно холопская психология высшего генеральского и офицерского состава.

До 19 июля 1992 года в Приднестровье доминировали мирные настроения. Если бы Кишинёв пошёл на разумные послабления норм языкового закона хотя бы для этой территории, весь конфликт на этом бы и закончился. Населению было не принципиально, какую степень автономии получат тираспольские руководители от кишинёвских. Гражданам была важна только отмена наиболее вопиющих дискриминаций по языковому признаку, поскольку, в отличие от остальной Молдовы, они молдавского (румынского) не знали вообще. Зато руководителей обеих сторон явно больше интересовал аспект личного участия в финансовых потоках этого промышленно развитого региона. Уже не за горами была постсоветская либерализация экономики и приватизация... Полагаю, на самом деле именно этим были вызваны основные сложности поиска компромисса. В случае же урегулирования спорных моментов Тирасполем и Кишинёвом незначительное количество радикалов наверняка бы осталось с обоих сторон, но их активность легко была бы локализована местными правоохранительными органами при полном согласии населения. Подавляющая часть жителей не особо разделяла воинственные настроения радикалов. Даже в сформированных полувоенных (до 19-го июня) формированиях Приднестровья доминировали пацифистские настроения, а существенная часть служащих устроилась в них «по блату», исключительно из-за довольно высоких зарплат. События 19-20 июня взорвали ситуацию. Тем не менее, в массе своей жители не разделяли воинственных настроений, и объявленная генералом Лебедем мобилизация под лозунгом «вооружённого нейтралитета» полностью соответствовала их чаяниям. Поэтому мобилизация прошла практически образцово. В течение считанных дней кадрированные части, расположенные в Тирасполе, были отмобилизованы, развёрнуты и немедленно приступили к боевому слаживанию на полигонах.

Но вернёмся к 20-27 июня 92-го. Активному переходу военнослужащих 14-й армии на сторону Приднестровья и захвату оружия со складов никак не мог препятствовать ни командующий 14-й армией генерал Неткачев, ни сам Ельцин, которому совершенно не нужна была эскалация конфликта и шумиха вокруг Приднестровья. Эта шумиха «шла в масть» его политическим конкурентам. Ею, в первую очередь, пользовались главные оппоненты Ельцина во главе с вице-президентом РФ Руцким и председателем Верховного Совета РФ Хасбулатовым. Эти деятели не имели в руках ни рычагов исполнительной власти, ни государственных финансов, поэтому, по сути, ничем не могли помочь Приднестровью, только активно пиарились на этом конфликте, оказывая руководству Приднестровья исключительно морально-информационную поддержку. Из-за пристального внимания общественности РФ и Украины, в эту историю, вполне ожидаемо, впряглись и авантюристы разных мастей, включая экстремистские течения российских политиканов типа Баркашова, Мокашова и прочих Лимоновых. К слову, не особо отставали от них и УНА-УНСО. Ельцин был готов чем угодно помочь Мирче Снегуру, но и лояльный Молдове генерал Неткачев, после бойни в Бендерах, фактически потерял управление армией. Возникла реальная угроза полного перехода всех подразделений и складов 14-й армии под знамёна Приднестровья.

Надо отметить, что в Тирасполе на самом деле, кроме штаба армии, находилась только половина кадрированной 59-й дивизии – 2 МСП, Артполк, ЗРП и несколько более мелких подразделений. Все они были кадрированными. То есть имели по 100-150 офицеров и столько же солдат на полк. Полагаю, всего не более 3000 личного состава, включая срочников. Людей едва хватало для несения караульной службы на объектах и складах. Но содержимого складов вполне хватило бы хорошо вооружить каждого жителя Приднестровья. Чтобы попытаться помочь Снегуру, Ельцин отправил в Тирасполь своего лучшего генерала, командира 106-й (Тульской) десантной дивизии, замкомандующего ВДВ Александра Лебедя. На тот момент, генерал Лебедь был известен тем, что в августе 91-го войска 106-й десантной дивизии под его командой, введённые в Москву по инициативе ГКЧП, и окружившие здание Верховного Совета РСФСР, перешли на сторону протестующих во главе с Ельциным. На этом путч ГКЧП и провалился.

Лебедь прибыл в Тирасполь 23-го июня и через голову Неткачева фактически сразу приступил к командованию, а 27-го июня вступил в должность командующего 14-й армии официально. Он сразу принял единственное возможное решение для предотвращения перехода всего вооружения армии в руки приднестровских военизированных формирований. Провёл немедленную мобилизацию кадрированных частей в Тирасполе, таким образом насытив части личным составом и взяв под реальный контроль все объекты армии в Приднестровье. Радикально настроенные приднестровцы ещё до этого нашли себе место в подразделениях ПМР. В отмобилизованных частях 14-й армии доминировали более взвешенные настроения. Александр Лебедь обладал выдающимися лидерскими качествами, мощной харизмой и довольно устрашающим внешним видом. В подкрепление к этому в его распоряжение был направлен батальон спецназа ГРУ РФ. Помимо других задач, патрули этого спецназа взяли под контроль улицы Тирасполя, по которым до этого свободно шлялись понаехавшие из Россиии и Украины казачки разных мастей, лимоновцы и прочий редко трезвый сброд с автоматами.

На самом деле общая численность «понаехавших» не превышала нескольких сотен, но бардак в городе они развели серьёзный. Когда Приднестровские власти решили сколотить из приехавших «добровольцев» 1-й «ленинградский» батальон, наскреблось только около 200 бойцов. Эти «добровольцы», приехавшие то ли на войну, то ли на сафари, редко приживались в подразделениях, укомплектованных местными жителями. Например, командир «ленинградского» батальона за пару дней до своего назначения был изгнан из ТСО (в последующем реорганизованного в погранвойска ПМР) за уход в трёхдневный загул прямо на грузовике с боеприпасами. Сначала «ленинградцам» дали участок на переднем крае Кицканского плацдарма. Но у них с подозрительной регулярностью сразу пошли «боевые» потери, якобы от молдавских диверсантов. В соседних подразделениях, укомплектованных местными, ничего подобного не происходило. Командир «ленинградского» батальона на каждого погибшего получал положенные родственникам 100 тысяч рублей, и его похоронная команда увозила тело с материальной помощью родным погибшего в неизвестном направлении. Тогда командование ПМР, заподозрив неладное, перевело их в резерв, где они продолжили в том же духе, пока их совсем не разогнали.

На стороне Приднестровья были и отдельные более компактные, в разной степени боеспособные, группы, прибывшие от различных казачьих и политиканствующих организаций, в том числе УНА-УНСО, но их общая численность не превышала ещё пары сотен. Где-то в этих группах, кстати говоря, тусил юный будущий «военачальник ДНР» Игорь «Стрелков» (Гиркин). Вполне возможно, что он сидел в соседнем окопе с бойцами УНА-УНСО.

На переднем крае стояли только подразделения ПМР (ТСО, Гвардия, казаки и пр). Войска 59-й дивизии 14-й армии, укомплектованные мобилизованными приднестровцами, контролируемые Лебедем, располагались в глубине, на полигонах. Только артиллерия и ПВО 14-й армии развернули полноценные боевые порядки, находясь на боевом дежурстве. К слову, подобный метод расположения войск с 2014-го используют силы РФ в ОРДЛО.

Развернув свои части, Лебедь объявил «вооружённый нейтралитет» и предупредил обе стороны, что даст команду подавить любые активные огневые средства и уничтожит любое подразделение, перешедшее к наступательным действиям с любой стороны. Такая постановка вопроса полностью удовлетворяла всех мобилизованных в 14-ю армию тираспольчан и укрепила авторитет Лебедя в развёрнутых им войсках. Желающие поучаствовать в пострелухах приднестровцы и казачки могли удовлетворить свои потребности только в Бендерах, где продолжались стычки в некоторых кварталах. Там войскам Лебедя было сложно их остановить без обстрела города. Впрочем, этот 120-и тысячный город был уже практически пуст.

Не обращая внимания на заявление Лебедя, правительственные войска Молдовы продолжили подготовку к наступлению на Приднестровье. Были сформированы две ударные группировки, сосредоточенные севернее и южнее Бендер. Из Румынии прибыли понтонные средства для организации переправ через Днестр. Из-за сухой весны и лета Днестр сильно обмелел, поэтому установить переправы труда бы не составило. Дату наступления сохранить в тайне не удалось. Несмотря на предупреждения Лебедя и демонстрацию его решимости применить силу против наступающих, командование Молдовы назначило дату наступления – 8 июля. Скрыть эту информацию от разведки 14-й армии, полагаю, было невозможно. Данные разведки были подтверждены с высокой достоверностью. В её распоряжение попал приказ на наступление с высокой детализацией самой операции. Целью этого наступления было рассечение Приднестровья на три фрагмента с последующим подавлением сопротивления в каждом их них.

Накануне назначенного Молдовой наступления имевшие горизонтальные контакты с некоторыми подразделениями ПМР офицеры 14-й армии «заказали» приднестровцам провокацию огня со стороны войск Молдовы. 7 июля небольшое подразделение ТСО ПМР из виноградников на Кицканском плацдарме обстреляло позицию молдовской армии на Суворовских высотах, спровоцировав ответный огонь. Миномётная батарея Молдовы прямо с гребня Суворовских высот открыла беспорядочный огонь по позициям приднестровцев. Ведущие огонь миномёты Молдовы было видно во всем Тирасполе, а стрельбу приднестровцев из малых калибров издалека ни видно, ни слышно не было. Прямо в присутствии наблюдателей ОБСЕ (по слухам) Лебедь отдал команду своей артиллерии подавить активные огневые точки, чьи бы они не были. Огонь был открыт. Частично по активной миномётной батарее, но основная масса снарядов легла по району сосредоточения южной ударной группировки Молдовы. Огневой налёт имел ужасающие последствия. Большая часть южной ударной группировки была уничтожена. Этой же ночью, уже без лишних формальностей, артиллерийский полк 59-й дивизии нанёс огневой удар уже по северной группировке в Гербовецком лесу и отрядам румынских добровольцев на станции Варница. Результаты этих артиллерийских ударов были столь ошеломляющими, что все выжившие военнослужащие армии Молдовы дезертировали, включая министров обороны и внутренних дел генералов Косташа и Анточа. По некоторым данным, эти деятели только через пару недель объявились в Румынии. Почти одномоментно Молдова лишилась почти всех своих вооружённых сил. При этом, под огонь не попал ни один жилой объект, и потерь среди гражданских не было. Решение уничтожить ударные группировки в районах сосредоточения было принято в связи с тем, что после начала наступления боевые действия развернулись бы в населённых пунктах, чего Лебедь допускать не хотел.

Примерно через месяц я пересекался с офицером, обеспечивавшим «зрячее» артиллерийское поражение северной группировки Молдовы в Гербовецком лесу и Варнице. Он был выпускником моего курса военного училища и служил в воинской части, расквартированной в Бендерской крепости. Ему довелось оказаться свидетелем Бендерской бойни 19-20 июня. Общаясь несколько часов с этим молодым офицером – своим однокашником, я впервые в жизни столкнулся с яркими проявлениями тяжёлой формы ПТСР. Тогда я и названия такого не знал.

Приднестровское руководство было не в курсе столь масштабных событий за линией фронта, слышав только канонаду. Только через пару дней, осознав открывшиеся в связи с бегством остатков армии Молдовы возможности, военное руководство ПМР решило провести поход «на Кишинёв». Кишинёв был минимум наполовину русскоязычным городом, поэтому такое предприятие теоретически могло оказаться успешным. Но Лебедь был своевременно предупреждён об этой затее. Он лично прибыл в штаб обороны Приднестровья прямо на совещание и ещё раз предупредил, что даст команду уничтожить любое подразделение, которое вздумает направиться в сторону Молдовы. А если кто-либо всё-таки проскочит, то на подступах к Кишинёву их «встретит» полнокровный 300-й (кишинёвский) полк ВДВ под командованием его младшего брата – полковника Алексея Лебедя. Этим заявлением наступательный порыв авантюристов из приднестровского командования был напрочь погашен. Никто не засомневался, что Лебедь выполнит своё обещание, а его команда будет чётко исполнена войсками. Кроме того, такое решение Лебедя поддержало бы и большинство жителей по обе стороны Днестра.

9-10 июля в Кишинёве Президент Молдовы Мирча Снегур вдруг осознал, что Молдова уже не располагает сколько-нибудь значимыми силами, чтобы отразить любое наступление приднестровцев. В панике он позвонил Ельцину и запросил срочно ввести российские миротворческие силы на линию соприкосновения. Ельцин дал соответствующую команду Лебедю, и тот сразу выставил свои войска уже с голубыми повязками на ключевые позиции перед приднестровскими формированиями. Для дополнительной гарантии нейтралитета, поскольку войска Лебедя на 99% состояли из приднестровцев, 22-мя бортами Ил-76 и Ан-22 в Тирасполь прибыли псковские десантники. Впрочем, это была лишняя предосторожность. Лебедь реально контролировал свои войска и управлял ими, а подавляющее большинство приднестровцев, мобилизованных в его части, не желало втягиваться в «освобождение» Кишинёва.

Так закончилась «Приднестровская война». Она длилась всего 19 дней.

Вернёмся в Украину.

После занятия Донецка и формирования органов власти сепаратистов следующим этапом «приднестровского» сценария Кремля в Украине должен был стать полный разгром ВСУ без их прямого боестолкновения с регулярными подразделениями РФ. Задачка не простая. Но желание «повторить» приднестровский вариант было слишком велико. Нужно было придумать нечто неординарное, как-то подтянуть украинскую армию туда, где её сможет уничтожить российская артиллерия, не пересекая российско-украинской границы. Не хочу публично гадать, как и кто внушил украинскому руководству идею операции в секторе «Д», хотя догадываюсь… В общем, украинское командование начало операцию по «размазыванию» своих самых боеспособных подразделений вдоль границы с РФ. Причём не просто перекрывать коммуникации сепаратистов, а конкретно располагать свои войска в зоне поражения тактической артиллерии с территории РФ.

Когда я впервые услышал об «операции по блокированию границы», её истинный замысел стал для меня очевидным. Я попытался найти какие-то коммуникации с командованием ВСУ, чтоб рассказать им «приднестровскую» историю гибели молдавской армии в 92-м, но никуда достучаться не смог… 

С военной точки зрения, это была совершенно безумная затея. Всё чем её обосновывали тогда и объясняют сейчас – полная ерунда. Просто нужно было что-то рассказать войскам и обывателям, вот и рассказали. Однозначно, размещение лучших подразделений украинской армии вдоль границы имело одну цель – уничтожить их огнём артиллерии с территории РФ, а выживших деморализовать. То есть, повторить историю 7-8 июля 1992-го года под Бендерами. Но результат оказался достигнутым только частично. Российские артиллеристы за четверть века изрядно «окосели», а на обстрелы с российской территории реакция украинского народа оказалась совсем другой. Украинцы стали штурмовать военкоматы, требуя мобилизовать их в армию. Я тоже был участником тех «штурмов». С большим трудом, только благодаря настойчивости и случаю, мне, квалифицированному артиллерийскому офицеру, удалось найти место в строю.

Масштаб потерь армии Молдовы 7-8 июня 1992-го года сложно оценить до сих пор. Официальной статистики нет. Власти Молдовы были не заинтересованы в обнародовании этих данных, да и в связи с массовым дезертирством, полной потерей штабов и их документации, реальными цифрами они и не располагают. Да и не стремились эти данные получить. Слишком губительными эти цифры были бы для их политической карьеры. Приднестровское руководство в этой операции не участвовало совсем и стало догадываться о масштабах произошедшего значительно позже. По ряду косвенных признаков можно оценить потери Молдовы в результате всего трёх артналётов четырёхзначным числом. Полагаю, 2-3 тысячи только убитыми. О румынских добровольцах, в плане потерь, даже не вспоминают. Не имея достоверных официальных данных, по гибели своих родных и знакомых, народ Молдовы осознал масштаб потерь от неудачной военной авантюры, спровоцированной функционерами Народного Фронта. Молдаване сделали свои выводы, ударившись из одной крайности в противоположную. Народный Фронт Молдовы прекратил своё существование почти сразу после окончания боевых действий. Многие его члены и симпатики позже отрицали своё отношение к нему. Немало функционеров Народного Фронта сбежало в Румынию от тех, кто отдал на их авантюру своих сыновей. На ближайших выборах в парламент Молдовы победу получили «розовые», а на последующих уже полную власть получили коммунисты, удерживавшие её более десятка лет. Кстати, тот самый закон о языке, с небольшими правками, действует в Молдове и сейчас.

Вероятно, в Москве ожидали результатов разгрома украинской армии аналогичных тем, которые были в Молдове. Но в Украине всё происходило с точностью до наоборот. Правда, и такого тотального разгрома не произошло ни в секторе «Д», ни под Иловайском, ни в Дебальцево. Украинский народ не ощутил столь глубокого морального опустошения и чувства беззащитности, как это было во Франции в 1940-м или в Молдове в 1992-м. Поэтому о приходе к власти откровенно коллаборантских сил в Киеве речи пока нет. Но, вполне возможно, что Кремль считает, что их войска просто не дожали ситуацию. Не исключаю, и даже считаю вполне вероятным, что они рассматривают варианты в будущем эту ситуацию «дожать» более масштабным форматом агрессии. По крайней мере, в российском политикуме сторонников этой затеи и сейчас достаточно много. В общем, Украине пока очень рано расслабляться. Война может быть продолжена ещё более трагичными актами.

Предвижу, что кто-то обязательно обвинит меня в идеализации образа генерала Лебедя. Я видел этого человека один раз, но был свидетелем или достоверно знаю о некоторых событиях, произошедших по его воле. Действительно, некоторые черты характера этой личности не могут не вызвать симпатию. Но Лебедь далеко не идеален. Кадровый генерал СА, участник советской авантюры в Афганистане, стоившей жизни миллиону афганцев, участник разгона войсками мирного митинга в Тбилиси в 89-м, Лебедь был почти образцовым генералом советской школы. К слову, его карикатурный образ в комедийных фильмах «Особенности национальной охоты/рыбалки» имел с ним определённое сходство. Но роль этой личности в быстром прекращении Приднестровской войны неоспорима всеми участниками тех событий даже по прошествии почти 3-х десятков лет.

В конце 92-го появилась информация о переводе генерала Лебедя на другую должность в Россию. Президент Молдовы Мирча Снегур немедленно вылетел в Москву уговаривать Ельцина, чтобы Лебедя оставили командующим 14-й армии. Несмотря на то, что молдавская армия была практически уничтожена по его команде, Снегур видел в нём залог своей безопасности. Уговорил. Только в 95-м Лебедь сдал командование и уехал из Тирасполя, подав в отставку из армии РФ, в дым разругавшись со своим бывшим близким товарищем – министром Обороны РФ Павлом Грачёвым из-за методов ведении 1-й чеченской войны. После отставки Лебедь начал политическую карьеру. Его фигура импонировала многим россиянам, желавшим «крепкой руки» во власти. Он даже успел занять третье место на выборах президента РФ 1996 года и избраться губернатором Красноярского края. Многие его соратники того периода сейчас активные сторонники Путина и его замыслов возрождения Российской империи в границах СССР.

Поддерживавшие Приднестровское руководство российские оппозиционные Ельцину политики - Руцкой, Хасбулатов и другие, испытывали иллюзии, что из боевиков, прошедших «Приднестровскую войну», можно сформировать что-то боеспособное. Но «оборона» здания Верховного Совета РФ в 93-м эти иллюзии развеяла. Приднестровские «защитники Белого дома» на поверку оказались небоеспособными. От этих ряженых и алкашей не было толка под Тирасполем в 92-м, не было и в Москве в 93-м. 

В 2000-м году к власти в России пришёл Путин. Вскоре Лебедь погиб при крушении вертолёта в Сибири, а история этого конфликта получила новую официальную трактовку в РФ. Боевые генералы Путина, «мочившие в сортире террористов» в двух чеченских компаниях, громко обвиняли Александра Лебедя в предательстве интересов России. Эти «мочители» во 2-ю чеченскую войну пошли «освобождать» 70 тысяч русских жителей Грозного от «террористов», в процессе чего минимум половину «освобождаемых» убили. Вместе с тем, анализ «Приднестровской войны» дал московским стратегам много материала для разработки сценариев будущих авантюр на постсоветском пространстве. Правда, попытка реализации похожего сценария в Украине пока частично провалилась.

Выводы

Война в Приднестровье и в Украине имела только некоторые черты гражданского конфликта. В Приднестровье конфликт имел больше естественных причин, а в Украине он был полностью синтетическим. В пользу этого аргумента можно привести тот факт, что русскоязычная Днепровская «элита» безоговорочно встала на украинскую сторону и вся эта восточная область стала главным проукраинским форпостом. Большая часть добровольцев, сломавших кремлёвские планы на востоке Украины, были русскоязычны и с существенными оговорками принимали героизацию Степана Бандеры и других неоднозначных фигур украинской истории. Сделав работу над ошибками, после 2015 года кремлёвские стратеги озаботились более глубокими мерами по расколу украинского общества. Именно в рамках этих мер я рассматриваю большинство принятых законов и раскрученных инициатив, разделяющих украинцев по этническому, языковому, историческому и конфессиональному признакам. В качестве «главного патриота» возглавил эти процессы сам господин Порошенко, имевший, судя по некоторым событиям, свои крепкие коммуникации с Кремлём.

В целом же обе войны имели совершенно феодальную природу. В Приднестровье это были разборки между местными феодалами, а в Украине ключевую роль в эскалации сыграл правитель соседней страны, решивший половить свою «рыбку в мутной воде» феодальных разборок у соседей. Всякие «идеологические», этнические, языковые, исторические и религиозные аргументы традиционно используются феодалами на протяжении уже многих веков для набора бесплатного или дешёвого пушечного мяса. Устраивать анализ, кто из феодалов более прогрессивный, менее токсичный или более патриотичный, это всё равно, что разбираться в сортах… сами знаете чего.

Сразу отвечу на вопрос, который может возникнуть. По крайней мере этот вопрос в разных вариациях я много раз слышал от собственной жены. Что же лично я забыл в разборках украинско-российских феодалов? Зачем оставил семью и дом в благополучной Европе, отложил достаточно успешный бизнес и настойчиво ломился в ряды украинских патриотов, имея все шансы не вернуться из этого замеса? Отвечаю. Уж очень не хотелось, чтобы в процессе этих разборок были физически ликвидированы люди, по искреннему порыву вышедшие на Майдан в 2013-14. Они не имели никакой военной подготовки и были бы сожжены в топке боёв, как сухой хворост, на радость украинских феодалов и соседнего правителя. Одно дело противостоять полицейским силам на улицах города, совсем другое – боевые действия с регулярными военными РФ на полях сражений. К такому формату даже «элитные» подразделения ВСУ были и остаются абсолютно не готовы. Вероятно поэтому я столь негативно отношусь к призывам некоторых патриотов продолжать войну до «победы». Моим главным мотивом было остановить бойню, которая ничем не угрожает самим феодалам, зато может существенно сократить (и уже сократила) число искренних патриотов Украины. А чтобы остановить бойню, порой приходится в полной мере использовать профессиональные навыки «инженера по уничтожению живой силы и техники»…

В общем, имея достаточно хорошие военные знания и навыки, как-то не получилось усидеть в стороне и наблюдать за гибелью лучших граждан моей страны.